Ни один с протянутой рукой не пошел, тем более, с кистенем на большую дорогу. А что касается разоблачителей, у которых 'Россия одурела', спилась, заворовалась, тем я просто сочувствую: среди каких нелюдей им приходится жить...
В моей России, как и прежде, работают. Иначе бы давным-давно нечего есть было и нечего было бы разворовывать.
Не разучилась, не отвыкла работать колхозная деревня. Но...
Первое. Говорил, писал, могу и повторить. За 80 лет, начиная с 1917 года, из деревни уходили, изгонялись, высылались, физически уничтожались самые энергичные, хозяйственные, умные, молодые работники. Гражданская война, 'раскулачивание', 'принудиловка', бесплатный труд вплоть до 50-х годов, закрытие школ, отключение электричества, плохие условия жизни (медицина, образование, быт, труд) - и потому - 'бегство в город', которое продолжается и теперь.
Второе. Оставшиеся в деревне люди воспитаны колхозной системой. Вспоминаю давний разговор с тогда еще директором совхоза 'Волго-Дон' Виктором Ивановичем Штепо. 'Интересный народ, - пожимал он плечами. - У крыльца доска оторвалась, приходит работник, целый час у меня в приемной торчит, потом прораба ищет, потом мастера, ждет плотника. Давно бы сам прибил. Говорит: а зачем у нас в совхозе стройдвор? Я - тракторист. Каждому - свое. А может, он прав?'
Вот и получилось. Тракторист должен пахать, механик заботиться о ремонте, агроном указывать, проверять, директор, экономист, бухгалтер должны думать и действовать, обеспечивая работу. Каждому - свое.
Письмо молодого хуторянина в районную газету: 'Есть у нас родник, но течет очень медленно... К счастью, экологи из Калача собираются почистить и обустроить его. Наш клуб давно пора ремонтировать... Так что же, ждать, пока завалится? <...> Место, где мы живем, очень красивое, благодатное. Эх, нашелся бы такой человек, кто бы из этого захолустья сделал райский уголок...'
Собираюсь на один из хуторов, перед отъездом встречаю заведующего районо, он просит: 'Погляди - там в школе вроде окно выбито и с дверью что-то. Скажешь. Придется ехать туда, чинить'.
Хутор невеликий. И школа - всего шесть учеников. Но окно и дверь, которые поломаны не приезжими, ремонтировать должны сельсовет или районо. А вот родители местных школьников пальцем не шевельнут. Они 'не обязаны'.
У себя в огороде, во дворе, на базе они все могут и все знают. И корову, которая дает три литра молока в день, никакой дурак держать не будет. Как и свинью, у которой привес 170 граммов. Это же разоренье!
А вот колхозная живность с такими привесами и надоями - обычное дело. При этом кормов израсходовано в три раза больше нормы. А чтобы эти корма получить, израсходовали солярки и бензина в три раза больше нормы. Конечно, никаких доходов при таком хозяйствовании и быть не может. На каждый центнер мяса по пять тысяч рублей убытка. Но хозяйство живет и 'занимается животноводством'.
Говорил об этом много, можно и еще больше. Повторяю одно: нынешние коллективные хозяйства (за очень редким исключением) еще живы только потому, что их непрерывно поддерживает государство, в ущерб себе. Перспективы от поддержки слабых, разоренных и развращенных коллективов нет. Именно развращенных бесконечными 'списаниями', 'рассрочками', реорганизациями. Цитирую: ''Варваровский' за последние 2 года пережил 2 реорганизации. Сначала сельскохозкооператив (СК) преобразовался в МУСП (муниципальное унитарное сельскохозяйственное предприятие) [отказавшись от уплаты всех долгов.- Б. Е.], а затем а ОАО' (снова отказались от долгов, которых за год наделали). Начинало свою деятельность ОАО с 'чистого листа', но уже успело нахватать долгов. Значит, не миновать новой 'реорганизации'.
Эта 'поддержка' продолжается, в том числе и моральная. В августе 2001 года центральное телевидение и газеты сообщали о 'боях местного значения' между колхозами и судебными приставами, которые пытались взыскать долги. Заголовки и фразы были очень хлесткими: 'Они вели себя как в Чечне', 'Допрыгаются они до гражданской войны...'
А если без эмоций, то речь идет всего лишь о том, что долги надо возвращать. Колхоз 'кредитуют' горючим, запчастями, семенами. А придет пора отдавать, начинается 'дипломатия': 'Мы разве знаем, что это за долги? Мы там, наверху, не вращаемся...'
Весной крик: 'Дайте горючего! Нечем сеять!' А осенью: 'Ничего не знаем!' 'Не знаем' про то, что надо делать отчисления в пенсионный фонд, платить налоги. Про то, что каждый месяц пенсию надо получать, все знают. Детские пособия- тоже известны. Школа, больница, учителя, врачи, армия, милиция... Плохие они, хорошие ли, но содержать их надо.
Еще слава богу, что у нас государство бюджетом небогатое. И потому понемногу начинают объявлять банкротами недееспособные хозяйства, вводить внешнее управление. (Проснулись! Этот процесс, согласно указу президента, должен был начаться с февраля 1991 года. Тогда еще было что делить и продавать.) Нынче банкротство происходит в основном 'диким образом': трактор по цене колеса - 'хорошему' человеку.
По-умному сумели провести процедуру банкротства в 'Лебяжьей поляне' Среднеахтубинского района два года назад, поделив технику и оборудование между двенадцатью фермерскими хозяйствами, которые по производству с лихвой превзошли хилый колхоз. Но этот пример - редкостный. В основном же банкротят неумело, разрушая хозяйство, или умело - с корыстью. Но это беда не только сельская. Недаром у наших областных властей в чести нынче лозунг: 'Не позволим банкротить!'
Власти областные и те, которые выше, постоянно твердят: 'Жить стало лучше, жить стало веселее'. И на селе - тоже. 'Я же вижу, как на глазах село поднимается', - сказал недавно наш губернатор. Не будем судить строго. Должность обязывает. И поэтому вся надежда на новые идеи. Весь прошлый год губернатор уповал на РАО (районные агрообъединения), требуя их создания в каждом районе. Создали. У нас в Калаче, спустя год, РАО вот-вот объявят банкротом. Причина все та же. Колхозы не возвращают кредиты.
Агробанк, Агрокорпорация, Агрообъединение... Название красивое, а фундамент нового образования - вчерашний хилый колхоз. Поэтому и сооружение получается шаткое.
Мой район - Калачевский - в области далеко не худший. Из двенадцати коллективных хозяйств в четырех в нынешнем году введено внешнее управление,т. е. они - банкроты: 'Крепь', 'Волго-Дон', 'Дон', 'Калачевский'. Остальные, почти все, - в двух шагах от банкротства. В Пятиизбянке и Мариновске и 'банкротить' нечего. 'Нива' - одни головешки; 'Голубинский' начальство хвалит, хотя это - голь перекатная. Кое-как держатся 'Тихий Дон' да 'Мир' 'реформированные' и 'перереформированные', побросавшие большую часть своих полей и от прошлых немалых долгов отказавшиеся. А на тех землях, что оставили себе, наемники хлеб убирают за треть урожая. В общем, колхозы района доживают последние свои дни. При государственной поддержке они могут и дальше чадить. Но что проку?.. Недаром вновь избранный глава администрации района во всеуслышание заявил о том, что не в коллективных, а в фермерских хозяйствах он видит спасение района. Жаль, не уточнил, откуда возьмутся новые фермеры. С неба они не падают. А те, что есть, как уже сказал я, земли свои расширять не намерены, опасаясь превращения в 'колхоз'.
Повторю цифры. В районе около 200 тысяч гектаров пашни. Фермеры осилят 35 тысяч. Что делать с остальной землей?
В областном центре неглупый человек, мой земляк, один из руководителей области, сидит и вздыхает: 'Мы подсчитали. В области два миллиона гектаров пашни заброшено. Чтобы ее пустить в производство, нужно десять тысяч рублей на один гектар. Значит, двадцать миллиардов рублей. Где их взять? У государства нет. Нужен капитал...' В запустении, конечно, гораздо больше, чем два миллиона гектаров. А вот 'капитал', действительно, нужен. Но где его взять?
Порою мне кажется, что наши правители твердо уверовали: сдобные булки сами собою на деревьях растут.
Декабрь 2001 год. Вице-премьер правительства А. Гордеев разъясняет многомиллионной армии читателей 'Аргументов и фактов': 'Сейчас в России сельхозпредприятий даже больше, чем было в советское время: 27 тысяч вместо 22... Хозяйства изменили форму собственности, разделили землю и имущество на паи и акционировались. Многие сумели адаптироваться к рыночным условиям'.
Замечательно живем
И прекрасно кушаем!
И по радио артистов
