Глава 1
Портрет Ленина, вышитый цветными нитками, — подарок отцу от ивановских рабочих — Варя Жданова помнила с раннего детства. Ленин был изображен говорящим, с поднятой рукой, в простенькой черной кепке и с красным бантом на лацкане пиджака. Кончики ленты развевались по ветру. Этот портрет и сейчас висел в их доме в Подмосковье, где жила мать и откуда отец ушел на фронт в свой последний путь.
Проснувшись ровно в семь, как загадала с вечера, Варя под впечатлением сна, в котором успела погостить у матери, поискала глазами портрет Ленина, но, увидев на стене ходики с подвешенным к гире амбарным замком, сразу поняла, что она в общежитии. К этому пора бы уже привыкнуть, не первый год живет здесь. В комнате, как всегда, был беспорядок. На лампочку с ночи вместо абажура натянут черный Симин чулок, сохранявший в ступне форму её ноги: стол, сдвинутый в угол, с неубранной грязной посудой (как поели вчера, так и оставили), расшатанные стулья, заваленные одеждой, а на стенах — картинки с русалками и длинноволосыми девами. Сейчас, при свете утреннего, все еще по-летнему яркого солнца было особенно неприглядно и убого в н. ч комнате.
«А мы живем и не замечаем», — отметила про себя Варя, невольно оглядываясь на спящих девушек.
Сима Кулакова, не чувствительная ни к жаре, ни к холоду, спала под одной простыней, обхватив подушку руками. Русые густые волосы её были старательно накручены на бигуди и завязаны разноцветными тряпочками. Другая обитательница комнаты — Тамара Комова — спала под ватным одеялом, накрывшись с головой, а ноги торчали голые.
Усмехаясь, Варя вспомнила «проповеди» Тамары о том, что девушка должна уметь даже спать красиво.
На кухне, раскрыв окно и по привычке полюбовавшись на блестевшую, словно водная гладь, стеклянную крышу завода и на решетчатые стальные контуры будущего высотного дома вдали, Варя принялась делать зарядку. Но сегодня нельзя было ни попрыгать, ни побегать как следует: в кухне теснота из-за снесенных сюда со всего общежития стульев, табуреток, кастрюль и тарелок для вечернего «бала с угощением». Судя по предварительным приготовлениям, пир предстоял горой, — надо спешить, а то не дадут позаниматься.
Усаживаясь за стол, Варя с удовольствием подумала о том, что мать, наверно, тоже склоняется сейчас над книгой, и ясно представила себе её гладко причесанную голову с жиденьким седым пучком.
В одиннадцатом часу, шлепая босыми ногами, в небрежно надетой юбчонке, без блузки, с мохнатым полотенцем на голове, розовая от сна, сладко позевывая, вышла на кухню Сима Кулакова.
— Ах, вот ты где! — сказала она Варе, толкая дверь в соседнюю комнату. — Дрыхнут еще. Эй, тетеревята! — закричала Сима и, выхватив из-за плиты полено, стала колотить им по тазу:
— Подъем! Вставайте!
— Встаем, Симок, — поспешно ответили за дверью.
«Бал» назначался на четыре, а еще ничего не было готово, хотя по обширной Симиной программе числились пельмени, винегрет и многое другое. Сама Сима ничего не делала, потому что терпеть не могла кулинарии, зато распоряжалась и кричала громче всех.
Пришли девушки из других комнат: у многих из них, как у Симы, на головах огромными тюрбанами возвышались намотанные полотенца.
Варя подивилась:
— Вот дались вам эти кудри!
— Тебе хорошо, — обиженная за всех, проворчала Сима, — у тебя своя навечно.
— В парикмахерской у мастеров нужно завиваться, — хвастливо посоветовала пышнотелая Тамара Комова, стоя в комнате перед зеркалом и осторожно расчесывая на пальце свои каштановые локоны. У неё сестра работала маникюршей в парикмахерской, так что Тамара завивалась всегда бесплатно и без очереди, являясь даже на работу к станкам с прическами, каждый раз одна другой замысловатеё. Девушки, устав ей завидовать, с легкой руки Симы, прозвали её «подопытным кроликом». На Тамаре, мол, учатся делать новые прически.
Комова вышла на кухню, в бордовом, с цветами, атласном халате и в расшитых, опушенных мехом тапочках.
— Я, девчонки, только позвонить схожу в автомат, — заявила она с улыбкой, радуясь своему великолепию.
— А стряпать за тебя, царица Тамара, кто будет? — крикнула ей вдогонку Сима.
— Ладно, пе трогай её, — заметила одна из девушек, — Счастливая она, Тамара: бригадир и красивая очень…
Голубые, слегка выпуклые, лучистые глаза Симы насмешливо посмотрели на говорившую. Не дав себе труда сдержаться, она запальчиво возразила:
— Нашла красавицу! Тут напудрено, там подкрашено. Смотрелки крохотные, зеленые, как у кошки… Нет, уж, если хочешь знать, в нашей комнате самая красивая Варя Жданова. Вот кто! Варюшка, покажись!
Смущенная общим вниманием, Варя вспыхнула румянцем и, шутливо нахмурившись, взглянула на Симу, но работы своей не оставила. С подвернутыми по локоть рукавами, она старательно раскатывала тесто для пельменей. Высокая, стройная, с нежным лицом, обрамленным светлыми с золотым отливом слегка кудрявившимися волосами, Варя была хороша собой. Все смотрели на неё, словно видели её впервые, и торжествующая Сима прочитала в глазах подружек: «Глядите-ка, а ведь и верно!»
— Комова одевается по моде, ни на шаг не отстаёт, — сказал кто-то из девушек.
— Ну, это никому не запрещается, — перебила её Сима, почувствовав себя задетой.
Сима одевалась хотя и небрежно — вечно у неё что- нибудь свисало, лежало не так, — но за модой гналась. Над ней посмеивались, она отругивалась и не унывала.
Вскоре вкусные, дразнящие запахи распространились по всему дому и вызвали целый поток желающих помочь стряпухам, но повезло одному Толе Волкову; его поставили к мясорубке, одолженной на этот случай в семейном доме. Буйные кудри Толи подобрали под желтый платок, а брюки завесили кружевным передником. Теперь, с долговязым «шеф-поваром», возвышающимся над девушками на целую голову, ни на минуту не замолкали смех и шутки. А помощников все прибывало, так что пришлось отрядить в коридор на вахту Симу Кулакову.
— Я миндальничать не стану! — грозно пообещала она.
— Симок, ты все-таки поосторожней с кавалерами, — смеясь, просили её девушки, — танцевать не с кем будет…
К четырем часам все было готово: кровати превращены в диваны, стол «накрыт на тридцать персон», как объявила Сима.
Варя скрепя сердце переоделась в свое лучшеё платье и, уложив книги в портфель, спрятала его. Каждый выходной — одно и то же. Да и какой это бал? Ну, поедят, выпьют (хорошо еще, немного и только красного), потом неизменная игра в «фанты» и «почту», потом танцы до поздней ночи. Тамара вон собирается уезжать — должно быть, на свидание. Варя позавидовала ей, а девушки осудили Комову: «Раз складчина, так складчина! И Коля Субботин придет из-за неё».
Тамара, на особый манер припудривая свой коротенький, слегка вздернутый носик, чтобы он казался подлиннеё, высокомерно заметила:
— О, этот мальчик так влюблен в меня, что все простит, Не беспокойтесь.
Ей не ответили. Тамара оглянулась на девушек и, поймав Варин укоризненный взгляд, полушепотом, заискивающе проговорила:
— Я что-нибудь сказала не так, Варенька, да? Язык мой враг мой. Ну, не сердись на свою болтливую подружку, дан я тебя поцелую! И, поцеловав Варю напевая, продолжала одеваться.
Несколько позднеё, наблюдая за тем, как Субботин, худощавый, сутулящийся юноша, разговаривал с Комовой и подавал ей плащ, Варя с тайным удовольствием отметила про себя, что не так-то уж он влюблен
