молекулы. Другой экран, транслировавший изображение с камеры наблюдения, показывал что-то вроде круглого бассейна, заполненного жирной и вязкой пузырящейся массой. Это и есть протоплазма, понял Адамсон.
– Ты уже знаешь, что именно делать? – спросил он.
– В общих чертах я продумала схему вируса, ну а конкретику сейчас доведу до ума… в системе есть все нужные средства.
– Много времени это займет?
– Программирование или синтез?
– Весь процесс до конца. До того момента, как мы сможем все тут взорвать.
– Не знаю. Минимальный естественный интервал между делением клеток – около двадцати минут. Мы используем всякие катализаторы, чтобы его ускорить, но все равно для того, чтобы инфицировать всю биомассу, а потом еще выработать достаточно газа, потребуется как минимум много часов. Возможно, дней…
– Дней?! Мы не выдержим! Я чувствую… чувствую
– У нас нет выбора. Придется терпеть. Если мы убьем себя или друг друга на полпути, придется все начинать сначала.
Что-то закопошилось у Виктора в волосах; он машинально стряхнул это на пол. Это оказался упавший с потолка таракан. Адамсон брезгливо раздавил тварь ботинком.
Он не знал, сколько времени он расхаживал по помещению поста, кусая губы и вцепляясь руками в волосы, когда все более страшные волны невыносимого отчаяния накатывали на него. Линда продолжала колдовать над своим пультом; ей было полегче – она была занята делом, и к тому же ее отвлекала боль ожогов: когда становилось особенно плохо, она специально давила на пострадавшие пальцы. Адамсон понимал, что она страдает меньше, чем он, и почувствовал, что ненавидит ее за это. В какой-то миг эта ненависть стала столь сильна, что он уже готов был наброситься на нее, чтобы рвать, зубами и ногтями рвать ее плоть. Вместо этого он несколько раз с силой ударил себя кулаком по лицу, пока не ощутил на губах кровь, бегущую из расплющенного носа.
– Сколько еще?! – заорал он. – Сколько ты будешь копаться?!
– Все, – мертвым голосом выдохнула Линда. – Я запустила синтез. Сейчас прогоню тесты и смогу примерно сказать, сколько нам ждать.
Виктор сел на грязный пол, впившись ногтями в ладони и сдавливая кулаками виски.
– Уровень водорода… – бормотала Линда. – Нет. Не может быть!
– Что еще? – простонал Виктор. – Ты ошиблась? Все напрасно? Я знал, знал, что…
– Нет. Наоборот. Там полно водорода! Синтезатор весь заполнен гремучим газом. Но этого же не может быть! Прошли только считаные минуты, никакой вирус не размножается с такой скоростью!
– Значит, приборы врут.
– Нет. Не врут. Кажется… кажется, я знаю, в чем дело. Это как с ракетами. Мы не помнили, что пытались уже дважды. Мы сломали пульт, чтобы предотвратить третью безнадежную попытку, но тебе все-таки удалось заставить его работать…
– Хочешь сказать, что идея с вирусом тоже не в первый раз приходит тебе в голову? – понял Адамсон.
– Да. Это же естественно, что мы раз за разом придумываем одно и то же. Только эта идея не была безнадежной. Мы просто поняли, что не дотерпим до конца процесса… Но он уже шел автоматически, наше участие не требовалось. Главное было – не мешать. Не разнести здесь все в очередном приступе отчаяния, особенно еще не вспомнив, что к чему…
– Значит, – потрясенно сообразил Виктор, – значит, мы… то есть я… повесил тебя в коридоре в качестве… знака «Вход запрещен»?!
– Да. К этому времени мы уже знали, что кровавые надписи типа «Не ходи туда!» не действуют. А увидев
– И сколько еще до конца процесса?
Линда вновь посмотрела на экран.
– Он завершился. Вся протоплазма инфицирована.
– Значит, мы потеряли кучу времени, пока ты создавала вирус заново! – вновь взорвался Виктор. – Мы уже давно могли со всем покончить!
– Не кричи. Осталось чуть-чуть. Идем.
Им не понадобилось возвращаться в коридор – в резервуар синтезатора можно было пройти прямо из поста управления. Спустившись по пологой лесенке и миновав вешалку, на которой когда-то висели защитные костюмы (где они были теперь, на каких из так и не найденных трупов?), астронавты оказались перед еще одной покрытой наростами дверью. Под наростами еще можно было разглядеть значок биологической опасности – что, разумеется, уже не могло остановить пришедших. По идее, за дверью должен был находиться герметичный тамбур, но как тогда вся эта живность оказалась снаружи? Благодаря парадоксальным свойствам темной материи – или же они выпустили ее сами?
Линда вновь приложила руку к сканеру, и они, преодолев тамбур, вышли на балкон, опоясывавший изнутри большое круглое помещение, которое они уже видели на экране. Вблизи колыбель жизни производила еще более отталкивающее впечатление, чем на мониторе; вязкие пузыри медленно вздувались и громко лопались в паре метров у них под ногами, в воздухе стоял густой тяжелый запах какого-то тухлого варева. Теперь Виктор понял, что означают эти пузыри, – это выделялся водород. Сам по себе, конечно, лишенный запаха.
– Ну и? – осведомился Адамсон. – Как мы это подожжем?
– Ой, – смутилась Линда, – действительно, совсем вылетело из головы. У нас были электрозажигалки, но где их теперь искать?
– Подозреваю, что за бортом.
– И тут, – она оглядывала стены, – нет никаких проводов, до которых мы могли бы дотянуться…
– Хоть бы эта хрень была из металла! – Виктор ударил кулаком по перилам балкона. – Был бы шанс высечь искру. А тут кругом сплошной пластик…
– Химически инертный и пожаробезопасный, – мрачно кивнула Линда. Затем вдруг уткнулась взглядом в первого пилота. – Подожди. Есть идея. Я сейчас принесу.
С этими словами она выскочила за дверь, оставив Виктора в бессильной тоске стискивать круглые перила. Что еще за идея? Круг прогресса замкнулся – на борту самого передового достижения человеческой науки встает та же проблема, что и в первобытной пещере: проблема добычи огня. Только здесь он нужен не для того, чтобы выжить, а для того, чтобы умереть. И сделать это гораздо сложнее – предметы под рукой у древнего дикаря не изготавливались по канонам повышенной безопасности, исключающим любую случайную искру… Но пусть, пусть она уже возвращается скорее и принесет все, что угодно! Он больше не может выносить это отчаяние! Еще немного – и он прыгнет в это булькающее внизу дерьмо, даже зная, что ничем себе не поможет, а только начнет все сначала…
Когда наконец запыхавшаяся Линда прибежала обратно, Адамсон даже не заметил ее. Он глухо скулил, раскачиваясь на месте, стиснув зубы и закрыв глаза. Ей пришлось дважды окликнуть его, чтобы привлечь внимание.
– Принесла? – жадно спросил он.
– Вот.
Она протягивала ему расческу. Самую обыкновенную, лишенную каких-либо высокотехнологических наворотов, некогда пренебрежительно оставленную им в кармане ее комбинезона.
– Это еще что?!
– Причешись.
– Какого хрена?
– У меня осталось слишком мало волос. А твои почти не пострадали. Их должно хватить.
– А-а… – наконец сообразил он, беря расческу. – Электростатика?
– Именно.
Он принялся яростно драть расческой спутанные волосы. Наверное, подумалось ему, ни один школьник с
