Петр любил эти краткие минуты, предвещавшие скорую сутолоку, азарт и коллективное возбуждение, все это вместе таинственно давало огонек и напряжение колонкам газетных полос.
Вчера он так и не написал заказанного репортажа, надеясь, что утро вечера мудренее. Откладывать было некуда, и, вздохнув, Петр взялся за дело.
'Решение присвоить безымянной площади в самом центре Петроградского района имя дружественной европейской страны было принято мэром Петербурга и австрийским правительством еще осенью 1992 года, - быстро писал он. - А в минувшую субботу эти намерения наконец-то обрели материальное воплощение таблички с надписями на двух языках заняли свои места на церемонии открытия Австрийской площади.
В этот торжественный день горожане собрались задолго до начала незабываемого праздника. С раннего утра на площади звучала музыка в исполнении оркестра Объединенных австрийских железных дорог, сводного оркестра штаба Ленинградского военного округа и молодежного ансамбля 'Югенд Стиль' из Вены'.
Ох, как пригодилась подобранная под трибуной программка! Изредка заглядывая в нее, Петр писал 'на автомате', не останавливаясь и не перечитывая написанное.
'С приветственной речью к петербуржцам и гостям обратились канцлер Австрии доктор Франц Враницки, мэр нашего города Анатолий Собчак и его венский коллега г-н Свихалек.
Открывая торжество, глава администрации Петроградского района Павел Васильевич Кошелев сказал...'
- Сказал, сказал... Что же он мог сказать? - замялся Петр и через секунду продолжил:
'...Павел Васильевич Кошелев сказал: 'Символично, что имя государства, прославленного своим миролюбием, получила площадь, на пересечении которой находится улица Мира!' Парадный танец на площади исполнили юные артисты балета Красногвардейского района и народный ансамбль Исторического театра из Пушкина. К танцующим присоединился Анатолий Собчак. Он первый подал пример и, когда зазвучали 'Сказки Венского леса', пригласил на тур вальса супругу австрийского канцлера, госпожу Кристину Враницки...'
Поставив последнюю точку, он отнес репортаж в наборную и вернулся в кабинет.
Распахнулась дверь, и вошел Алексей Чернов. По его должности ответственного секретаря - ему был положен отдельный кабинет, но он пустил к себе Петра, потому что они много лет работали вместе и дружили.
- Ну что, болезный, поправляться пора, - сказал он, проходя к своему столу.
- И у нас с собой было, - в тон приятелю ответил Петр, потрясая двумя бутылками пива.
Пили без стаканов, радуясь светлому горьковатому напитку и приязнью друг к другу.
- В пятницу, ты ушел, подруга звонила. Ну, та черкешенка знойная, которая шефа на презентации вусмерть упоила...
- Альфия? - лениво спросил Петр.
- Она, - подтвердил Чернов. - Говорит, у нее в жэке полная лажа. Якобы сделали капитальный ремонт всех труб, деньги списали, а там и конь не валялся. Спрашивает, не напишем ли мы, чтобы этих паразитов зажравшихся прищучить.
Альфия была директором магазина. Во время обвальной приватизации на нее стали сильно давить, но Петр врезал жесткую статейку, и ее оставили в покое. В отличие от многих она добро не забыла и постоянно сообщала Петру всякие любопытные новости. Про себя Петр называл таких знакомых коротко источники. Как и у всякого хорошего репортера, их было у Петра много, в самых неожиданных учреждениях, ну а про мэрию и говорить нечего. При необходимости Петру сообщали даже, кто в Смольном с кем чай пил и чем закусывали.
- Да, если раскрутить, то слабо не будет, - сказал Петр, - в жилищном хозяйстве вообще черт-те что. Кто как хочет, так и ворует.
- И ведь с народом не делятся, суки прошмандованные, все себе и себе, - подначил Чернов. - Позвони в этот сраный комитет, интересно, чем отбрехаются?
- Там у них новый начальник, Клименко...
- Откуда же он взялся? - удивился Чернов.
- Говорят, Яковлев из района вытянул - раньше вместе работали.
- Тогда погодим, чтобы на работу пешком не ходить.
Они посмотрели другу на друга и рассмеялись, вспомнив про молодого ш I тишься.
- Господи, ну что ты пристал, зачем тебе это? - вздохнула Катя, но Петр уже понял: она расскажет все, что знает. Он молча сел напротив и стал слушать, запоминая самые важные, узловые моменты. В конце концов он понял суть дела.
Идея зрела давно. Еще года три назад Катины хозяева сговорились с мэрией о передаче целого квартала на Петроградской стороне австрийским фирмам для представительств, офисов и тому подобное. Передачу зданий планировалось провести не как обычную продажу недвижимости, а под прикрытием культурно-благотворительной акции международного характера. Шумиха в зарубежной прессе должна была стать бесплатной рекламой для привлечения клиентов. Возможно, планировалась и продажа, но по исключительно льготным ценам. Петр сразу же предположил, что львиная доля денег по этим сделкам, скорее всего, предназначалась отнюдь не городскому бюджету, а непосредственным участникам.
Видимо, Катя действительно не знала, а по ее положению и не могла знать, подробностей - кому сколько причиталось. С другой стороны, подобные аферы проворачивались в России сотнями, особенно в Москве. Доходы от них исчислялись миллионами долларов. Поэтому такая версия казалась Петру очень правдоподобной.
- Ты с одним человеком встречалась или с разными? - спросил Петр.
- С одним, и всего один раз. Он не похож на этих, ну, которые в кожаных куртках и с бритыми затылками. Совсем не такой, но, мне кажется, еще страшнее. Сам худющий, одет в дрянь за копейку, но чисто, а на брюках стрелка в лезвие наглажена. Только взгляд у него какой-то мертвый. И говорит, как командует. Зовут Глеб Васильич.
- Телефон оставил?
- Нет, сказал, найдет меня сам.
- Утро, конечно, вечера мудренее, - Петр задумался. - Но все к тому, что надо сдать ему информацию. Потихоньку, частями, без деталей. Лучше всего начать с каких-нибудь совещаний, где было много народу. Ведь ты говорила, что делала переводы...
- У меня даже протоколы есть в компьютере, я их и печатала.
- Участникам разосланы?
- Конечно, сразу же.
- Сколько их там было?
- Когда?
- Ну какая разница! Последний раз или предпоследний...
- Человек десять, точно не помню. Собчаковская Людмила, она там тон задавала, Уво...
- Уво - это кто?
- Мой непосредственный босс, - Катя чуть покраснела и отвела глаза, потом юрист, архитекторы, депутат, - этот, ты его знаешь, - с нерусской фамилией...
- Ягья?
- Да, он. Потом Кошелев из райадминистрации и Геппер, совладелец нашей фирмы из Вены. Остальных не помню.
- И этого хватит. Никто не установит, откуда к твоему Глебу Васильичу попала копия. А отдать ему надо именно копию, и ни слова больше.
- А потом? Он ведь на этом не отцепится...
- Потом? Не знаю, - честно признался Петр. - Но время выиграем, а там видно будет. Вдруг ты уволишься или уедешь за границу. Да мало ли...
- Ох, Петруша, ты все-таки очень умный. Если бы не пил и занялся делом!.. А, может, все образуется? - Катя совсем по-старушечьи развела руками, посмотрев на Петра. - Я тебе покушать принесла, там - в холодильнике. Думала, ты тут без меня бедствуешь.
Она скоро ушла, и Петр не стал уговаривать ее остаться. Из окна он видел, как из громоздкой темно-
