Поэт грустит, писатель сожалеет,
Что Каспий от черты береговой
С годами отступает и мелеет.
Мне кажется порой, что это чушь,
Что старый Каспий обмелеть не может,
Процесс мельчанья некоторых душ
Меня гораздо более тревожит.
Перевел Н. Гребнев
Махач тоже говорил про море. Он был первым ревкомом Дагестана, и его именем называется теперь столица нашей республики. Раньше город назывался Порт-Петровск. Во время гражданской войны Махач превратил его в неприступную крепость.
Так вот, о море Махач сказал: 'Сколько бы ни было врагов, всех покидаем в море. Море глубокое, на дне места хватит'.
Когда соберутся горцы около мечети или под старым деревом, чтобы потолковать о житье-бытье, называется это у нас годеканом. На годекане спросили однажды у горцев: какой звук приятнее всего душе? Горцы, подумав, начали отвечать:
- Звон серебра.
- Ржанье коня.
- Голос любимой девушки.
- Цокот подков по камням ущелья.
- Смех ребенка.
- Колыбельная песня матери.
- Журчанье воды.
А один горец сказал:
- Голос моря. Потому что у моря есть все звуки, которые вы перечислили.
А в другой раз на годекане спросили у горцев: какой цвет наиболее приятен душе? Горцы, подумав, начали отвечать:
- Ясное небо.
- Белоснежная вершина горы.
- Глаза матери.
- Волосы сына.
- Цветущий персик.
- Осенние ивы.
- Вода родника.
А один горец сказал:
- Цвет моря. Потому что в нем есть все цвета, которые вы перечислили.
Когда спрашивали на годекане о запахах, напитках или о чем-нибудь еще, всегда дело кончалось морем.
Морем навеяны народу прекрасные сказки о юноше и мор-ской царевне, о лазурной птице, которая где ни ударит клювом, там и забьет родник.
Конечно, на годеканах каждый хвалит своего скакуна. Не делаю ли я то же самое, хваля свое Каспийское море? Иногда мне говорят: подумаешь, Каспий. Это даже и не море, а большое озеро. Настоящее море - Черное.
Верно, что Каспий не так бархатист и нежен, как Черное, Адриатическое или какое-нибудь там Ионическое море. Но ведь туда люди едут преимущественно отдыхать и купаться, а на Каспий - преимущественно работать. Море - рыбак, море - нефтяник, море - труженик. Ну, и характер у него поэтому более суровый. Что поделаешь, у каждого быка свой нрав, у каждого мужчины свой характер, у каждого моря своя повадка… А разве горы Дагестана не отличаются характером от гор Грузии, Абхазии и от других гор?
Но мне, по правде говоря, все моря кажутся похожими друг на друга. Когда плыву по Черному, вспоминаю Каспий, а плывя по Каспию, могу вспомнить даже океан. И ничем наше море не хуже других. Так же в него бросают монеты на память, чтобы - по примете - вернуться снова.
Отец говорил: если море человеку кажется некрасивым, это значит сам человек некрасив.
Кто-то сказал однажды Абуталибу:
- Море сегодня противно шумит.
- А ты послушай моими ушами.
Итак, на Каспийское море смотрите глазами Дагестана, и оно покажется вам прекрасным.
Подвиг славного подводника капитана 2-го ранга Магомеда Гаджиева из дагестанского аула Мегеб известен всему Военно-Морскому Флоту. Он воевал и в Балтийском, и в Северном, и в Баренцевом морях. Не один фашистский корабль нашел себе могилу в холодных водах от торпед Магомеда Гаджиева. Его лодка первой в истории Отечественной войны приняла открытый бой с фашистской эскадрой. У него было правило: он не брил усов до тех пор, пока не потопит вражеский корабль.
Один раз я видел Магомеда Гаджиева. Я учился тогда в Буйнакском педучилище имени Абашилова. Магомед Гаджиев был в отпуске, и мы пригласили его в наше училище. Мы спросили:
- Как получилось, что выросший среди скал стал моряком?
- В детстве с вершины одной горы я увидел Каспийское море и не поверил своим глазам. Оно позвало меня к себе, вот я и пошел. Не мог устоять перед зовом моря.
Горец Магомед Гаджиев, Герой Советского Союза, погиб в Баренцевом море. Памятник, воздвигнутый ему в Махачкале перед заводом, носящим его имя, глядит на просторы Каспия. В городе Североморске есть школа его имени.
В море уходят смелые, но не все возвращаются. Поэтому горцы бросают в море первые весенние цветы: всем погибшим. Мои цветы тоже не раз плавали среди волн.
В Баренцевом море, в квадрате, где погиб Гаджиев и его товарищи, корабли останавливаются, чтобы почтить его память.
На Каспии существует такой же порядок. Остановка в три минуты молчания, чтобы вспомнить о тех, кто погиб.
Наш город Махачкала стоит как корабль у причала. Из прибрежного парка смотрит на море Пушкин, неподалеку от него стоит Сулейман Стальский, с бульвара смотрит на Каспий мой отец.
Говорят, что на месте моря некогда была унылая голая пустыня. Потом она увидела горы и от радости расплеснулась у их подножия своей синевой.
Говорят, что горы были некогда дерущимися драконами. Потом они увидели море и замерли от удивления, окаменели.
Мать пела над моей колыбелью:
Вырастай, сыночек,
С гору высотой,
Вырастай, сыночек,
С море широтой.
Девушка пела молодому джигиту:
На высокой горе
Ты, как видно, родился,
Лихо сдвинул папаху.
Не глядишь, загордился.
Молодой джигит пел красивой горянке:
Не со дна ли морского
Ты пришла к нам сюда?
Я такой красоты
Не видал никогда.
Перевел Н. Гребнев
На одном собрании я услышал такой разговор:
- Что это мы все море да горы, горы да море? У нас есть другие горы и моря, о которых надо говорить. У нас есть море лезгинских садов, море скота, горы шерсти.
Но правильно говорится: 'Не пой сам все три песни, одну оставь нам. Не делай сам все три намаза, один оставь нам'.
Я рассказал о двух главных частях, из которых состоит Дагестан. А третья часть - все остальное. Разве мало можно сказать о дорогах и реках, о деревьях и травах! Целой жизни не хватит, чтобы рассказать обо всем.
Так и с песнями. В мире есть только три песни: первая - песня матери, вторая - песня матери, а третья песня - все остальные песни.
Горцы приглашают к себе в гости, говоря: 'Приезжайте к нам. Наши горы, наше море и наши сердца принадлежат вам. У нас земля - земля, дом - дом, конь - конь, человек - человек. И ничего третьего нет между ними'.
ЧЕЛОВЕК
Человек и свобода на аварском языке называются одним и тем же словом. 'Узден' - человек, 'узденлъи' - свобода, поэтому, когда имеется в виду человек - 'узден', имеется в виду, что он свободный - 'узденлъи'.
Надпись на могильной плите:
Он мудрецом не слыл
И храбрецом не слыл,
Но поклонись ему:
Он человеком был.
Перевел Н. Гребнев
