Воцарилось гнетущее молчание.
Василиса так и стояла на лестнице, а снизу на нее взирала вся семья. Нортон-старший нахмурился, лицо няни стало розовым, и лишь Норт с остальными детьми радостно ухмылялись, предвкушая интересное зрелище.
— О боже! Она стащила печенье! — наконец нарушила тишину госпожа Азалия.
Василиса промолчала, чувствуя, что лицо предательски меняется, приобретая помидорный оттенок.
— Что еще можно ожидать от фейры?.. — раздался вкрадчивый низкий голос. — Малодушные, слабовольные создания.
Василиса подняла голову и чуть не свалилась с лестницы, встретившись глазами с Еленой.
Женщина была одета в зеленое бархатное платье, длинное и пышное, и такого же цвета изящную широкополую шляпу с белым пером. Рядом с ней стоял улыбающийся Марк. На нем были простые джинсы и вязаный голубой свитер, и потому его одежда как-то резко контрастировала с чопорным нарядом Елены.
— Вороватые и бесхарактерные существа эти фейры, — подхватил реплику Елены Марк и осклабился.
— Я думаю, — медленно произнес Нортон-старший, — что не стоит портить такой важный вечер из-за глупого поступка… Всем в гостиную! — обратился он к детям.
Те, немного разочарованные, повиновались. Василиса осталась стоять на лестнице.
— Все в гостиную! — повторил отец, глядя на Василису.
На секунду глаза их встретились, и девочке захотелось стать очень и очень маленькой, чтобы спрятаться от холодного отцовского взгляда куда-нибудь подальше.
— Азалия, — обратился к няне Нортон-старший, — все готово?
— Да, господин, — подобострастно прошелестел нянин голос. — Все убрано соответственно случаю, камин давно растоплен, сундучок на столе…
— Прекрасно, Азалия, вы можете идти, — кивнул Огнев. — Елена, пройдите с Марком в гостиную, я буду через миг…
Елена легко кивнула и, больше не обращая на Василису внимания, пошла по коридору. Марк послушно последовал за ней.
Василиса осталась с отцом наедине.
— Что ты наделала? — тихо произнес отец и шагнул к лестнице. — Ты хоть понимаешь, что ты натворила?!
— Я сейчас все уберу. — Василиса быстро спустилась вниз и собралась уже подбирать раскиданное по всему полу печенье, как вдруг отец грубо схватил ее за руку.
— Я не об этом дурацком печенье, — прошипел он ей в ухо. — Я знаю, что кто-то лазит там, где не следует!
— Я не понимаю, о чем вы говорите… — Василиса старалась высвободиться, но отец сам резко отпустил ее, и девочка еле смогла удержаться на ногах.
— Не понимаешь… — Нортон-старший продолжал сверлить Василису взглядом. — Ты вчера вечером была в библиотеке?
— Нет, не была… — Девочка низко опустила голову.
— Дейла мне сказала, что хотела спросить тебя о чем-то, но не смогла найти.
— Я была в саду. — Василиса старалась выглядеть честно. — Мне не хотелось разговаривать ни с кем… тем более с Дейлой.
Отец хмыкнул.
— Не жалуют тебя сестра с братьями, да? — Он насмешливо скривился. — Норт говорил, что и в школе у тебя нет друзей… Ты плохо уживаешься с людьми, что неудивительно.
— Может, это из-за того, что родной отец подает им плохой пример? — выпалила Василиса.
Она в страхе закусила губу.
Взгляд отца потемнел.
— Ты слишком любопытная… задаешь глупые вопросы. — Он снова скривился. — Я последний раз спрашиваю, как ты пробралась в тайный ход? А особенно — как смогла выбраться обратно?
— Я ничего не знаю… — При упоминании о тайном ходе сердце Василисы учащенно забилось. — Я гуляла в саду, честное слово…
— Ты не могла быть снаружи! — взорвался вдруг Нортон-старший. — На двери охранный эфер, и ни один… — Он осекся.
У Василисы округлились глаза:
— Что на двери?
— Ничего. — Отец хмуро взглянул на нее. Внезапно лицо его посветлело. — Узнаешь?
И отец сунул ей в руки… маленькую заколку-гребень с синим цветком.
У Василисы все поплыло перед глазами: она поняла, что забыла заколку перед зеркальной дверью.
— Ну! — Глаза отца торжествующе блеснули. — Что теперь?
Василиса решила тянуть до последнего.
— Спасибо, — сказала она убитым голосом, — и где же она была?
Некоторое время отец с дочерью молча смотрели друг на друга. Внезапно Нортон-старший резко шагнул к Василисе и, больно захватив прядь ее волос, заколол их гребнем.
— Хорошо. — Он задумчиво оглядел дочь. — Сейчас и так все прояснится… Что с тобой?
Василиса изо всех сил старалась задержать катившиеся из глаз градины.
— Неужели это слезы? — холодно спросил Нортон-старший и вдруг присел перед ней на колени. Глаза его насмешливо сузились.
Неожиданно отец ласковым жестом взял ее руки в свои. Его ладони были холодные как лед, и Василису озноб пробрал по спине. Ей стало по-настоящему страшно.
— Так жалко себя, да? — Голос отца прозвучал вкрадчиво, даже издевательски. — Вокруг незнакомые люди, говорят странные вещи… И конечно, надо во всем разобраться, проследить, подслушать, подсмотреть.
При этих словах губы у Василисы предательски задрожали.
— Ужасный отец, — продолжил Нортон-старший, — а еще эта Елена… она кажется тебе сумасшедшей? А ведь ты ей не нравишься. Очень не нравишься… Может, она даже хочет убить тебя. Почему ты вздрагиваешь? Тебя это страшит?
— Да, страшит… — тихо произнесла Василиса. — Мне всего двенадцать, и меня это страшит…
— Тебе уже тринадцать, — равнодушно поправил отец. — Что поделать, настали смутные времена, многие из нас не доживают и до этого возраста… — Отец хмыкнул. — Кто знает, может, твои неприятности только начинаются. Так что бояться пока рано… Рано.
Василиса громко всхлипнула. По сути, она ведь действительно была тринадцатилетней девчонкой, и слова отца сильно встревожили ее.
— Отпустите меня, — неожиданно попросила она. — Я не хочу находиться здесь. Я убегу.
Нортон-старший прищурился.
— И куда, позволь спросить?
Василиса неопределенно пожала плечами, думая, что Лешка поможет ей первое время устроиться, переночевать где-нибудь, а потом… Лишь бы выбраться отсюда.
— Я не могу тебя отпустить, — скучающим голосом произнес Нортон-старший. — Видишь ли, как только ты выйдешь за ворота, тебя сразу же убьют.
— Почему? — изумилась Василиса. — Я никому ничего плохого…
— Разве для того, чтобы кто-то желал твоей смерти, обязательно сделать что-то плохое? Знала бы ты, — задумчиво добавил он, — как ты нам всем мешаешь…
— И моя мама тоже мешала? — внезапно обозлилась Василиса. — Что с ней случилось? Она тоже умерла?
Отец замер. Василисе вдруг показалось, что он впервые заглянул ей прямо в глаза.
