подольше помучилась.
– Я смотрю, телевизор прививает тебе образность мышления.
Бричиков поставил стул напротив Янки и уселся, загородив экран. Снял очки, протер, вернул на место. Стекла сверкнули, отразив свет люстры. Янке почудилось в этом что-то зловещее.
– Мне не видно!
– Посмотришь в другой раз. Надо поговорить.
– О чем?
– О деле. Я так понимаю, твой драгоценный возлюбленный с нами не едет? – Бричиков обвел комнату рукой.
– А вдруг он просто вышел?
– Ага. И ты в ожидании его смотришь телевизор с таким видом, будто из тебя действительно что-то высосали.
Янка попыталась улыбнуться, но, судя по реакции Бричикова, получилось не очень.
– Мы расстались.
– Отлично! Ой, прости, я не это хотел сказать.
Девушка устало посмотрела на него. Это подразумевало: «Слушай, ну мне-то можешь не врать. Ты сказал именно то, что хотел».
Бричиков поспешил перевести разговор в другую плоскость:
– Так вот. О деле. Рискованно, но если все пройдет так, как надо, то больше нам ничего не понадобится. И можно будет зажить спокойно. Правда, сначала придется уехать куда-нибудь подальше.
– Это я с радостью, – сказала Янка. – С превеликим удовольствием свалю.
Рана была не опасной, но болезненной. Бричиков хромал, а Янка шла рядом, придерживала и изображала не то дочку, не то молодую жену. Рану обмотали Янкиной блузкой, а кровь на черных джинсах почти не выделялась. Зато было видно дырку от пули.
А началось все неплохо. Они вошли в банк, попросили отвести их к управляющему, сказав, что собираются открыть счет. Бричиков продемонстрировал деньги, которые у них оставались. Этого хватило, чтобы клерк осознал серьезность клиентов и их намерений.
Управляющий подробно рассказывал им об истории банка, о знаменитых вкладчиках, о перспективах и о том, конечно же, что здесь деньги будут в сохранности. В этом Янка серьезно сомневалась и все косилась на Бричикова, ожидая, когда он подаст сигнал.
Наконец Бричиков улыбнулся и поднял руки вверх, показывая, что сдается и принимает предложение.
– Скажите «а», – попросила Янка.
Управляющий посмотрел на нее и улыбнулся.
– Зачем тебе?
– Просто, интересно.
– Ну а.
– Без «ну», пожалуйста.
Управляющий посмотрел на Бричикова. Тот развел руками: мол, вот такая она у меня.
– А.
И в его глазах зажглась «А», от которой Янка уже успела отвыкнуть.
– А сейчас ты проведешь нас внутрь хранилища, – сказала она.
Управляющий кивнул, встал и пошел, а они пошли за ним, пытаясь выглядеть естественно. Глупое слово. Никогда не нравилось Янке.
– Сука! – выкрикнула Янка, когда охранник выстрелил в ногу Бричикову. Откуда им было знать, что управляющий не имеет права никого сюда водить?
– Сука! – еще раз повторила Янка, смакуя. Охранник навел на нее автомат.
– Не то, – прошипел Бричиков сквозь зубы. – Не то говоришь!
И тогда Янка сказала: «Все!» И говорила на обратном пути, если кто-нибудь только смел взглянуть в их сторону. Ее трясло от злости и запоздалого страха.
Когда они вышли из банка, в живых там мало кто остался. Орала сирена, а они продолжали идти. Прохожие уступали дорогу, стараясь не смотреть в глаза.
«Это вы правильно, – думала Янка. – А не то я вам тоже все скажу. Скажу «все», и вас не станет». Она не видела себя со стороны, но чувствовала, что левая часть лица живет своей жизнью. Дергается и щерится в усмешке. Правую Янка контролировала и держала спокойной.
– Бесполезно, – сказал вдруг Бричиков. – Беги, я их задержу.
– С чего это?
– Там были камеры. Они с легкостью поймут, кто это был. Беги. Одна, может, спасешься.
– Я ни хрена не представляю, что дальше делать, – произнесла она медленно. – Понимаешь? Ни хрена! Так что если хочешь, чтобы я спаслась, – будь добр, думай.
Бричиков усмехнулся, и Янка поняла, что он почти сдался.
Три минуты спустя они зашли в какой-то торговый центр, чтобы раздобыть новую одежду. Пока Бричиков переодевался, Янка успела купить им обоим черные очки. Он вернулся в ярко-красном спортивном костюме и желтых кроссовках. По мнению Янки, это был верх безвкусия.
– Зато вряд ли кто будет разглядывать лицо, – сказал Бричиков в ответ на ее критический взгляд. – И тебе советую подобрать что-нибудь в таком духе. – Он повертел в руках темные очки. – В ноябре месяце, когда на улице пасмурно?
– Судя по одежде, мы с тобой два придурка, которым как-то параллельна погода и все прочее.
Бричиков пожал плечами, надел очки и забрал у нее сумку с деньгами.
– Я поищу аптеку, – сказал он и захромал куда-то в сторону.
Янка поняла, что он держится из последних сил. Еще немного, и Бричиков даже не сможет никуда идти.
«Ничего. Отсюда мы поедем на такси. Деньги есть», – подумала она, рассматривая нечто кислотно- зеленое, что в итоге оказалось осенней курткой. Вскоре нашлись и фиолетовые зауженные штаны, и оранжевые кеды. Янка накинула капюшон куртки, надела очки и не узнала себя в зеркале. «Это хорошо», – подумала она. Расплатилась и пошла искать Бричикова.
Он сидел за столиком местного кафе и о чем-то говорил по телефону.
– Я наглотался лекарств и теперь вообще ничего не чувствую, – сказал Бричиков.
– Хорошо. Я вызываю такси.
– Не волнуйся, я вызвал, – он кивнул на телефон и спрятал его в карман. – А сейчас я хочу тебе кое-что рассказать.
Янке это не понравилось. Бричиков словно готовился к чему-то плохому, а потому спешил выговориться.
«Мы еще повоюем», – подумала она со странной нежностью.
– У меня, как ты помнишь, были кое-какие дела с твоей матерью.
– Помню. Надеюсь, ты сейчас не станешь изображать Дарта Вейдера и утверждать, что ты мой отец?
– Нет. Хотя я знал его, но он умер.
– Мне так жаль.
– Не паясничай, – Бричиков поморщился.
– Ладно. Так что у вас с ней было за дело?
– Она работала медсестрой в психушке и позволяла мне ставить кое-какие эксперименты над больными. За хорошие деньги, разумеется. Мой папаня вовремя подсуетился при перестройке, и я себе вполне мог это позволить.
– Понятно. И зачем мне это знать? – Янка действительно не понимала.
– Меня что-то в последнее время напрягает, что я использовал и дочь, и мать.
– Совесть проснулась?
– Не знаю.
– Забудь. Оно того не стоит. Ты мне помог, так как считал нужным. У меня был выбор, принимать
