– Временами? – переспросил Самохин. – Это лучше.
– Я попрошу вас подобрать двух-трех крепких лыжников, знакомых с местными условиями.
– Разрешите вас сопровождать? – спросил Шихов.
– Думаю, что здесь вы будете нужнее.
– Я немало походил по горам, – сдержанно настаивал Шихов.
– Знаю. Именно потому, что вы не новичок в горах, вам и придется остаться внизу. – Крестовников заметил недоумение Шихова и пояснил: – На случай, если у нас наверху возникнут осложнения. В горах необходима страховка.
– Понятно.
– Сколько времени понадобится, чтобы подобрать людей в мою группу? – спросил Крестовников.
– Подобрать и подготовить, – уточнил Самохин. – Три-четыре часа.
– Эти три-четыре часа я, с вашего разрешения, отдохну.
– Устраивайтесь здесь. – Самохин показал на диван с подушкой и пледом. – Вам, товарищ майор, я предложу...
– Успею. Мне в разведку не идти. – Шихов поднялся. – Схожу посмотрю, как устроились мои люди.
– Я пройду с вами, – Самохин тоже встал.
Люся проводила их взглядом до двери и взяла чайник.
– Вам покрепче? – спросила она.
– Погорячее. – Крестовников внимательно следил за бегущей из чайника струйкой. – Спасибо.
Он пил чай молча, смакуя каждый глоток.
– Олег Михайлович! – не выдержала Люся. – Возможно, я буду полезна в вашей группе?
– Не думаю.
– Хотя бы в эти трудные минуты не переносите на меня ваши счеты с отцом...
– О чем вы говорите? – Крестовников приподнял брови. – Какие счеты? Разговор о справедливых и несправедливых преподавателях очень стар. Я тоже когда-то делил учителей на злых и добрых.
– Вы не хотите понять меня. – Голос Люси задрожал. – В такое время одна я, здоровая студентка, сижу без дела.
– Вынужденное бездействие тягостно. Понимаю. – Тон Крестовникова стал мягче. – Но это не повод, чтобы идти в горы. Разведка не времяпрепровождение, а необходимость. А если вы вспомните, сколько времени нам отпущено на разведку, то поймете, что это тяжкая, даже рискованная необходимость. В таких условиях в горах нужны мужчины. А теперь... Не примите мои слова за новое проявление моего плохого отношения к вам, но на отдых мне осталось меньше четырех часов.
Весть о прорвавшемся в поселок танке бежала от дома к дому. Люди спешили в управление комбината, набились в коридоре, в приемной, обступили Анну Павловну.
Стоило Самохину выйти с Шиховым из кабинета, как негромкий говор в приемной затих.
– Позвоните в комитет комсомола, – сказал Самохин Анне Павловне. – Надо подобрать двух-трех крепких лыжников для группы Крестовникова. – И обернулся к сидящему в углу трактористу: – Поедем.
Самохин вышел из управления и поднялся в кабину тягача.
Разрывая сугробы, грузная машина двигалась по улице, оставляя за собой широкую голубоватую канаву.
У обогатительной фабрики тягач остановился. За стеной ее, обращенной к Кекуру, выделялась на снегу уложенная углом высокая гряда крупных валунов. Промежутки между ними были забиты камнями, местами заполнены цементом.
Увиденное успокоило Самохина ненадолго. Так защитить можно лишь основные промышленные сооружения. А жилье, дома? Ремонтно-механическая мастерская? Склады, гаражи, стоящие на отшибе от поселка, амбулатория и детский сад? Все это растянулось на добрый километр. Не прикроешь.
– В клуб, – отрывисто бросил Самохин водителю тягача.
По пути он мрачнел все больше. Парниковые рамы – гордость подсобного хозяйства – несколько дней не обметались. Некоторые из них не выдержали тяжести снега, провалились. Скотный двор замело с наветренной стороны по окна, а местами и по застреху. В снегу мягко голубела траншея, промятая к силосной башне.
У входа в клуб Самохин увидел Фетисову и Шихова.
– Ждем вас, – встретила его Фетисова. – Хотим вместе с вами потолковать с людьми.
– Очень хорошо, – ответил Самохин и первым вошел в клуб.
В ярко освещенном зрительном зале было шумно. Люди сидели в верхней одежде, в шапках и походили на пассажиров, ожидающих посадки в поезд. Воздух был напитан устоявшимся табачным чадом.
– Вербованные. – Фетисова показала глазами на зал. – Почти все здесь собрались.
– Не только вербованные. – Самохин всмотрелся в державшихся особняком женщин. Некоторые из них пришли с детьми и узлами. – Не только...
Хмурые лица, недобрая тишина насторожили Самохина.
– Почему в помещении в верхней одежде? – громко спросил он. – В шапках! С вещами! Как на вокзале!..
– Что ж, выходит, нам и помощи не будет никакой? – перебила его женщина с ребенком на руках.
– Будет, – ответил Самохин. – Сами себе поможем.
– Нечего нас уговаривать! – злобно бросил кряжистый детина в потертой стеганке. – Не маленькие. Видим, что на дворе творится.
– Зачем уговаривать? – спокойно возразил Самохин. – Придет время, прикажу выйти на работы...
– Прежде чем приказывать, обеспечьте нас! – закричали в зале. – Валенки дайте! Стеганки!
– Какой из меня работник в пальтушке? – подскочил к Самохину курчавый парень в узконосых туфлях. – Полы путаются в ногах, снег гребут.
– Вас завербовали для работы на обогатительной фабрике, – по-прежнему сдержанно ответил Самохин. – На работающих в цехах валенок на комбинате нет. Тут и спорить не о чем. Надо будет – пойдете работать.
– Без валенок? – спросил курчавый. – На улице?
– Что ж, по-вашему, когда буря бьет корабль, матросы калоши требуют, чтобы ноги не промочить?
Самохин увидел, что вместо делового разговора его затягивают в ненужные и лишь раздражающие рабочих препирательства. Сопровождаемый недовольным гулом, он поднялся на сцену, выждал, пока затих шум, и обратился к притихшему залу:
– Одни трудятся на морозе по двенадцать часов в сутки, а кое-кто тут... санаторий устроил.
– А ты посиди в этом санатории! – закричали из зала. – Давай к нам! Разговаривать легко, сверху- то!
Самохин понял, что начал неудачно, хотел поправиться.
– Минуточку!
Договорить ему не дали.
– Прежде чем требовать, обеспечьте людей!
– Мы тоже знаем свои права!
Чьи-то руки взяли его за плечи и отодвинули в сторону. Самохин оглянулся и увидел Фетисову. Ее в поселке любили. Старожилы помнили, как она штукатурила первые здания, мерзла в палатках и всегда оставалась спокойной и ровной в обращении с товарищами. Рослая, по-мужски широкая в кости, с красным, обветренным лицом, она не боялась острого спора, умела озадачить противника неожиданным доводом, простецкой на первый взгляд репликой.
Фетисова вышла вперед.
Шум в зале быстро спал.
– Давай! – озорно крикнул кто-то. – Агитируй!
