Букварь Янки

помощь или нет. Как и у матери. Разве не так?

– Так.

Янка кивнула.

– Вот видишь, так что не стоит волноваться из-за ерунды.

В этот момент зазвонил телефон. Бричиков выслушал, кивнул, словно его могли видеть, и сказал: «Выходим».

Фары старенькой «Мазды» подсвечивали падающий снег. Бричиков открыл дверь, помог Янке сесть, а сам пошел к водителю. Что-то тихо ему сказал, и машина резко рванула с места.

В первую секунду Янка ничего не поняла, зато во вторую поняла все и очень отчетливо.

«Тоже мне герой», – подумал она.

– Остановите! – приказала Янка водителю. Тот и не подумал тормозить, наоборот, прибавил скорость. – Остановите, я сказала!

Она пыталась поймать взгляд водителя, но с заднего сиденья это было трудно. Вдобавок он предпочитал не смотреть в зеркало заднего вида.

Тогда Янка вцепилась ему ногтями в шею. Водитель не отреагировал. Она надавила изо всех сил, стараясь задушить, и по хриплому дыханию поняла, что у нее это получается.

Ее руки все сжимались и сжимались. На шее стали видны следы от ногтей, и вскоре водитель остановился. Янка тут же дернула дверь – заперто.

– Выпусти! – крикнула она.

Водитель промолчал, а машина вновь тронулась с места. Янка нашла какую-то железку, валяющуюся под ногами, и принялась бить в стекло, которое покрылось сеткой трещин. На светофоре водитель все же притормозил, и тогда Янка ударила его. Он вскрикнул, схватился рукой за голову, и она ударила второй раз, открыла дверь и вылезла на улицу.

Машина уже почти выехала из города.

Хозяин «жигуленка», который остановился ее подвезти, почему-то заволновался, выслушав адрес.

– Тебе зачем туда?

– Просто. Встреча назначена, – осторожно сказала Янка.

– Там сейчас от ментов не протолкнешься. Какого-то грабителя схватили. Так он такое там устроил, что его прямо на месте и положили. И денег до сих пор не нашли. Не надо туда ехать.

– Хорошо, – покорно согласилась Янка. – Тогда высадите где-нибудь у автовокзала.

Она купила билет на первый же автобус, даже не задумываясь, куда он идет. Села и молчала всю дорогу.

А когда приехали, Янка встала и пошла. Куда-то. Теперь было все равно. Для нее наступило свое персональное: «Все!» И можно было даже ничего не говорить.

«Целым мир не будет никогда» – мысль, мелькнувшая в краткий миг возвращения сознания. Янка прогнала непрошеного гостя, и все опять стало никак.

Человек, который принес ей деньги, был какой-то бесцветный. Он сам нашел ее, серой тенью скользнув рядом. Передал чемодан и сказал, что в нем все. Что именно «все» – не уточнял. Только добавил, что это от Бричикова.

– Его похоронили там, в Йошкар-Оле, – добавил он. – Было бы хорошо, если бы вы его навестили.

По голосу нельзя было понять – хочется ли этому человеку, чтобы Янка навестила Бричикова, или нет. Он просто сказал и ушел.

А Янка решила, что лично ей как раз хочется.

…Штакетник покосился, хотя прошло всего лишь несколько месяцев. Янка очистила от снега памятник и с удивлением узнала, что Бричикова звали Иван. Нет, на самом деле когда-то она это знала, но привыкла называть его по фамилии и забыла.

– Дурацкое у тебя было имя, Бричиков, – сказала она.

Янка положила на снег одинокую белую лилию. Бричиков никогда не говорил, какие любит цветы, но его одеколон, по мнению Янки, пах именно лилиями.

Щеки мерзли. Стянув перчатку, она провела по ним пальцами и нащупала корочку льда. «Я плакала, – подумала Янка. – Наконец-то».

Знак был твердый, сделанный из железа. Надпись на нем сообщала, что до ближайшей остановки пятьсот метров. Янка ударялась в знак головой и твердила: «Вспоминай! Вспоминай! Вспоминай!»

Три месяца ее жизни куда-то делись. Пропали и растворились. Раньше ей было все равно, но сейчас она решила вспомнить. Ради Бричикова.

– Ы-ы-ы-ы-ы, – говорит Янка, пытаясь вдохнуть. – Ы-ы-ы-ы-ыа-а-а-ау-у-у- у.

– Крепко дерет, да? – спрашивает грязный мужик, забирая у нее кружку. – Но зато согрелась. А сейчас еще больше согреешься.

Он начинает расстегивать штаны, но торопится и никак не может справиться. Янке смешно, и она себя не сдерживает.

– Заткнись! – злится мужик.

– Пошел ты…

Резкий удар по щеке. Что-то соленое во рту. Внутри просыпается злость.

Янка резко хватает мужика за грудки и смотрит ему в глаза. «Все!» – выдыхает она.

И все.

Мягкие знаки она вставляет практически в каждый глагол, не утруждая себя проверкой.

– Голубушка, – говорит доктор, забирая у нее бумагу. – Голубушка, если у вас проблемы с орфографией, это не значит, что вам нужна помощь врача.

Доктор смеется, и Янка смеется вместе с ним.

– А вы клевый, – доверительно говорит она.

– Знаю, – отвечает доктор. – А теперь можно я вернусь к работе? Насколько я понял, с вами все нормально.

– Хорошо, – говорит Янка. – Просто люди вокруг твердили, что я больная.

– Завидовали, – усмехается доктор. – Здоровье у вас – дай бог каждому.

Янка выходит из больницы и идет дальше. Просто так. Надо же что-то делать.

Эклер она берет в тот момент, когда продавщица отворачивается. Люди подсознательно хотят, чтобы у них что-то украли, и сами создают возможность. Надо только разглядеть и воспользоваться.

Янка и пользуется.

Она бредет, откусывая по чуть-чуть, и размышляет, где сегодня переночует. Вариантов много. Все квартиры города. Нужно только попросить сказать «А». Вот только расколдовывать назад Янка не умеет, а потому, уходя, говорит – живите, как обычно. Хотя многие и без этого так живут.

Неожиданно из пустоты выныривает серый человек и останавливается рядом с ней. И Янка не помнит, куда она идет и зачем ей эклеры. Зато вспоминает, что Бричиков мертв.

Пакостно.

«Юность окончена», – подумала Янка.

Она не знала, какой вывод должен последовать за этой фразой. Может, и никакого. Сидела на остановке, мерзла и ждала автобус. Вокруг мерзли другие люди, но Янке не было до них никакого дела.

Юность окончилась, и автобус, который ждала Янка, должен был отвезти ее во взрослую жизнь.

«Если красный – все будет хорошо. А если синий – плохо», – загадала Янка.

Автобус оказался серым, и она этому не удивилась.

Янка старательно рисовала последнюю букву. Окончив, критически ее осмотрела, но осталась довольна. Рядом она изобразила штакетник, табличку и лилию на снегу.