невидящими глазами.
Андрей открыл дверь, вышел в коридор и постучал в соседний номер.
Ответил грубый голос:
— Кто? Чего надо?
— От начальника, просил передать вам…
Дверь открылась и в щель выглянула заспанная физиономия человека в исподнем, он с неудовольствием спросил:
— Чего ему надо?
— Просил передать, что ждёт тебя на том свете! — прямой удар ногой, и человек влетел в комнату с разбитым подреберьем.
Андрей распахнул дверь, быстрым движением вошёл в номер — солдаты уже повскакивали, и будучи людьми тёртыми, тянулись за оружием.
Монах не дал им это сделать, расправившись в считанные секунды — они даже не успели сообразить и увидеть в темноте, кто их убивает.
Убедившись что все мертвы, Андрей пошёл к двери, открыл её, обернулся и сказал:
— Это вам за Волчка. И за вашу подлость.
Трупы ему ничего не ответили, да он и не ждал ответа, и очень бы удивился, если бы люди со свёрнутыми шеями могли ему что-то сказать.
Выйдя в коридор, Андрей спустился по лестнице во двор, где метались люди вылавливая взбесившихся лошадей, спокойно подошёл к калитке в воротах, открыл засов и вышел в ночную тьму, подумав: «В отсутствии уличных фонарей есть свой плюс!»
Монах спокойным шагом отошёл метров на триста от заезжей, немного понаблюдал за мечущимися огнями во дворе, послушал крики людей и стал раздеваться, сбрасывая одежду на землю.
Секунда — и вот на земле уже стоит Зверь, голодный и втягивающий носом запахи ночного леса, в надежде учуять дичь…
— Ты снова полночи бегал? — негромко спросил Фёдор, глядя на подрёмывающего на скамейке Андрея.
— Нет — олень сам пришёл, убился о камень и разделался на ровные куски мяса! — не открывая глаз ответил монах — ну чего спрашиваешь очевидное.
— Не виляй! Тебе чтобы оленя загнать надо полчаса от силы — а чего ты остальное время делал? Ну-ка смотри в глаза! Открывай, открывай зенки свои зелёные! Ага — врёшь другу, врёшь! Насквозь тебя вижу!
— Если насквозь — скажи, переварилась ли у меня оленина в желудке, или ещё там лежит? — Андрей лениво хмыкнул и добавил — отстань! Ну побегал я, да…кое-какие концы зачистил…хватит об этом.
— Нет, не хватит! Знаю всё! Ты думаешь что — после того, как ты прикончил этого чиновника, следующий лучше будет? Добрый такой, да? Этот хоть как-то закон соблюдал, а следующий может будет вообще в три горла жрать! А кроме того — заинтересуются — кто это его убил, и за что? Пойдут по его следам, будут трясти тех, кто с ним общался и узнавать — кто его мог убить. И полетят головы — им же не правду надо будет узнать, а найти виновного. А виновны всегда кто? Те, кто слабы.
— Умеешь ты, Федька, настроение испортить — Андрей уселся на скамье и встряхнулся, как собака, поймал себя на этом сходстве с животным и ещё больше испортив себе настроение, подумал: «И правда, хрень какая-то получается — чем не больше стараюсь помочь людям, тем больше они страдают! Ну почему так? Надеюсь, хоть Аграфа последует моему совету и свалит в город из этой чёртовой деревни! Иначе ей туго придётся…»
— Жизнь такая — продолжал говорить Фёдор — хочешь как лучше, получается…дерьмо одно…как всегда.
«Где-то я это уже слышал!» — усмехнулся про себя Андрей — «И ничего не меняется. Во всех мирах. Кто там сказал — делай, что должен, и будь что будет…»
— Наплюй, Фёдор…скажи лучше — до столицы ещё далеко?
— Сотню вёрст с хвостиком…скоро будет таможня графа Баданского, вот где дерьмецы-то… посмотришь, какие люди бывают. Пока не умаслишь их хорошим подношением — дальше не поедешь, хоть ты вой. Помнишь, я тебе говорил о дорожном сборе? Вот он и есть. Аккуратнее там — дежурят наёмники графа, парни злобные и задиристые.
— Да мне чего? Я их трогать не собираюсь — зевнул Андрей.
— Ты-то не собираешься, а вот они тебя собираются…не надо давать повода. В общем не будем сотрясать воздух — будь настороже и никуда не вмешивайся.
Андрей откинулся на стойку держателя тента повозки и стал наблюдать за окрестностями — пылила дорога, на горизонте накапливались тучи и было душновато — к дождю — подумал он.
Сосредоточившись монах посмотрел на окружающее новым зрением — ауры засветились ярким светом — Фёдор светился жёлто-оранжево, нога вроде как поджила, потому красного свечения там не было — только аура поменьше толщиной.
Посмотрел на Алёну — тоже яркое оранжевое свечение…вроде не беременна — Андрей усмехнулся и загрустил — в таком возрасте люди уже внуков имеют, а он…всю жизнь как перекати-поле, летит по ветру и неизвестно, где остановится…
Настёнка спала на одеялах в глубине фургона и можно было отдохнуть от её беспрерывных вопросов — впрочем — скрашивающих путешествие, не отличающееся большим разнообразием.
Хотя — пусть лучше так, чем какие-то опасные приключения — думал Андрей — на его долю выпало столько приключений, что обычным людям этого хватит на несколько жизней.
Монах снова впал в какое-то полусонное состояние, в котором могут пребывать животные, а может ещё и люди, привыкшие к длительным тупым занятиям — например, путешествиям за тысячи километров на повозке, со скоростью пять километров в час.
Из этого состояния через час его вывел возглас Фёдора:
— Внимание! Таможенный пункт! Всем быть настороже!
Дорога в этом месте с двух сторон была сжата горами — невысокими, что-то вроде холмов, за ними протекала река, по типу Урала — не очень глубокая и не слишком широкая, но достаточная для того, чтобы там потонул Чапаев и ещё пару купцов с грузом впридачу.
Через реку тянулся мост, классический — из грубых камней, схваченных известковым раствором, с каменным парапетом, достаточной ширины, чтобы по нему могли разъехаться две встречные повозки. Само собой — мост с двух сторон был перекрыт шлагбаумом — здоровенным бревном, выкрашенным в красный цвет, вернее — двумя шлагбаумами, с этой стороны моста, и с той.
У шлагбаума стояла будка, по типу будки стрелочника на железной дороге — двускатная избушка, достаточная для того, чтобы в ней укрыться от дождя десятку солдат. Такая же избушка стояла и с той стороны. Из этого Андрей сделал вывод, что солдат у поста должно было быть минимум десяток. Конечно, можно было обойти мост и попробовать переправиться где-нибудь в другом месте — если ты верхом на коне и не боишься плавать в холодной воде, но как быть, если ты везёшь груз, целый фургон…или предположительно везёшь груз, в общем — если ты едешь на повозке и хочешь пересечь реку по мосту, как все нормальные люди, не замочив ног — плати денег таможне.
Перед шлагбаумом, с этой стороны, с которой Андрей и его спутники подъехали к мосту, стояло пять повозок, и по унылым лицам возчиков можно было понять, что стоят они давно и безнадёжно надеются на то, что уж в этот-то раз всё пройдёт без проблем, и притом знают, что их всё равно обдерут, как липку.
Фургон встал в очередь к остальным страдальцам, а Фёдор пошёл узнавать расценки на проезд в славное графство.
Настёнка сразу проснулась и запросилась в кустики, а Андрей стал прохаживаться рядом с повозкой и привычно оценивать несение службы сотрудниками таможни.
Это были солдаты, довольно прилично вооружённые и с начищенным и смазанным ухоженным оружием, из чего монах сделал вывод, что пользоваться им они умеют и командир этих стражников следит за состоянием их вооружения.
В остальном — они не вызывали ощущения регулярной воинской части — нечто среднее между
