ванну лучшей подруге запускать водяных змей. Хорошо, если зеленых — после укуса не мучаешься. А если серых с бурыми крапинками, сутки криком кричишь, прежде чем умрешь.
Великое таинство — женская дружба.
Хватит предаваться воспоминанием. У нее и сегодня — приключение века.
Кожа покрылась гусиными пупырышками. Не от холода — от страха. Мозг тело контролирует, а вегетатика выдает. Да, давненько она так не пугалась. Воистину, собственная охота сбивает спесь и расширяет кругозор. Сегодня она столкнулась с магией настолько древней, что и Людовик, и Клеопатра кажутся младенцами, непрозревшими котятами. Нет, это она сама непрозревший котенок. Сунулась, аки рыба в вершу. Как только и выбралась?..
А вот так. Ножками. За широкой спиною рыцаря. Его, конечно, решили отпустить добром. Но попробовали бы задержать!
Стоп, стоп, милая! Это уже не вегетатика, а исключительно эндокринная система расшалилась. Гормоны. Что мог бы сделать рыцарь? Только умереть, если бы позволили. Но, однако, с ним ищут союза, ему почет и уважение. Почему?
Неправильный вопрос.
От кого! Эти подземные людишки сами по себе — игрушки, домашние любимцы, вроде ее кота. Побольше, говорить умеют, но вряд ли это столь уж великое преимущество. Кот знает, кто его хозяйка. Знают ли своих владык навь-городцы?
Нет, разумеется, это не существа измерения Зет. Кто-то другой, могучий и древний. Жаль, что она не умеет читать мыслей. Их никто не умеет читать — во всяком случае, до прошлой ночи она была в этом уверена. Зато можно читать эмоции. У навь-городцев они складывались в сложный букет. Немного презрения. Немного зависти. Немного страха. Но преобладала покорность, фатализм. Чему они покоряются? Судьбе? Ой, кажется, судьба водит их на длинном поводке.
И еще — она была совершенно уверена в том, что подземная пиявка явилась сюрпризом для навь- городцев. И сюрпризом пренеприятным. Хорошо, рыцарь не сплоховал. Иначе всяко могло бы случиться. Предостережение. Но не рыцарю, не ей, молоденькой ведьмочке (а рядом с той магией она чувствовала себя молодой без всякой натяжки). Это было предупреждение навь-городцам.
Высоко сижу, далеко гляжу…
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Еще совсем недавно отчет Фомина вызвал бы затяжную, многонедельную бурю. Сам способ передвижения навь-городцев под землей должен был погрузить в ажитацию весь экипаж межзвездника «Королев». Топологи в очередной раз попытались бы превратить теорию n-мерного мира из сугубой абстракции в прикладную дисциплину, биологи заставили бы описывать каждую щетинку подземной пиявки, а уж о существах измерения Зет гипотезу выдвинул бы всяк.
Но Фомина встретил не экипаж. Его встретили рыцари Крепости Кор. А это не одно и то же. Увы, увы, очевидно — перемены необратимы.
Зато интересовали вопросы политические. Предложен союз — хорошо. В чем может выражаться помощь Навь-Города? Поделятся информацией, дадут помощь боевую, какой-нибудь подземный эскадрон, или только снабдят золотом и прочими богатствами? И, опять же, в долг дадут или безмездно, по- союзнически?
Предложение о создании Постоянного Хода получило одобрение. Раз Навь-Город обладает возможностью ходить тайно, пусть уж лучше ходит явно.
Выдвинули встречное предложение — учредить посольство крепости в Навь-Городе.
— Почему бы не завести общепринятых дипломатических отношений? А то таверны и прочие злачные места… — спросил Манаров.
— Возможно, таков их modus operandi (на Внутреннем Совете Рыцарей традиционно говорили по- русски). Около Замка Т’Вер, во всяком случае, это была именно таверна.
— Однако не очень-то навь-городцы тогда помогли Замку.
— Именно. Они не хотят тесного, обязывающего контакта. Роль стороннего наблюдателя их вполне устраивает.
— А сейчас…
— Что-то изменилось. Что-то, как они считают, может угрожать Навь-Городу.
— Хотелось бы знать, что именно. Загадочные существа из Зет-Измерения — как-то неопределенно.
— Зверодемон Двухордовый Цельноглотный — устроит? — усмехнулся Фомин.
— Или Гнилорылый Проникающий Кровокус, — подхватил Манаров.
Классифицировать представителей мира Преображения было излюбленным делом первых лет. Прионная основа наследственности вместо привычных генов, анаэробные обменные процессы, островковая нервная система — все это приводило в восторг и исступление. Представители фауны Преображения норовили классификаторами закусить, но смущало другое — изменчивость. Метаморфоз. Вчерашняя смиренная Мериносная Сумчатая Овца в условиях недостатка пищи растительной (засуха, саранча — о той вообще нужно говорить отдельно, даже не говорить, а писать монографию о Всепроникающей Всепожирающей Саранче Преображения) превращалась в свирепую бестию, которую прежде считали совершенно отличным видом: Гиена Сумчатая Нападающая. Бытие определяло не только сознание, но и тело, плоть. И потому любили старую добрую фауну, которая осталась со времен межпотопья, скорбели о той, что не осталась, и делали практические выводы — чтобы овца не зверела и давала прекрасную шерсть, ее нужно досыта кормить, только и всего.
Подозревали — да что подозревали, знали точно, что и люди того-с… не те. Вурдалаки, вампиры — все от них, от Homo Sapience Metamorphosus, но тут делать было нечего, командор так и заявил:
— Других людей у меня для вас нет. Цитата.
Раздумывая над цитатами, Фомин побрел к себе. Он-то не кадет Туун-Бо, бодрствовать по трое суток кряду без потери ясности ума и твердости руки не может. Хоть часок вздремнуть.
— Да, — обратился он к кадету, почтительно дожидавшемуся его у рыцарского зала, — откуда ты про всякие измерения знаешь? Неужто в Академии учат?
— Ну, учить не учат специально, но что-то вроде… Есть еще пара кадетов, мы вместе думаем. Один математику знает так, что сам доблестный рыцарь Эр-Бал-Ко удивляется. Я тоже немножко разбираюсь…
— Тогда, друг мой, ты прочитай мне лекцию — самую кратенькую.
— Сейчас, доблестный рыцарь?
— Немножко передохну, и тогда…
Он в самом деле отдохнул — поспал, после душа, на чистой постели, и не час, а две склянки. Не литр, а две поллитры, как говаривал в прежние пьяные дни один печальный рыцарь.
Снилась ему музыка, прекрасная, полнозвучная, и казалось Фомину, что она, эта музыка, исходит от него самого, и еще чуть-чуть, и он поймет, как это — поменять измерение.
Но заданное время вышло, и он проснулся. Бодрым не стал, но все ж отдыха вышло достаточно для рыцаря в экстренной ситуации.
А является ли ситуация действительно экстренной? Паника, она что саранча, налетит, а после нее — хоть потоп, хоть пожар, ущерба уже не будет, нечему ущерб терпеть, только для ландшафта разнообразие.
Он ночь провел в гостях у нави, и ничего — Крепость устояла. Никаких новых происшествий. Если прошел спокойно день, то и год пройдет, и два, и три. Нельзя же быть рыцарем, в одиночку сражающимся против Сил Тьмы или — наукообразно — против существ измерения Зет.
А он и не одинок, одернул себя Фомин. Раньше него вступили в бой кадеты. Погибли? Так и он может погибнуть. Очень даже просто.
Он выпил загодя приготовленный заботливым вестовым отвар караульных бобов. Крепче «Ерофеича»
