С каждым словом Алексей все больше заводил себя. В какой-то момент он уже знал — ударить эту женщину, изуродовать ей лицо, заставить корчиться и вопить от боли ля него не составит труда. Может быть потом, когда спадет злость, когда остынут эмоции, ему станет стыдно за себя, но в тот момент он был готов на все.
Его настроение тут же передалось Изольде. Слишком сильные волны зла излучал этот человек, не оравший, не размахивавший руками, а холодно цедивший сквозь зубы слова рассудочные и грозные.
Она сжалась, не зная что делать. Надо было кричать, только вот голос исчез, пропал. Она лишь бессильно просипела:
— Кровная месть не в традициях русских…
— Верно. В традициях русских голосовать на выборах за подонков, а потом размазывать слезы по щекам и проклинать себя за выбор. Я придерживаюсь других традиций.
Она промолчала.
— Итак, вы скажете, откуда у вас неучтенные запасы дури?
— Я ничего не знаю…
Алексей вышел из машины, открыл дверцу и за руку вытащил пассажирку наружу. Завязал ей рот платком. Обмотал бельевым шнуром руки и ноги.
Окончив возиться с веревкой, Алексей оставил Изольду на земле и полез в багажник.
Только теперь, опутанная шнуром, Изольда подумала, что в таком положении её уже не изнасилуешь, но убить стало проще простого. Она задергалась, стала стонать.
От машины Алексей вернулся с лопатой. Ничего не говоря, черенком промерил рост Изольды и почти рядом с ней отложил такое же расстояние на траве. Замер на какое-то мгновение над пленницей.
— Так что, мадам, будем исповедоваться, или умрем без покаяния?
Изольда замотала головой. Она вдруг представила, что будет, когда о случившемся узнает Голиков.
Алексей вздохнул. Демонстративно поплевал на ладони и взялся за лопату. Аккуратно нарубил в траве ровные прямоугольники и начал снимать пласты дерна. На Изольду он не обращал внимания.
Работа шла споро. Под дерном оказался сырой песок. Алексей швырял его из быстро углублявшейся ямы, и груда выброшенного грунта росла. Потребовалось минут двадцать, чтобы глубина могилы дошла до колен.
Не говоря ни слова, Алексей приволок из машины брезент. Расстелил его на траве. Как бревно подтолкнул Изольду и завернул её в ткань с головой. Подтащил по земле и столкнул в яму.
Изольда старалась кричать, но из этого ничего не получалось: рот был завязан с профессиональной ловкостью.
Лицо закрывал брезент, пропахший бензином. Она ничего не видела, но по звуку лопаты и потому, что на неё начал падать песок, поняла — её будут закапывать.
Изольда забилась, стала выгибать тело и при этом громко мычала.
Алексей отложил лопату, присел на корточки. Отогнул угол брезента, открыл ей лицо.
— Будете говорить?
Она заморгала, показывая согласие.
Алексей развернул брезент, быстро развязал путы и помог ей встать на ноги.
— Пройдем к машине.
Он предупредительно открыл заднюю дверцу.
— Садитесь!
Сам сел рядом. Достал из сумки термос. Отвернул пластмассовую крышку, игравшую роль стаканчика. Налил в него горячий кофе с молоком. Протянул Изольде. Она взяла и стала жадно пить. Испуг ещё не прошел, и зубы постукивали по краю пластмассы.
Алексей потянулся к переднему сидению, взял с него диктофон «Сони». Спросил:
— Начнем беседу?
Изольда кивнула.
Алексей включил запись.
— Откуда у вас столько неучтенного димедрола?
Она поняла — «у вас» не просто вежливое обращение. Спрашивая, он имел в виду не её одну, а всех кто стоял рядом и находился в димедроловом деле.
— Мне его поставляет полковник Голиков…
Дрожа и всхлипывая, она двадцать минут отвечала на вопросы, пока Алексей не сказал:
— Для начала достаточно. Если потребуется еще, я вас найду.
Он вылез из машины и взялся за лопату.
— Зачем вы?! — спросила Изольда испуганно.
Алексей усмехнулся.
— Пейте кофе. Я пока зарою яму. Все же пригородная зона…
