психическая аномалия. Более того, эта, с позволенья сказать, гражданка неоднократно меняла паспортные данные — цепочка подлогов легко прослеживается от самого Питера…
— Доброхоты поганые! — орал вожак. — Да без вас скоро и пёрнуть нельзя будет! Я же не лезу со свечкой в ваши срамные бани! Думаете, на вас самих грязи мало?!
И стая мгновенно поджала хвосты. Грязи на политической псарне и вправду хватало — хоть лопатой черпай.
Кроме того, если взглянуть на ситуацию с другой стороны… Хоть что-то человеческое в боссе проявилось — впервые! Вот и слава Богу, подумали в ближнем кругу. Завести наконец любовницу — как это понятно. Могут быть у Президента маленькие слабости? Обязаны быть! А то, что объектом романтического влечения стал транссексуал сомнительного происхождения… так ведь у каждого свои недостатки, не правда ли?
Вечером за Ковалевской прислали машину. Привезли гостью в Кремлевский дворец. Супруга господина Президента в это время была на даче — ее надежно опекали. Он уединился с дамой в Императорской гостиной, решительно разогнав из западной анфилады всех, всех, всех! Гостиная по дворцовым меркам была крохотной и уютной. Художественно набранный паркет, стены со вставками из ткани, ковры ручной работы. Софа в стиле барокко с головой купидона и притушенная люстра, — каждая деталь работала на нужное настроение. На резном столике, инкрустированном флорентийской мозаикой, стояло шампанское и земляника.
Он усадил даму на софу, поближе к купидону; сам, испросив разрешения, несмело присел рядом…
Несмотря на внешнюю жесткость, Хозяин все-таки был романтиком.
Завязалась непринужденная беседа — как продолжение вчерашней. Манера гостьи неожиданно и загадочно замолкать, обжигая кавалера короткими взглядами, сводила Его с ума. Когда она говорила — смотрела в пространство, словно видела нечто, доступное ей одной; когда слушала — машинально играла прядью своих волос; когда смеялась — очаровательно откидывала голову назад… Он придвинулся к ней, не вполне владея собой…
…Через час дама ушла. Ее никто не провожал и никто ей не препятствовал. Господин Президент предварительно позвонил в охрану — сказал, что намерен еще посидеть в «Катькиных покоях», попросил его не тревожить и распорядился, чтобы даму отвезли домой.
Все было исполнено.
Никто не удивился, привыкли. Босс был с причудами, любил бродить в одиночестве по дворцу, сидеть и даже лежать на антикварной мебели. Впрочем, спохватились его скоро. Обыскали западное крыло дворца, обыскали весь дворец целиком.
Не было босса. И по связи не откликался. И во двор не выходил…
Кто-то утверждал, что тот вроде бы шел по Белому коридору, но свидетель не был уверен во времени. Кому-то показалось, что он видел босса на первом этаже, — то ли в «собственной половине», то ли в вестибюле, — но не было уверенности в месте.
Бросились к госпоже Ковалевской, подняли даму с постели. Допросили — в ее же квартире. Сначала она гневалась, кричала, мол, с утра буду звонить Президенту, и всех вас поувольняют на хрен, но когда узнала, что звонить-то некому, — испугалась и все выложила.
Да, у нее была интимная связь с господином Президентом. Почему бы и нет? Такое неожиданное приключение. Да, в Императорской гостиной, прямо на софе с купидоном… Что потом? Он вежливо выпроводил ее, а сам остался. Очень властный мужчина, очень строгий — просто супер…
Это был тупик.
Софью Ковалевскую до утра попросили не покидать квартиру. Жестких мер к ней решили пока не применять — пассия босса, как-никак (вдруг
Президента искали всю ночь. На территории Кремля его не было, и при этом никто не видел, чтобы он выходил. Мистика.
Только утром, когда Ковалевская в квартире не обнаружилась, заподозрили, что с этой любовной связью не так все просто…
— …Одной встречи оказалось достаточно, чтобы Хозяин понял — лучшей любовницы быть не может в принципе, — говорил Ковалев. — Я — Его идеал. Только я, один я знаю, что Ему нужно, что Он любит, от чего получает кайф. По максимуму. В сущности, внутренний мир Его очень прост. И физиология Его очень проста… и кому, как не мне это знать…
— Дерьмо ты, а не идеал. Говоришь, обожаешь Хозяина, а сам печешься о врагах нашей Родины.
— Я?!
— А скажи мне, милая Сонечка, кто ревностно отстаивал права террористов на террор? Права нуворишей на хищения в государственных масштабах?
Собеседник оскорбляется.
— Патетика и тупость! Во-первых, те самые нувориши дают работу миллионам трудящихся, во-вторых, какая связь между Хозяином и Родиной?
— Про миллионы трудящихся — втюхивай своим германским херам, которым ты продался! Германским, американским, английским — всем, какие тебе сосать не противно…
— Подожди, подожди. Что значит… «херы»?
— То и значит, кретин. Думаешь, в других странах все элегантно, красиво и демократично? Вот тебе! Так же, как у нас. Хозяева — они и в европах Хозяева.
— Шутишь?
— Видишь ли, Ковалев… Я точно знаю, что верховная власть на Руси — это тот стержень, на котором висит всё. Пусть даже этот стержень — твой Хозяин. И Его враги — именно враги Родины, как бы тебя ни коробило от таких слов.
— Вы там что, шьете мне предательство? Шпионаж и вредительство? Бред. Анекдот какой-то…
— Все, хватит болтать, — решаю я. — Веди, показывай, где ты держишь босса.
Женщина горделиво приосанивается.
— Так ведь далеко ходить не надо…
Курточка у нее расстегнута, осталось приспустить спортивные штаны, что она и делает. Под штанами тоже нет белья… Я смотрю. Мгновенно тупею. Никогда такого не видел…
Ее голос звенит от восторга:
— Хозяин вернулся ко мне!
— Как? — вымучиваю я.
Проблемы верховной власти, политика, вся эта хрень — вдруг забыты.
— Набросился… Голодный был, просто зверь!.. Я говорю, ничего у нас с Вами, господин Президент, не получится, если не обеспечите мне выход из Кремля. Он уже кнопочками щелкает, команды раздает… А дальше — вот, унесла Его в себе. Хозяин теперь всегда будет со мной… во мне…
Да уж. Поистине — «во мне». Лучше бы я не видел этого, не портил себе пищеварение.
— Так что если б ты меня убил, ты убил бы и Президента, — подытоживает Ковалев.
— Почему ты не застрелился, скотина, вместо того, чтобы плести этакие комбинации?
— В каком смысле? — пугается он.
— В прямом! Ну, лишился ты своего Хозяина. Так что, мозгов не хватило стать ему полезным на ином поприще, в удовлетворении иной страсти? Они хотят власти! Они возбуждаются от близости власти! Так помоги им! Что произойдет, если мы все, лишившиеся своих Хозяев, вздумаем превратиться в баб?
— Я вас не понимаю…
…Хотя, что тут понимать? Предположим, захочет тот юнец, которого изнасиловали в СИЗО, вернуть своего Хозяина. Захотят другие — такие же, как он, как ты… Ну, вернем мы их себе, и что дальше?
Страна лишится не только Президента. Все структуры власти будут обескровлены. Правительство, Дума, Государственный Совет. А также Верховный суд, силовые ведомства… Это хаос. Катастрофа.