– Думаю, тут проявляются свойства темной материи. Вспомни, что наши координаты фактически размазаны по Вселенной…
– Так мы что, все-таки можем проходить сквозь стены?
– Сознательным образом – нет, – Виктор стукнул кулаком в стену для убедительности. – Но смерть, видимо, аналогична переходу в квантовое состояние, а воскрешение – схлопыванию волновой функции. Только не в пределах Вселенной, а в пределах корабля.
– Наши души могут существовать без тел?
– Насколько я понимаю, нет – во всяком случае, такое состояние неустойчиво. Поэтому всякий раз образуются новые тела.
– Но это происходит только на корабле, введенном в темное состояние генератором Калкрина. Покинуть корабль мы ведь не можем?
– Нет. С нашей точки зрения, пространство замкнуто в пределах поля, созданного генератором.
– А если мы взорвем корабль?
– Не думаю, что это разрушит поле. Я же говорю, его уже давно стабилизирует не генератор, а мы сами.
– Но при взрыве мы погибнем одновременно! До сих пор нам не удавалось это сделать, даже когда мы пытались. Возможно, в таком случае поле ослабнет? И, главное, будет уничтожен биосинтезатор с его протоплазмой! Новым телам просто неоткуда будет возникнуть!
– Что ж, – медленно произнес Виктор, – может, у нас и есть еще надежда умереть. Теоретически. Ибо на практике мы не сможем уничтожить корабль. Это только в идиотской старой фантастике звездолеты оборудовались системами самоликвидации. Хотелось бы мне спросить у авторов этой чуши, снабжались ли такими системами их собственные автомобили, поезда, самолеты. И если нет, то ради какого дьявола конструкторы космических кораблей, по их мнению, должны были поступать иначе?
– Топлива у нас нет, – рассуждала Линда, – но это если говорить о реакторе, питавшем генератор. А у нас на борту еще должны быть посадочные модули для доставки биороботов на планеты и обратно. И у них свои двигатели… я правильно помню, на химическом горючем?
– Да, – кивнул он. – Мы же не хотели нанести ущерб биосферам планет, поэтому – никакой радиации… но для хорошего взрыва и химических компонентов должно хватить. Не знаю только, сумеем ли мы… Ладно, терять все равно нечего, идем. Ангарная палуба на третьем уровне.
Пользоваться вновь заработавшим лифтом они все же не рискнули, помня, чем это закончилось в прошлый раз. Подгоняемые надеждой и страхом – надеждой умереть и страхом не успеть сделать это до того, как отчаяние вновь обрушится на них в полную силу, – они побежали вниз по лестнице. Когда они наконец выскочили на ангарную палубу, после этого бега по спирали у них слегка кружилась голова – хотя в прежние времена тренированные астронавты даже не заметили бы столь легкого испытания. Видимо, все пережитое все же высосало у них немало сил.
Здесь тоже была сенсорная панель идентификации, и Виктора уже не удивило, что она опознала его. Зажегся зеленый индикатор, подтверждая, что люк в открытый космос закрыт и доступ на ангарную палубу разрешен, а затем дверь отъехала в сторону.
Конусовидные спускаемые аппараты стояли на разграфленном полу, удерживаемые дырчатыми кронштейнами. В высоту каждый аппарат не достигал и метра. Двух не хватало.
– Проклятье, – обреченно произнес Виктор.
– Мы не смогли бы улететь на них, даже если бы нам было куда, – уныло согласилась Линда. – Теперь я вспомнила. Биоинженерия – это как раз моя специальность. Биороботы, которых мы собирались синтезировать, размерами где-то от жука до большого краба. Для сбора образцов и съемки больше и не надо, а каждый лишний грамм при доставке на орбиту… особенно учитывая повышенную гравитацию…
– Это неважно, все равно нам не вырваться за пределы поля, – перебил Адамсон. – Главное, что мы уже пробовали использовать зонды, – он указал на пустые места. – И у нас, очевидно, ничего не вышло.
– Мы все еще помним не все, – поняла Линда. – А что, если мы попадаем в ловушку собственных представлений? Приходим, видим, что уже пробовали… и уходим, не пытаясь снова. Раз за разом. А этих зондов, может, вообще не было. Сократили, как и численность экипажа.
– Нет, вот как раз зонды сократить не могли, – возразил Виктор. – Без них вся экспедиция теряла смысл. Мы пытались использовать их для взрыва… но не здесь. Здесь у них только маломощные движки, позволяющие плавно залететь в ангар и вылететь из него. А вот снаружи находятся ракетные ступени с топливом и настоящими двигателями, с которыми аппараты стыкуются при отправке…
– Мы можем до них добраться? Снаружи ведь вакуум? Хотя должны же где-то быть скафандры. Программа полета не предусматривала наш выход из корабля, но на аварийный случай…
– Я не удивлюсь, если в нашем нынешнем состоянии мы можем выжить даже в вакууме, – мрачно изрек Виктор. – Но в любом случае это позволит нам разве что постучать кулаком в стенку ракеты. И даже если бы мы взорвали ее там – ущерба звездолету это не нанесло бы. В вакууме нет взрывной волны. Поэтому ракетные ступени и вынесены наружу… Может быть, в прошлые разы мы забыли как раз об этом! Но если нам удастся протаранить ракетой корабль, особенно в районе биосинтезатора… может, и получится.
– Как мы сможем управлять ракетой?
– Напрямую – никак. Только запрограммировать компьютер спускаемого аппарата.
Линда подошла к ближайшему посадочному модулю и поскребла ногтями по его гладкой поверхности. Тонкие, как волос, щели обрисовывали очертания нескольких лючков, но они, конечно, и не подумали открыться.
– И как мы доберемся до компьютера?
– Без инструментов внутрь не влезть, – мотнул головой Виктор. – Но это необязательно. Помимо рубки есть еще резервный пост дистанционного управления, прямо в этом отсеке… – Он замолчал на несколько секунд, вспоминая, а затем решительно повернулся и указал на дверь в дальнем углу: – Вон там.
– Если он тоже не разбит… – пробормотала Линда, шагая вслед за Адамсоном.
Ее подозрения оправдались. Громоздкий пульт был взломан, а из стены справа от него торчал оборванный провод.
– Не думала, что у нас тут есть такие старинные кабели, – сказала Линда; эта часть ее памяти тоже еще оставалась во тьме. – Вроде же сейчас везде используют проводящие наноканалы прямо в стенах?
– Это же резервная система, – пояснил Виктор. – Здесь все специально сделано на примитивной, зато надежной элементной базе. Сломать труднее, починить легче…
– Думаешь, мы еще сможем это починить?
– Попробую. Я, кажется, уже вспомнил достаточно.
Он с усилием снял погнутую крышку пульта и полез в электрические внутренности. Линда ходила взад- вперед по тесному помещению поста, не в силах оставаться на одном месте. Ей казалось, что она физически чувствует, как отчаяние, подобно черному яду, расползается по ее телу, разъедает ее изнутри.
– Кажется, шанс есть, – произнес вдруг Виктор. – Не помню, кто из нас ломал этот пульт, но он справился с задачей не слишком хорошо – возможно, из-за нехватки инструментов. В общем, учитывая повышенную прочность и неоднократное резервирование… контакты, конечно, получаются на соплях, но… хотя бы несколько минут, думаю, проработает. – Он еще некоторое время ковырялся внутри, затем развернулся к Линде: – Есть только одна проблема. Выдран слишком большой кусок кабеля. Может, ты помнишь, куда мы его дели?
– Нет, – покачала головой она.
– Тогда… Здесь нет ничего проводящего подходящей длины. Чтобы подать напряжение, нам нужен проводник длиной минимум в полметра…
– Я поняла. Я сделаю это. Возьмусь за концы провода.
– Вообще я хотел предложить жребий…
– К черту жребий! Я биоинженер. Я тоже проходила пилотскую подготовку, но первый пилот – ты. Борткомпьютеры – твоя епархия.
– Ладно. Но там высокое напряжение, я не гарантирую, что ты выдержишь.
– Виктор, это смешно. Ну, сдохну в очередной раз, какая разница? Цепь останется замкнутой. Давай скорее, я не могу больше это выносить!
