Звезда взлетела в небо Полуночной Стороны. Красная, с длинным бледным хвостом.
— Картье, пост Куу-смяя объявил тревогу, — рыцарь говорил спокойно, четко. Выдержка. Или просто не понимает, что происходит. Нет, понимает. Технические требования — иначе не расслышат на том конце звукопровода.
— Красную? — отозвалась переговорная труба.
— Красную, — подтвердил рыцарь.
И опять молчание. Мужское, сдержанное. Оплакивать павших товарищей будут потом, если потом вообще наступит.
Вторая звезда поднялась, ближе, слышно было шипение горевшего пороха.
— Пост Рустермана. Опять красная, — передал рыцарь.
— Понял. Рустерман, красная.
Над Стеною замерцала тучка, словно рой ледяных мошек летит к Аленькому Цветку. Огоньки — тусклые, спелой черешни, той, что уже не красная — черная. Рыцарь, конечно, не видит ничего. Не для людских глаз тот свет.
Панночка привстала.
Ты не смерть ли моя, ты не съешь ли меня?
Очень даже просто.
Столько лет ждала, думала, что примет, как избавление. Но умереть такой смертью…
Рыцарь поднес к глазам стекляшку. А, Нероново око. Можно и так.
— Зона Цезарь-Четыре, — торопливо прокричал рыцарь.
Глухо ухнуло раз, другой. Кулак ударил по облаку, ударил и рассыпался в прах. Серебряный прах. Неплохо. Во всяком случае, стоило попытаться.
Серебряная пыль медленно оседала, проходя сквозь тучу. Нет, не получилось. Разные пространства.
— Мю-Прожектор! — скомандовал рыцарь.
Пыль вспыхнула ослепительным светом. Тысячи унций серебра превратились в пар, плазму — и туча взвилась, опаленная, злая. Архангельский огонь. Да, Крепость — орешек не простой.
Но больно тяжел молот.
Туча кружила в вышине, кружила неожиданно быстро, огромная, рыхлая, багровые клочья разлетались в стороны, но не таяли — ждали. Ждали, когда туча вновь окажется рядом, и вливались обратно, возвращая туче силу, энергию, мощь.
Рыцарь тоже смотрел вверх, то через Нероново око, то своими глазами.
— Высоко, слишком высоко. Не достать.
Туча менялась. Становилась плотнее, жестче, массивней. Архангельский огонь не поразил — разъярил ее, и она стала перетекать сюда. В этот мир. Живущий в камышах не должен плеваться огнем.
А если больше нечем?
Видно, к тому же выводу пришел и рыцарь.
— Локализация объекта, внимание, локализация объекта!
И опять взлетела звезда, чтобы рассыпаться тысячью искр в самой туче. И сразу же все в крепости ожило жизнью исступленной, жизнью последнего мгновения, а будет ли другое — неведомо. Сотни стрел, басовито жужжа полетели вверх, стрел боевых, каждая за триста шагов валила лесовика, но вернулись назад, и плац усеяло странное поле, драконий чертополох. Мушкеты стреляли громче, и вспышки, которыми отвечала туча, показывали — пуля нашла-таки цель. Но пуля туче — что пиявица панцирнику: пиявице смерть, а панцирнику прыщ. Кадет тоже стрелял — спокойно, размеренно, но без веры в победу. А вот это уже плохо.
— Все снаряды — по туче, повторяю, все!
— А с чем останемся?
— Боюсь, вовсе не останемся, друг мой. — Рыцарь подхватил свой мушкет и вслед за кадетом стал вбивать серебряные гвозди в парчовую обивку.
Одна за другой ракеты полетели вверх. Туча серебра встретила тучу мрака. Архангельский огонь виден был, наверное, за много дней пути, белой зарницей средь покоя ночи.
Казалось, туча отступит — треть ее, если не половина, испепелилась, даже думать не хотелось, где упадет этот пепел. Но оставшаяся часть выпустила смерч — быстрый, как злое слово. И полуденная башня взлетела вверх, выдернутая, словно былинка. Еще выпад смерча — и вслед за полуденной улетела башня Востока. И видно было — не только глаз-башни по силам смерчу.
Что ж, пора платить за место в ложе.
Панночка встала (сидят пусть зрители, а ей невмоготу) и ударила по туче всей мощью подарка Старика. А мощь оказалась великой. Энергия равна массе, помноженной на скорость света.
Зеленый луч видели не с трех дней пути — с Луны, если не дальше. Отсеченный смерч исчез, распался. На его месте вырос новый — нет, только попытался, панночка прижгла и его. И третий прижгла, и четвертый.
Туча закружилось. Это хуже. В карусели поди уследи за ней. Она следила, но становилось труднее и труднее. Лернийская гидра… Ничего, энергии хватит. Свить кокон, рыцаря захватить, кадета смешного, никакая туча не достанет.
Но она знала — не будет прятаться, отдаст всю энергию на бой, никаких последних патронов в сердце. У нее, поди, и сердца-то никакого нет, рассосалось за ненадобностью.
Мю-мезонная пушка теперь только мешала, хотя и воодушевляла защитников Крепости. Воюют! Бьются! Но туча уворачивалась, пропуская всю мощь удара сквозь себя туда, в свое измерение. Великий сквозняк. Рано или поздно энергия кончится. И что тогда?
Вдруг туча замерла, застыла. Невероятно. Но теперь она была не рифом, таранящим днище, а пластырем! Ну, еще немного, еще чуть-чуть? Неужто Старец вылез из камня? Да не может он, просто не в силах! Неважно!
Панночка воспользовалась мгновением — быстрее, чем додумала мысль, насытила тучу энергией, приварила к дыре — но с той стороны. Теперь над нами самое прочное на земле небо — в некотором отношении, вы меня понимаете. Дефект массы в действии.
Она качнулась, вцепилась в ограждение. Четверть фунта потеряли в весе нефритовые браслеты. Значит, три фунта потеряла она сама — это помимо крови, пота и слез. Способность соединить несоединимое даром не дается, коэффициент аннигиляционного действия в восемь процентов вполне приемлем. Ничего, слезы набегут. Постепенно она станет водяной феей. Русалочкой. Посейдоншею.
А ведь был кто-то рядом, почти такой же, как она, тот, кто удержал Тучу. Ценою, что — был.
— Вот и все, — глухо сказала панночка.
Рыцарь оглянулся. Рядом опять была старуха.
— Крепость Кор признательна вам. Если бы не ваша помощь…
— Если бы не ваш мальчик, рыцарь, не было бы никакой крепости. Ни стен, ни башен, ничего. Еще одно проклятое место.
— Какой мальчик? Кто?
— Ваш. Вы и смотрите. — И она устало шагнула за перила, шагнула и пошла, слегка покачиваясь, будто ступала не по воздуху, а по подвесному мосту. Невесть откуда появившийся кот пристроился к хозяйке на плечо. Постепенно фигуры их уменьшались и уменьшались на фоне громадной малиновой луны.
Так они и ушли.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
В рыцарском зале собралось рыцарство Крепости. Все оставшееся в живых. И двадцать корнетов, которым в самое скорое время придется примерять золотые шпоры.
Сам зал почти не пострадал — лишь сквозь пролом в левом углу светило солнце. Возможно, стену
