на фоне серого неба, и тут же переносясь мыслями в родной дом, в комнату матери с окном в сад. Там, до письма Симы, она ни разу не вспомнила о Титове, будто его не существовало на свете.
«Затаюсь, выжду, как карантин, и все пройдет», — подумала Варя, решив всеми силами души противиться этому ненужному ей сейчас, несвоевременному чувству к человеку, которого она так мало знает.
На работу в цех Варя пошла после обеда. Кулакова, увидев Варю издали, бросилась ей навстречу и чуть не задушила в объятиях.
— А мы тут без тебя, ругай не ругай, а с делом справляемся. Коля Субботин мне помогал.
Варя подошла и поздоровалась с девушками.
— Целуй, — приказала Лизочка, подставляя свою круглую щечку. На Симу донос, груба со мной стала, пообедать не давала как следует: 'Не рассусоливай да не рассусоливай». В цех раньше времени гонит.
— Ну и гоню, — сказала Сима. — Небось и ты бы на моем месте гнала.
— А где твой помощник? — спросила Варя.
— Вон в тумбочке копается. Молодец наш комсорг: в две смены работал. Он теперь у нас Лизочкин подшефный, — равнодушно пояснила Сима. — Тут без тебя за полторы недели много чего произошло. Видала: Лизочка ему наказала крепко спать и не видеть плохих снов.
— Да, что вы, черти! — рассмеялась Варя.
— Верно говорю, — продолжала Сима, — Коля с Лизочкой живут в одном доме, вот Борис Шаров и поручил ей шефствовать над ним, а то парень от тоски пропадает. Дело на лад пошло, — добавила она весело. — Коля на работу даже стал являться при галстуке…
Коля Субботин, с которым Варя только сейчас улучила время поздороваться, спросил её:
— Ну как съездила, что мама? — И, мотнув головой в сторону станков Комовой, предложил — Пойдем посмотрим. Сомнительно все это, но… весьма эффектно. Резец на славу! Только ума не приложу, как она справилась с расчетами… Скоро все станки переналаживать начнем.
— Пойдем, — согласилась Варя и, ничем не обнаруживая своего чувства, долго стояла за спиной Муси, присматриваясь к работе нового резца. Все было таким, каким она его и представляла: ну что ж, тем лучше!
А Тамара, издали кивнув Варе, засуетилась, побежала куда-то.
К контратаке готовится, — сострила Сима. — Как же, о нас в «Труде» написали, а о ней всего-навсего в многотиражке!
Вскоре они увидели её в паре с чернорабочим за тачкой, доверху нагруженной поковкой. Было видно, что Тамаре тяжело: пот струился по раскрасневшемуся, перепачканному лицу, тоненькие подкрашенные бровки расползлись.
«Что это она так усердствует? — изумилась Варя. — Схожу, узнаю».
На складе черных колец Варе сказали, что поковки много, правда не проверенной, но тоже годной. А проверенную Комова всю забрала себе.
— Так привезите, пожалуйста, — распорядилась Варя.
Поковку привезли, и Варя поровну велела разложить их каждой паре. Лизочка первая начала обрабатывать новую поковку.
— Варя, Варя! — закричала она.
Варя подбежала к ней.
— Брак материальный вторично, — упавшим голосом сказала девушка, подавая кольцо.
Варя заметила на внутреннем диаметре кольца темное расплывчатое пятно.
— Варя, Варя! — кричали от своих станков Ирина с Симой.
Варя проверила кольца пробкой. Размер был правилен Значит, брак был действительно материальный, как определила Лизочка.
«Вот оно, Тамаркино усердие! Все проверенные кольца себе забрала в запас. Как не стыдно ей!..»
Тамары у станков не оказалась, и Варя, взглянув на своих взволнованных, следящих за ней станочниц, показала рукой, что идет наверх, к технологу Толе Волкову.
— Дело в том, — объяснил Волков, — что кузница, экономя металл, уменьшила допуски. Первая партия вышла не совсем удачно; мы потребовали от них контролера, чтобы отсортировали годные от негодных. Они пообещали, да не всю поковку разобрали. Я распоряжусь, чтобы у Комовой взяли лишнеё, — продолжал он, спустившись в цех.
— Стоит ли? — нахмурясь, возразила Варя. — Комова кольца на своем горбу таскала, чуть не надорвалась от жадности. Я видела, но понять не могла, что случилось. Да вон она, — показала Варя в сторону бежавшей к ним Тамары.
— Толя, здравствуй, не виделись, кажется, сегодня, — запыхавшись, произнесла Тамара, подавая ему руку и, повернувшись к Варе, неожиданно протараторила — Что, поковки у тебя проверенной нет? Мне станочницы сказали… Так бери, я всегда готова идти навстречу бригаде, с которой соревнуюсь, о чем речь!..
— А речь о том… — начала было Варя, но сдержалась. — Хорошо, — сухо сказала она, — возьму. — Затем, помолчав, сказала — Покажи свое изобретение, похвались.
— Да тебе, очевидно, уже нахвалились, — беспечным тоном отвечала Тамара, принимаясь шепотом считать кольца. — Вот эти можешь забирать себе, — сказала она Варе, отделяя рукой несколько столбиков колец. — Да что ты на меня так смотришь?! — с вызовом воскликнула Тамара и щеки её побагровели. — Ну да, знаю, что ты думаешь, — продолжала она торопливо, не давая перебить себя. — Думай, это твое личное дело, но, пожалуйста, не заводи нигде разговоров. Пока… Заметь, я говорю: пока… До официального разбора дела… Понимаешь?
— Понимаю, — с усмешкой отвечала Варя. Она было почувствовала себя оскорбленной словами Тамары и, главное, тоном, каким они были произнесены, но, заглянув в её вспыхивающие зеленым огоньком глаза, из которых так и проглядывал страх, рассмеялась — официальный, так официальный! Значит, начинаем выкручиваться, Тамара Владимировна?
А Комова, проводив Варю остановившимся от ужаса взглядом, спрашивала себя: «Неужели она что- нибудь знает? Почему смеётся? Ну нет, что бы она ни говорила, я все равно стану отрицать все!»
…Тамара готовила себя к самозащите, не брезгая, если понадобится, снова пустить версию о ревности. Она сидела, облокотясь на стол, с видом очень уставшего, обиженного и во всем разочарованного человека.
— В чем вы обвиняете меня, Никита Степанович? Неужели вы думаете, что для меня нет ничего святого? — произнесла она давно заготовленную фразу, посмотрев на входивших. — Да вот и Варя сама, она скажет! — сказала Тамара, заметно оживившись. — Варенька, ну признайся, вспомни, ведь я с тобой не раз говорила, что расточные резцы горят и надо что-то придумать.
— Отлично помню, говорила. А вот чего не помню так не помню… Ты мне никогда не показывала свои разработки на этот счет, — отвечала Варя, — однако мои смотрела.
— Это правда, не показывала, но разработки у меня были раньше твоих и очень совпадали. Вот, выходит, из-за чего я сейчас страдаю, не обидно ли? — плаксиво проговорила Комова. — Но клянусь всем, что есть дорогого на свете, — с жаром продолжала она, еще не зная, что скажет дальше, смутно надеясь, что её перебьют и тогда клятва получится куда естественнеё, — что есть дорогого на свете… — растерянно повторила она.
Все молчали, не глядя на неё, и Тамаре пришлось договорить:
— …клянусь, я еще до Вари обдумывала и работала над этим. Тут есть свидетели. — Она посмотрела на Белочкина: «Как, и ты молчишь?» — упрекнул её мимолетный взгляд. — Лев Михайлович, скажите! — попросила Комова, но, не дав ему заговорить, продолжала сама — Конечно, с расчетами мне было очень трудно, и, если бы не помощь Льва Михайловича, прямо скажу, я бы запуталась, как ты, Варя, запуталась. — «Что, съела?»— торжеством блеснули её глаза. — Ведь у меня за спиной, — Тамара преднамеренно напомнила это, — восемь классов и курсы наладчиков. Правда, не так уж мало, и я сейчас учусь — она слегка замялась, решив не говорить, где учится, — и все-таки мне было тяжеловато… Но с помощью товарища инженера я работу сделала. Если в чем есть моя вика, — уже совсем оправившись от досадной вначале растерянности, заключила Тамара, — то только в том, что я недостаточно настойчиво
