показавшийся знакомым, сухо ответил: 'Александр Вадимович в прокуратуре. Нет, сегодня не будет и завтра, видимо, тоже'.
Петра знобило, и сердце проваливалось в мутную жуть. Он вспомнил это гадкое, парализующее чувство: как будто снова был маленьким и не мог заснуть, часами лежа в испарине, слушая тревожный шепот родителей через тоненькую фанерную перегородку. Ждал самого страшного. И в 91-м он испытал похожее, когда ночью в Мариинском дворце стало известно, что штурмовой отряд КГБ совсем рядом, во дворах Новой Голландии, и будет с минуты на минуту.
Петр был уверен, что охотились за бумагами, которые передал Микин. Если бы знать кому, он отдал бы их тут же, без принуждения и с охотой. Но понимал, что не узнает никогда, что узнать невозможно, и нервно вздрагивал от каждого звука, доносившегося из соседних комнат и коридора.
Наконец он решился и, полистав справочник, набрал номер райотдела вневедомственной охраны. К счастью, начальник оказался на месте, и Петр, запинаясь, попросил сейчас же прислать в редакцию вооруженных постовых.
- Возможны провокации, - после долгих препирательств нашел объяснение Петр и согласился заплатить по договорному тарифу, а сверх того бесплатно напечатать рекламу.
Милиционеров обещали прислать в течение часа. Петр налил себе немного водки. Стало легче. 'Другого выхода нет, нужно срочно ехать к Прохорову', подумал Петр и неожиданно вспомнил, как тот объяснял, что такое диверсификация.
'Распылить! Распылить информацию, чтобы все знали. Всех не отловишь'. Петр обрадовался и не мешкая вышел в приемную.
- Приготовь десяток конвертов, а после погуляй в коридоре. Сюда никого не пускай, кроме Сергея. Ему скажи, чтобы зашел, - велел он секретарше.
Когда она ушла, Рубашкин включил ксерокс и вынул из кармана микинские бумаги. Руки дрожали, но он заставил себя работать точно и быстро. Петр заклеивал последний конверт с копией, когда пришел Сергей.
- Садись и пиши, - сказал ему Петр и начал диктовать фамилии журналистов, ведущих криминальную тему. Он не хотел сам надписывать конверты, опасаясь, что его узнают по почерку.
- Надо все развезти сегодня, до вечера, иначе - гроб с музыкой.
- Там было... Из-за этого? - Сергей кивнул на стопку конвертов.
- Да, другого не придумаю, - поколебавшись, откровенно ответил Петр.
- Вы обещали отгулы. Стариков навестить надо.
- Когда хочешь поехать?
- Как только отвезу последний конверт, сразу вон из города. Машину оставлю на стоянке у Московского, пусть до утра заберут.
- Пиши на отпуск по семейным обстоятельствам.- Петр подумал, что Сергея наверняка запомнили, и восхитился его предусмотрительностью. Он вынул из бумажника пять стодолларовых купюр. - Не хватит - позвони. И до конца выборов не возвращайся.
В дверях Сергей столкнулся с двумя милиционерами. Оба были в черных бронежилетах и с короткими автоматами.
- Куда пост ставить? - спросил один из них.
- Лучше - в коридоре, у входа, - рассеянно ответил Петр, но тут же спохватился: - Ребята, у меня машина сломалась, довезите до Смольного и обратно,- попросил он. - В обиде не будете!
На лицах сотрудников было написано нескрываемое изумление, но, идя между двумя вооруженными милиционерами, Петр испытал облегчающее чувство защищенности. 'Черта с два сунутся', - злорадно подумал он, усаживаясь в потрепанный милицейский ' уазик'.
* * *
- Познакомьтесь. Это - Андрей Мокров, менеджер по рекламе из 'Союзконтракта'. - Прохоров кивнул на собеседника, и Петр почувствовал, что Алексей Викторович недоволен его неожиданным приходом.
Рукопожатие Мокрова было вялым и скользким, он был очень похож на артиста Тараторкина в роли князя Мышкина.
- На меня сегодня напали, думаю из-за этих бумаг,- выпалил Петр, едва Мокров вышел, и протянул Прохорову измятые листки.
- Садитесь, Петр Андреевич, вы на себя не похожи, - пригласил Прохоров и тут же замолчал, прочитав первые строчки.
- Я опасался чего-то подобного, но чтобы такое! - сказал он, сбросив на стол очки. - Откуда вы это взяли и что за история с нападением?
Петру показалось, что Прохоров знает больше, чем хочет показать. Врать, что бумаги пришли почтой, бесполезно. И Петр рассказал все, как было, умолчав только о том, что знает Микина. Его фамилию он даже не упомянул.
- Очень странно, что выбрали именно вас. Ведь вы это печатать не будете. Или будете? - глядя в окно, спросил Прохоров.
- А вы сомневаетесь? Конечно, не буду! - искренне воскликнул Петр.
- Будешь сомневаться, когда мне каждый день талдычат о ваших шашнях с Яковлевым! Но, если вы не напечатаете, они других найдут. Как думаете, найдут?
- Найдут, легко, - не раздумывая, подтвердил Петр и тут же подумал: 'А вдруг узнают, что это я распустил микинский материал по редакциям?' Его затряс озноб, и снова стало страшно.
- Щербаков и Артемьев снимают свои кандидатуры в пользу Владимира Анатольевича. На днях будет пресс-конференция, и они объявят о создании коалиции, - неожиданно для себя сказал Петр. Прохоров об этом не спрашивал, никто не тянул за язык, он признался сам, признался от страха. Понимал, что сделал, и совершенное предательство тяжким грузом уже давило душу.
'В конце концов они все равно узнают. Днем позже, днем раньше, какая разница?' - успокаивал он себя.
- Пришла беда - отворяй ворота. Если то, о чем вы сказали, верно, - а я молю Бога, чтобы это была ошибка, - надо срочно сворачивать работу против Болдырева и все усилия сосредоточить на Яковлеве. Судя по всему, главный противник все-таки он. - Прохоров со стуком открывал и закрывал ящики, выбрасывая на стол множество папок с бумагами. Его движения были неточными и суетливыми. За два месяца их знакомства Петр ни разу не видел его в таком волнении. Наконец Прохоров отыскал тоненькую прозрачную папку и, просмотрев, передал Петру. Там были ксерокопии трудовой книжки Яковлева и его карточка персонального учета члена КПСС.
- Обратите внимание на двенадцатый пункт, - сказал Прохоров.
'Строгий выговор за личную нескромность и использование служебного положения в период работы на руководящих должностях при покупке легкового автомобиля в личное пользование'1, - прочитал Петр.
- Ну и что из этого следует - машину купил без очереди? - спросил он Прохорова.
- Можете написать из этого статью, показать, что Яковлев нечестен и не заслуживает доверия?
- Вряд ли. Для серьезного компромата жиденько. Хотя, если поискать очевидцев, может, что-нибудь и выплывет. - Петр подумал, что искать можно сколько угодно, вплоть до окончания выборов, - никто не проверит.
- Мне говорили, что у жены Яковлева какие-то темные дела, связанные с ее бизнесом. У них, кстати, тоже какие-то дачные участки. - Прохоров придумывал на ходу и даже не старался скрыть растерянность.
- Может быть, что-нибудь и выйдет. Я постараюсь разузнать.
- Постарайтесь, Петр Андреевич, я вас очень прошу, - заискивающе попросил Прохоров.
- Мне могут понадобиться архивы... - Страх отошел, Петр чувствовал, что инициатива в разговоре перешла к нему.
- Дня через четыре, когда вернется Анатолий Александрович, - сказал Прохоров. - Приспичило же ему укатить в Кельн.
- А что он там делает? - удивился Петр.
- Знакомит членов восточного экономического комитета с концепцией культурного развития
