Результат — острейшая нехватка орудий, особенно тяжелых, пулеметов и даже винтовок, снарядов и патронов. Крепости на западной границе пребывали в состоянии довольно жалком, а те, что на юге, грозили противнику гладкоствольными пушками-«единорогами», помнившими атаки солдат Наполеона. Армия чувствовала себя обиженной: ведь из-за поражений флота вся тяжесть войны легла на ее плечи, а теперь еще и обделили! Тогда-то среди сухопутных генералов, кстати, самих военным искусством особо не блеснувших, и салонных офицеров, далее чем в Москву для подавления восстания не выезжавших, и родилось обидное для моряков прозвище — «самотопы».
Ошибки в военном строительстве сказались в ходе Первой мировой войны. Уже к 1915 году русская армия осталась без боеприпасов и понесла ряд тяжелых поражений. При этом флот, забравший на свое восстановление столько средств, вел себя довольно пассивно. Мощные, недавно построенные линкоры если и внесли вклад в ход вооруженной борьбы, то лишь фактом своего существования.
Военные неудачи сделали революционный процесс необратимым, а последующие события нанесли флоту потери куда более существенные, чем пушки японских броненосцев. После гражданской войны в строю — или, точнее, на плаву — оставалось 120 преимущественно легких, нуждавшихся в ремонте кораблей. И тут последовал новый удар.
По инициативе Л. Д. Троцкого и М. Н. Тухачевского из состава флота были выведены, разобраны или недостроены два линкора, четыре линейных и пять легких крейсеров, 22 эсминца и 6 подводных лодок. Величина ущерба составила 591 миллион рублей в ценах 1927 года!
Оправдать подобный шаг соображениями военного порядка невозможно, хозяйственного — тем более. Ведь чем труднее живется, тем бережнее следует относиться к тому, что имеешь! Остается лишь единственный мотив, политический: стремление «наказать» моряков за кронштадтский мятеж.
Теперь флот опять приходилось воссоздавать заново, и, естественно, возникал вопрос: а каким он должен быть? В памяти многих появлялись броненосные эскадры времен морского могущества России, но разве можно создать нечто подобное в условиях экономической разрухи? Отсюда и концепция «москитного» флота: уж лучше иметь такой, чем никакого.
Диспуты были горячими. Мог ли подумать тогда их активный участник, курсант Кузнецов, что проблема выбора между флотами океанским и прибрежным красной нитью пройдет через всю его жизнь?
Помимо Троцкого и Тухачевского, смотревших на флот как на обузу, «москитчиков» поддерживали весьма образованные военные специалисты, еще при царе получившие звания генералов и полковников, а ныне обучавшие красных командиров. «Нужна было армию вооружать, а мы все кораблики строили», — говорили они, анализируя опыт Первой мировой войны. Так или иначе, эти взгляды в определенной степени передавались их ученикам, тем, чьи слова два-три десятилетия спустя будут во многом определять строительство Вооруженных сил...
Победа сторонников «москитного» флота в тех конкретных исторических условиях была неизбежна и правомерна. Выражением ее стала первая советская судостроительная программа 1926 года. В том же году Николай Кузнецов, блестяще закончив училище, отправился с моря Балтийского к берегам моря Черного, на крейсер «Червона Украина», один из самых современных кораблей советского флота.
Наряду с передовой техникой своего времени молодой командир нашел там и слабую подготовку личного состава, и хромающую дисциплину. Порядок он принялся наводить без крика и шума, в ходе кропотливой повседневной деятельности.
Результаты этой внешне незаметной работы сказались во время визита корабля в Турцию. Возникший на борту пожар был потушен под руководством Н. Г. Кузнецова так быстро и умело, что принимающая сторона приняла действия моряков за обычные занятия. А в 1929 году он вновь отличился на учениях, за которыми наблюдал сам К. Е. Ворошилов. Нарком обороны пожал ему руку, поблагодарил за умелые действия и попросил передать благодарность краснофлотцам.
После такого успеха следовало ожидать повышения по службе, но молодой командир предпочел оперативный факультет Военно-морской академии. Он снова погрузился в напряженную учебу и в атмосферу творческих дискуссий, но уже на ином, качественно более высоком уровне.
Каким быть флоту? Каким кораблям следует отдать предпочтение, надводным или подводным? Каковы роль и место морской авиации, а также береговой обороны в системе Военно-морских сил? Шел процесс теоретического осмысления комплекса сложнейших проблем и формирования взглядов, во многом определивших дальнейшую службу.
Лекции, семинары, военные игры на картах, стажировки на кораблях, в морской авиации и береговой артиллерии, труды Н. Л. Кладо, Б. Б. Жерве, М. А. Петрова, усиленные занятия языками немецким и французским... А еще нужно постараться как можно лучше использовать время пребывания в очаге культуры: ведь искусство обладает важным свойством шлифовать оперативно-тактическое мышление. В награду за успехи в учебе Кузнецов по выпуске из академии в мае 1932 года получил миниатюрный пистолет ТК и право выбора места службы. Снова на Черное море, чьи волны бороздит оснащенный новейшими приборами и оборудованием крейсер «Красный Кавказ».
Должность старшего помощника командира на таком корабле было пройти весьма полезно. На сердце легко, ибо изменения в отношении руководства страны к флоту радовали. И если в 1928 году Тухачевский в докладе на заседании Совета труда и обороны отводил ему роль прибрежного помощника сухопутных армий, то в ходе второй пятилетки предусматривалось строительство не только сотен подводных лодок и торпедных катеров, но также 10 лидеров[21] и 40 эсминцев. Значит, Сталин и Ворошилов придерживаются иной точки зрения. Так среди флота «москитного» появились ростки флота будущего, океанского.
Вскоре экипаж крейсера смог оценить и высочайший уровень подготовки выпускника академии, и методы его работы, в основе которых лежали плановость и железный порядок. На изменение обстановки он реагировал чутко, а внезапно возникавшие задачи решал быстро. Несколько месяцев упорной целенаправленной работы, и боевой коллектив начал действовать с точностью доброго корабельного хронометра.
Заслуги старшего помощника были оценены, и в 1933 году Кузнецов стал командиром, крейсера «Червона Украина». И здесь те, кто видели в нем только хорошо подготовленного, педантичного службиста, обнаружили и научный склад ума нового командира, и его творческий подход к делам, казалось бы, давно привычным. Например, время экстренного прогревания турбин удалось сократить с 4 часов до 15-20 минут, а результаты стрельб не только впечатляли, но восхищали: крейсер под командованием Кузнецова первым же 180-мм снарядом поражал корабельный щит с расстояния в 28 километров, и это при собственной скорости в 20 узлов! Такие попадания и много позже, в эпоху высокоточного оружия, заслуживали высокой оценки.
Но главным достижением, безусловно, стала система боевой готовности одиночного корабля, впервые в истории страны разработанная, опробованная и внедренная на крейсере «Червона Украина». Результаты труда Николай Герасимович обобщил в собственноручно написанном наставлении, которое получило широкое распространение.
К. Е. Ворошилов наградил его грамотой и золотыми часами — в годы всеобщего энтузиазма, охватившего страну, поиск и новаторство поощрялись.
Чуть позже последовала и правительственная награда — орден «Знак Почета». В следующем, 1935 году крейсер «Червона Украина» по итогам соревнования занял первое место среди всех кораблей Советского Союза, а его командир стал капитаном 1-го ранга. Самым молодым среди носивших это звание во всех флотах мира!
Август 1936 года удивил неожиданным вызовом в Москву. Странно, ведь он был там совсем недавно, на вручении ордена «Красная Звезда». Николай Герасимович предполагал всякое, но причина вызова превзошла все ожидания: назначение военно-морским атташе в объятую гражданской войной Испанию! Дело незнакомое, но ведь каждый моряк должен быть немного дипломатом хотя бы в силу избранной профессии.
Модный костюм, сшитый за одну ночь, широкополая шляпа — и через Кенигсберг, Кельн, Париж самолетом в Мадрид, сразу же по прибытии беседа с советским военным атташе В. Е. Горевым, встреча с будущим военно-морским министром Испании социалистом Идалесио Прието в его роскошно убранном, похожем на будуар великосветской львицы кабинете и поездка в Картахену, крупную базу республиканского флота на восточном побережье.
