объяснить?
– Не зачем, а кому!
– И кому же?
– Наверное, нам обоим.
– Да уж, связалась со сволочью и сама стала такой, – Надюха сокрушенно вздохнула и тут же повисла у меня на шее. – Ох, и гад же ты, Ящер! Приходи поскорее, ага?
Такая вот была у нас любовь! Прямая и откровенная, как лезвие бритвы. И никаких Павлуш, никаких кисок с рыбками! Мы знали друг о дружке все с самого начала, а чего не знали, о том догадывались.
– Только не вздумай жениться на мне! – шепнула она. – И не изводи Ленку.
– Поглядим-посмотрим, – я похлопал Надюху по щеке и, отстранившись, вышел в прихожую.
– Когда вернешься?
– На трудные вопросы не отвечаю. Пока…
Родная «Вольвушка» подкатила к подъезду, из машины сопровождения показались два лба, бдительно обозрели окна и крыши окружающих зданий. Я сел в автомобиль, и мы тронулись в путь. Слушая вполуха начальника охраны, я крутил выведенную к креслу пассажиров настройку радиоприемника, пытаясь поймать что-либо мало-мальски музыкальное. Но эфир продолжал оглушать попсовой кувалдой, череда самодеятельных станций в старательном подражании равнялась на «Европу-Плюс», последняя же без устали вела треп с толпами бездельников, на заказ выдавая бездарные песенчушки, выспрашивая заветные желания и эти самые желания немедленно исполняя. Мелодии, которыми сорили все эти опятами расплодившиеся станции, насколько я знал, сочинялись на корейских синтезаторах левой пяткой с бутербродом в зубах. И, увы, нынешнего слушателя столь скороспелая лапша, похоже, устраивала. Вконец отчаявшись найти что-либо мелодичное, я выключил приемник вовсе.
– Значит, ты уверен, что о фильме Баранович ничего не знает? – я хмуро взглянул на Ганса.
– Божится, что не в курсе.
– Может, врет?
– Да не похоже. Он ведь все секреты выложил. Без утайки. Какой ему интерес что-то скрывать? И Хасан на него в щелочку успел полюбоваться, сказал, что выжимать из такого нечего. Дяденька, мол, и так распахнут до предела. А Хасан в подобных делах понимает. Психолог!
– Ладно коли так. – Я задумался. – Как вам вообще показался этот Баранович?
– Да никак. Обычный фраерок. Судя по всему, денежки любит, комфорт. Соображает вроде неплохо.
– Значит, сработаемся.
– А то! Живым остался, как тут не сработаться? А вообще Безмен утверждает, что финансист головастый. Память отменная. Как сообразил, что может оказаться полезным, еще пару заначек выложил. По собственной инициативе. Оказывается, руднички у них тут еще есть. В укромном месте.
– Это что же, в наших местах?
– Да нет. Сами рудники где-то под Алапаевском, а здесь документы и карты, списочный состав старателей.
– И что добывают?
– Золотишко и вроде даже алмазы. Все, разумеется, черное.
– Неплохо! – я покачал головой. – Значит, бухгалтер решил работать не за страх, а за совесть?
– Как знать. На всякий пожарный компру все равно не помешает состряпать. Мальчиков там или девочек в постель сунуть. Тогда окончательно повяжем.
– Ну, это пока не горит, хотя на досуге, конечно, подумай. Дело полезное… – Я потер кончик носа. – Москвичей наш дружок, часом, не боится?
– Некоторая вибрация наблюдается. Но в пределах допустимого. Кроме москвичей еще ведь друзья покойных остались, а под ними – аж полтораста фирмешек. Мы только треть прибрали. И то – только потому, что проявили космическую прыть.
– Что с остальными?
– Остальные, само собой, пригнулись. Какой им интерес светиться? Вождей нема, так что залягут на дно. Из особо крутых – разве что дяденька один из Сибири сыскался, ну и столичные, конечно. На этих последних Баранович выложил подробнейший реестрик. Всех, кого знал, занес. Правда, говорит, список далеко не полный. Его-то делом были бумажки, а с кремлевскими крышами базар вели другие. Чаще всего – либо Стэк, либо Микита.
– Ладно… Так и так придется подключать московских приятелей. Пусть покопают по своим каналам. Осложнения нам не нужны. Если что, поделимся, – я вздохнул. – А то ведь пригонят эшелон бритых, и разбирайся потом. Все морги трупарями завалим.
– Это точно!
– Что Баранович знает о наркоте?
– Практически ничего. Знает, что баловались, что были связи с Польшей, Германией, Турцией, но подробностями занимался узкий круг лиц. Там ведь бухгалтерия несложная, все в голове можно держать. Основных курьеров насчитывалось человек пять или шесть. Связаны были напрямую с паханом. Теперь, конечно, тоже пропадут с горизонта… – Ганс шмыгнул носом. – А может, кто и на нас попытается выйти, не знаю. Мы-то с этим как?
В глазах его проблеснула неуверенность. Я фыркнул. Общие тенденции на мировом рынке начальник охраны тоже примерно себе представлял. Главный барыш в раздробленном феодальном государстве, именуемом Россия, приносила торговля оружием и наркотой. Но до крупного оружия нам было не дотянуться, – все шло через политиков и армейских жуков, а вот «космосом» баловались практически все. Еще лет пять назад кое-кто играл в принципы, оправдывая сутенерство, с пеной у рта клеймя наркомафию, но нынче все переменилось. Возможно, и я мог бы увлечься этой грязью, но, видимо, вовремя клюнул петушок в голову – сообразил, что торговать грязью ради другой грязи – то бишь ради презренного металла – для Ящера западло. Черт его знает, почему я так рассудил, да и лень было особо раздумывать. Шкалу ценностей каждый себе придумывает сам. Гнать танки с пулеметами в Иран и Ирак – это ладно, со списанных ракеток обдирать золотишко и платину – тоже, но работать на дурдом, когда и без того все вокруг сплошная дурдомовщина, я не желал. И по той же самой причине никогда бы не стал вязаться с паучками, что под шумок обустраивали на окраинах необъятной родины радиоактивные могильники либо сбывали на сторону боевой уран и плутоний. В ближайшие десять-пятнадцать лет я мог бы предсказать планете массу каверзных неожиданностей – в частности ядерный терракт в каком-нибудь крупном городе вроде Вашингтона или Тель-Авива, после чего наконец зачешутся припухшие президентики сверх и не сверхдержав, сообразив, что прогресс давно уже напоминает скорпионью задницу. Да и черт с ними! Я по крайней мере буду твердо знать, что рванула не моя начинка и не от моей травки гикнулся очередной миллион слабаков.
Косо глянув на Ганса, я процедил:
– Тебе мало бабок, Ганс? Или кто-то уже подъезжал с предложением?
Начальник охраны смутился.
– Да был тут один разговор. С месяц назад. Узбеки какие-то приходили, я их отшил.
– В следующий раз сообщай. Примем гостей с объятиями, попьем чайку, побазарим.
– Так на фига?
– Пригодится. В подарок ментам. Хоть тому же Васильичу. Ему наша зелень тоже приелась. Другое дело – какая-нибудь аферка. Вот тут он вволю наиграется. Он же понимает, что лет пять-шесть – и выпрут на пенсию. Уже не злата хочется, – славы.
– Будем сдавать наркодельцов? Опасное дело, босс.
– Ништяк, Гансик, выдюжим.
Какое-то время ехали молча. Ганс сунул что-то в рот, немного погодя, протянул упаковку.
– Не хотите, босс?
– Что это?
– Резинка. Хорошая. Говорят, для зубов это самое…
Я отмахнулся.
– Не надо, Гансик. Ни про кислотно-щелочной баланс, ни про неповторимо-устойчивый вкус. С утра до
