Воцарилось молчание. Стало так тихо, что Василиса слышала, как бешено стучит ее сердце.
— Твоя мать… О да, она еще больше мечтала бы избавиться от тебя, чем я. — Отец улыбнулся как ни в чем не бывало. Но в черных зрачках его глаз заблестели злые огоньки. — К счастью, — добавил он, — она умерла вскоре после твоего рождения. Сразу после того, как сбежала. Но успела подкинуть твою маленькую душу под дверь.
— Иногда мне кажется, — вдруг произнесла Василиса, — что она… Мама не умерла.
Возникла пауза.
— В этом случае для тебя было бы лучше обратное.
Василиса дернула головой, но сдержалась. Да, такого ответа она не ожидала.
— Сегодня ты пройдешь испытание на часовую степень, — продолжал Нортон-старший. — И я бы хотел, чтобы ты оказалась просто фейрой, не способной к часодейству… Но если у тебя проскользнет хотя бы вторая степень… Значит, такова твоя судьба.
И отец вновь усмехнулся. После чего встал во весь рост и заложил руки за спину.
Василиса внезапно успокоилась.
— Странно, — она поглядела отцу прямо в глаза, — что Марта Михайловна попала в больницу тогда, когда ты захотел обо мне вспомнить.
Она и не заметила, как перешла в разговоре с отцом на «ты».
— Ничего странного, — заверил Нортон-старший. Его взгляд устремился вдаль, куда-то мимо Василисы. — Простой расчет. Тому, кто знает секреты времени, легко управлять чужой судьбой.
— И своей? — вырвалось у Василисы. Она даже удивилась, что так сказала.
Светло-серые глаза с широкими темными зрачками опять сфокусировались на ее лице.
— И твоей.
Василиса неожиданно громко икнула.
— Вспоминают, — произнес Нортон-старший без тени улыбки на лице. — Попрошу в гостиную. И быстро, пока я действительно не разозлился.
Василиса мотнула головой и прошмыгнула в коридор, прилегающий к гостиной. Отец бесшумно последовал за ней.
ГЛАВА 4
ЧАСОВОЕ ЗЕЛЬЕ
В гостиной царила тишина, лишь весело потрескивал камин да тикали изящные часы-домик на стене. Василиса с удивлением оглядывалась: от вчерашнего праздника не осталось и следа. Мало того, комната вновь уменьшилась до привычных размеров, а если точнее — стала раз в десять меньше, чем на балу. Неужели дело только в зеркалах? Но куда же делись огромные хрустальные люстры со свечами?
Теперь здесь находился все тот же диван, накрытый синим плюшевым покрывалом, три больших кресла возле самого камина и кофейный столик в углу. На полу между ними была расстелена бурая медвежья шкура с темными подпалинами. А ведь вчера в этой зале танцевало несколько десятков пар…
Василисе очень хотелось поподробнее расспросить, как такое возможно, но она не решилась. Казалось, воздух уплотнился от витавшего в комнате напряжения.
Елена сидела в кресле, аккуратно расправив складки изумрудного платья. Марк восседал рядом на трехногой табуретке. Сложив руки на груди, он со скучающим видом рассматривал единственный канделябр на потолке.
Напротив этой парочки разместились на диване все дети. Они выглядели необычно притихшими. Госпожи Азалии и господина Эрна не было: вероятно, прислугу не пустили на столь торжественное мероприятие.
Но в комнате присутствовал еще один человек. Он расположился возле самого камина в углу, за креслом Елены и, кажется, дремал. Одет незнакомец был странновато: в серый потрепанный плащ-накидку и чудную шляпу с широкими полями, на три четверти скрывавшую лицо.
На появление Василисы никто особенно не отреагировал, только Норт ехидно прищурился, заметив ее подпухшее лицо. На диване оставалось свободное место, рядом с Ноелем. Девочка хотела присесть рядом, но младший брат широко расставил руки, занимая все свободное пространство. Это удалось ему без труда, ведь он был весьма крупным мальчиком. Все остальные захихикали, и даже Елена слегка улыбнулась. Человек в шляпе не шевельнулся.
Василиса, стиснув зубы от злости, просто встала рядом. Честно говоря, она уже еле держалась на ногах: волнения этого дня давали о себе знать, кроме того, ужасно хотелось есть. Но она не могла не заметить, что Эрик вел себя более чем странно: что-то шептал Норту, подобострастно заглядывая ему в глаза, будто и не дрался с ним утром в библиотеке. Создавалось впечатление, будто сцена утренней драки начисто вылетела у него из головы.
Вошел Нортон-старший. Не говоря ни слова, он кивнул человеку в шляпе, который даже чуть привстал в знак приветствия. После отец шепнул что-то Елене, и она сердито качнула головой. Нортон-старший еще что-то тихо добавил, а затем, облокотившись на спинку ее кресла, обратился к детям.
— Наступил важный вечер, — начал он. — Вечер, который изменит вашу жизнь… Будем надеяться, что к лучшему. После сегодняшнего дня Эфлара наконец-то откроется для нас. После долгих двенадцати лет… Господин Мандигор! — Нортон-старший указал на человека в углу. Тот слегка приподнялся и кивнул собравшимся. — Господин Мандигор засвидетельствует результаты посвящения официально. Помимо этого, сегодня окончательно прояснится право наследия.
— Наследником должен быть Норт, — вмешалась Елена. — Я уверена, что часы лишь подтвердят это.
— А если нет? — произнес Норт дрожащим голосом. Кажется, он сильно нервничал.
Все взгляды обратились к отцу, дети ожидали дальнейших его слов. Василиса, которой надоело стоять, незаметно присела на диванный валик.
Нортон-старший улыбнулся:
— Не бойся, Норт… Я уверен, что ты покажешь блестящий результат. Вы уже знаете, что в нашем роду, из поколения в поколение, передается некая сила, — продолжил отец. — Особая, удивительная. Обладать ею — редкое счастье, удел избранных… Бывает, что эта сила проявляет себя раньше, до испытания. Поэтому, согласно традиции, я должен спросить, не было ли у вас необычайных проявлений? При вспышке радости или гнева — неяркое свечение, россыпь искр, а может, нечто похожее на огненные цифры? — Он медленно обвел детей взглядом.
Василису вопрос застал врасплох, потому что она плохо слушала, все еще переживая недавний разговор с отцом.
— У меня такое было, — внезапно сказал Норт, — сегодня. После того… м-м-м… В общем, я немного разозлился, мои ладони вдруг стали очень горячими и как полыхнули фиолетовым огнем! Честно говоря, я… даже немного испугался.
Нортон-старший обменялся с Еленой быстрым взглядом. Лицо женщины осветилось радостной улыбкой. Марк присвистнул, за что получил от госпожи Мортиновой строгий взгляд. Человек в кресле одобрительно крякнул.
Странно… Уж не после драки ли Норта «озарило»? И что значит, интересно, этот фиолетовый огонь? Само собой, Василиса не задала вопрос вслух, хотя ей тоже захотелось рассказать о своих мерцающих ладонях и цифрах, окрещенных Эриком часовым флером, чтобы стереть с лица Норта самодовольную улыбку.
— Больше никто не испытал столь радостного знамения? — Нортон-старший обвел детей взглядом и остановился на Василисе.
— В моей жизни никогда не было радостных знамений, — ответила ему Василиса. — Особенно в последние месяцы.
Ничего она не будет рассказывать.
