встанут перед нами в ближайшее время. Мы отчасти испытываем эти трудности уже сейчас, когда некоторые страны, руководимые фактически коминтерновскими вождями или одряхлевшими монархистами старого толка, ничего не понимающими в современности, уже мешают нам. Их усилия ставят перед нами преграды. То, что я собираюсь Вам рассказать, как волшебное стекло отражает все это. Думаю, что интуиция меня не подводит. Мои мысли — о будущем.
Даже в Англии сэр Мосли и Беллами провозгласили, что свет коснулся Германии. А разве случайность, что еще в 1926 году в Берлине и Мюнхене были основаны небольшие колонии коренных тибетцев, олицетворяющих как бы волю мира? Недаром Саундерс, этот наш враг, пытался в 'Семи спящих', нашумевшем, но неудавшемся бестселлере, опровергнуть наш эзотеризм и принизить роль наших тибетских друзей и вдохновителей. Наша арийская доктрина не может не учитывать реальности прошлого. И когда мы говорим о гигантском катаклизме в Гоби, который в далеком прошлом вынудил учителей высокой цивилизации поселиться в гималайских пещерах, то мы знаем, что именно к нам это имеет непосредственное отношение. Носители Высшего Разума скрылись в огромной системе подземелий, потом сложились два центра — Агарти и Шамлах. Это были места созерцания и мощи соответственно с разделением этих функций между центрами. Маги руководили народами. Мы внимательнее других прислушивались к их голосу. Мы выполняем ныне их волю и предначертания. Их голос — наш голос, их воля — наша воля. Вот в чем суть нашей доктрины, если изложить ее специальным языком. Готов допустить, что не всем следует знать эту суть. Для многих достаточно простых разъяснений, основанных на наших ясных политических принципах. Вы не можете не заметить, что все события мы должны трактовать как бы в двух плоскостях: в плоскости духовной мощи магов, которая отражается во внешне малозаметных событиях, имеющих, однако, грандиозные последствия в плоскости так называемого реального мира, то есть видимого простым глазом пространства, где веления магов проявляются для непосвященных, для толпы. Мы улавливаем энергию магов, видим будущее и наделены способностью лучше других изменять условия существования толпы в соответствии с тайными велениями. Но двойственность центра порождает такое состояние, когда и другим, а не только нам частично приоткрывается истина. Мы овладели пока слишком небольшим пространством, нам тесно в нашей маленькой Германии. Если бы наши враги пользовались тайными знаками судьбы, они достигли бы еще больших успехов. Но они не умеют этого делать. И все же об одном таком случае я должен Вам сейчас рассказать. Он тревожит меня. Я просыпаюсь по ночам и вспоминаю сны… Это не случайность. Это дано мне, и я вижу незримый луч, который тянется из мирового центра созерцания Агарти.
Сравнительно недавно я начал задумываться о способности проникать в мир, скрытый от нас. Мой добрый знакомый обладает этой способностью. Этот человек убедил меня, что он сможет сделать так, что и сам я увижу его. Быть может, это и есть телепатия? Не знаю, как дать точную характеристику этого явления. Но как бы там ни было, через несколько дней я действительно смог проникнуть в это неизвестное мне ранее пространство. Я ощущал его связь с нашей реальностью, и вот однажды мне действительно показалось, что по событиям, происходящим в этом условном пространстве, я могу судить и о ходе реальных событий. Яснее говоря, я узнавал ситуации. Интуиция? Возможно. Но человек этот — его зовут Клаус Кведенфельдт — убедил меня, что это не интуиция, не приблизительное предвосхищение событий, а точное. Что это органически вытекает из свойства нашего мозга воспринимать едва уловимые сигналы, кодировать их и насыщать образной информацией, что я и наблюдал. Мне все же проще объяснить это так: как будто бы есть спонтанная связь с центром мира Агарти. Вы знаете, я давно верю в возможность такой связи, но никогда не наблюдал ее. Впрочем, где достоверные свидетельства, что это явление следует так именно и объяснять? Есть же просто сны, которые сбываются! Мы, немцы, любим мистику — я нарочно говорю простым и понятным языком, — и любой из нас, образованных немцев, может придумать десяток объяснений феномену, о котором я хочу рассказать.
Итак, закрыв глаза и войдя в то состояние, которое мне было рекомендовано, я увидел серые однообразные холмы. Они разбегались во все стороны. Потом будто бы появилось немного зелени. Это была тощая трава. Блеснула вода. Свет был сумрачным, небо низким, слепым. Одна гряда холмов сменялась другой, и вот открылось море. Видимо, сказалось крайнее напряжение, которое сковало меня, едва я начал различать детали. Ощущение пропало. Я рассказал Кведенфельдту о своих скромных успехах, и он посоветовал проявить гибкость, не пытаться охватить все пространство, а ловить лишь существенное, и даже не все существенное, а то, что мне будто бы само будет дано в образах. Так я и сделал.
Вначале мне виделся высокий безликий борт корабля. Тросы, провисшие над серой водой с бликами от огней. Чугун причальных тумб. И туман, который наполнял это пространство над водой, где иногда резко вскрикивали чайки, а может быть, люди. Что это было? Это был пролог к истории, о которой я должен Вам своевременно рассказать. В прологе этом ощущалась старая Англия.
И этот корабль был каким-то знаком, который помог мне уяснить ситуацию. Я оказался на британском берегу, я стал свидетелем простых с виду событий. Но кто знает, что за ними стояло на самом деле? Нет важнее темы, чем Великобритания и мы. Думаю, Вы согласны со мной. Я обещаю подробно описать Вам в следующем письме, что же произошло дальше. Мне кажется, что все признаки свидетельствуют о возможности уловить многое из того, что ускользает от нас. Как быстро меняется ситуация в мире! Мы не в силах не только уследить за ней, но и дать объяснения изменениям и поворотам, которые мы наблюдаем, так сказать, внешним образом. Эти объяснения требуют от нас гораздо большего времени, чем то, которое нам отпущено. Истина может ускользнуть от нас.
Год 1939-й. Запись беседы германского посла в Лондоне Дирксена с лордом Кемсли. Из дневника Дирксена
Лорд Кемсли, который пригласил меня на чашку чая, рассказал мне следующее о впечатлениях от своей поездки в Германию.
Он провел в Берлине один день, был на завтраке у рейхслейтера Розенберга, затем поехал на автомобиле через Лейпциг в Байрейт и посетил по дороге лагерь трудовой повинности, присутствовал на представлении «Парсифаля» и во время антракта был представлен вместе со своей женой фюреру, с которым имел затем более чем часовую беседу. Он беседовал также довольно долго с рейхсминистром Геббельсом и вернулся затем через Остенде в Англию.
На лорда Кемсли произвел большое впечатление энтузиазм всех немецких деятелей, с которыми ему пришлось встречаться, вплоть до самых младших чиновников… Далее он с большой силой заявил, что, собственно говоря, просто невозможно, чтобы германский и английский народы были вовлечены в войну друг против друга…
Год 1939-й. Из дневника германского поверенного в делах в Лондоне Кордта
Удивительные и странные сообщения английской прессы в последнее время не поддаются объяснению. В них можно отметить явные симптомы резкого ухудшения отношения к Германии и ее фюреру. Так, мне доставили номер 'Санди экспресс', где была опубликована статья под названием 'Человек, который убил Гитлера'. Речь действительно шла о том, что фюрер убит в Берлине, и человек, убивший его, рассказывает об этом с такими подробностями, что читатель верит каждому слову. Каково же было мое удивление, когда я прочитал в следующем материале 'Санди экспресс' о том, что фюрер заменен двойником, которого заранее подготовили для этой роли. Эта выдумка подается так искусно, что вызывает недоумение и растерянность даже у людей здравомыслящих — а такие люди в Великобритании еще остались, несмотря на враждебную по отношению к Германии пропаганду.
В другом сообщении, которое выдается за документальное свидетельство, рассказывается о покушении на жизнь Геринга, сообщается, что он тяжело ранен и в тяжелом состоянии доставлен в клинику, что шансы на его поправку минимальны.
Бессмысленно обращаться за разъяснениями по этому вопросу к британским властям: они не контролируют положение, сложившееся в последнее время, и пресса может делать все, что угодно.
