Кантианство есть завершение рационализма. В некоторых пунктах своего личного мировоззрения Кант преодолевал рационализм, и этими поворотами в глубине философии Канта гениально воспользовался Шеллинг, пытавшийся из пустыни сухого и узкого рационализма вывести философскую мысль Европы 'в широкое поле объективной науки'.
Но кантианство (а не мировоззрение Канта) всецело умещается в рамки рационализма. Его единый принцип - своеобразно осознанный, самодержавный ratio, который в новой философии кладется во главу угла и становится единственным органом философского исследования.
Ratio есть попытка неверного и не всецелого самоопределения мысли. Живая стихия мысли, обладающей, действительной автономией внутреннего, ничем внешним не обусловленного самоопределения - в концепции рационализма превращается в мертвую схему суждения, лишенную всякой активности, всякого внутреннего 'начала движения'. 'Рассудок не судит, судит лишь воля' . - Эта формулировка Мальбранша ярко вскрывает самую сущность рационалистической концепции мысли. Будучи сам в себе неподвижен, лишенный внутренней жизни, не совпадающий с действительной сущностью мысли, ratio ведет лишь призрачную жизнь в сознании новой философии как некая аберрация, как неосуществленная попытка неудавшегося самоопределения. Но, будучи сам в себе призрачен, ratio, становясь единственным господином и нераздельным владыкой философского сознания нового времени, постепенно разрешает всю совокупность действительности в призрак, в непонятно закономерную иллюзию. Последовательно развивая начала, заложенные в самой сущности нового европейского мышления, Беркли принужден признать материальную субстанцию несуществующей. Последовательно развивая принципы философии Беркли, Юм с неизбежной логичностью приходит к признанию, что душевная субстанция не существует совершенно так же, как и материальная. Ratio в своем последовательном завоевании европейской мысли приводит таким образом к пышному, яркому расцвету универсального меонизма. Этот расцветший в Беркли и Юме меонизм принципиально и окончательно закрепляется в трансцендентализме Канта .
Итак, составители 'Логоса', примыкая к традициям главного русла европейского мышления, всецело находятся во власти двух основных принципов всей новой философии, нашедших в кантианстве свое завершение: первый явный, всепроникающий принцип - рационализм, второй из него вытекающий, тайный и скрытый, но столь же всепроникающий принцип - меонизм.
Как же относится к этим двум принципам Логос восточного умозрения, т.е. единственный подлинный Логос, ибо история философской мысли не знает другого?
Основным тенденциям европейского мышления L?goj античный и L?goj восточнохристианского умозрения можно противопоставить как прямую противоположность.
Ratio есть результат схематического отвлечения. Рассудок Ивана, Якова и Петра берется в среднем разрезе. Нивелируется то, что всем присуще, чем рассуждают все и всегда, и, тщательно избегая индивидуальных отклонений, мы получаем безличную, отвлеченную, мертвую схему суждения, называемую ratio. Принцип составления этой схемы - количественный.
К осознанию L?goj'а приходят совершенно иным путем. Потенциально присущий всем, он актуален далеко не у всех и далеко не всегда. Чтобы d?namei ?n Логоса перешло в ?nergeїv ?n , необходима та интенсификация сознания, на которую способны лишь гений и вдохновение. Но потенция гения и вдохновения присуща каждому человеку, ибо, по справедливому утверждению Вейнингера, каждый может быть гениальным в отдельных жизненных проявлениях . Логос - это не средний разрез - это вершина сознания. Это не отвлечение, это восхождение по ступеням все большей конкретности. Это - не начало, в безразличии которого тонут все многообразия личности, это живая стихия, в которой личность раскрывается и углубляется. Внутренний принцип L?goj'а качественный.
Но эта противоположность между L?goj'ом и ratio стушевывается перед противоположностью еще более глубокою.
Существо L?goj'а состоит в его божественности. Это не субъективно-человеческий принцип, а объективно-божественный. L?goj - это предвечное определение Самого Абсолютного. Бог, непостижимый в своем существе; Бог, возвышающийся над всякой мыслью и именем; Бог, о Котором можно сказать, что Он есть, но не что Он есть; Бог, непостижимость Которого даже над новой землей грядущего Царства навеки раскинется таинством нового неба - Бог христианства изначально был Логосом ?n arc? ?n ? L?goj . Предвечно сущее Слово, Которое Само о Себе говорит: Аз есмь сый , явилось тем творческим принципом, в Котором и Которым сотворено все существующее. Вселенная, космос, есть раскрытие и откровение изначально сущего Слова. Будучи этим раскрытием и откровением, мир в самых тайных недрах своих 'логичен', т.е. сообразен и соразмерен Логосу, и каждая деталь и событие этого мира есть скрытая мысль, тайное движение всепроникающего божественного Слова. Логос как начало человеческого познания не есть Логос другой, отличный от Логоса существенно-божественного. Это тот же самый Логос, только в разных степенях осознания.
Человек, поднимающиеся к 'логическому' сознанию, т.е. приходящий к сознанию в себе Логоса, уничтожает разрыв между мыслью и сущим (разрыв фатальный для ratio), ибо себя сознает как божественно-Сущее. Здесь действительно осуществляется перипатетическое t? a?t? ?sti t? noo?n kai noo? menon . Отсюда коренной и универсальный онтологизм в философии Логоса, черта колоссальной важности. Для приверженцев философии Слова самое понятие Истины онотологично. В противоположность меоническому рационализму, говорящему о каком-то призрачном соответствии чего-то с чем-то (как показывает Лосский, доктрина 'соответствия' проникает и трансцендентальную философию Канта), восточное умозрение признает истину - бытием в Логосе, т.е. бытием в Истине, каковое бытие возможно лишь чрез становление Логосом, чрез благодать существенного усвоения Слова. (Таково гносеологическое значение религиозного термина q?wsij ). Отсюда та совершенно чуждая и непонятная новому философскому сознанию Запада , но глубоко последовательная в себе динамическая теория познания, по которой степень познания соответствует степени напряженности воли, степени существенной устремленности к Истине, и по которой в лестнице Богопознания, т.е. познания Сущего, далеко всех превышают герои и подвижники духа - святые.
Онтологизм восточного умозрения свое осуществление находит в прагматике христианского подвига, а подвиг есть глубочайшее раскрытие и утверждение всех творческих и существенных сторон личности, этого ядра космической жизни.
Мы видим, что бездной разделены ratio и L?goj. Их можно только противополагать. Меонический рационализм составителей 'Логоса' коренным и принципиальным образом ничего общего не имеет с логизмом и онтологизмом действительной философии L?goj'а. И ставить марку L?goj'а на рационалистическом предприятии - это значит обнаружить или отсутствие всякого музыкального слуха, или отсутствие серьезной осведомленности в истории философии.
II
Я намеренно остановился подольше на 'маске'. Это не придирка к неудачному заглавию. Это раскрытие корня целого ряда недоразумений.
Новому альманаху предпосылается 16 страниц 'от редакции'. В этих 16 страницах редакция 'Логоса', естественно, формулирует свои основные тенденции и старается дать отчет в мотивах всего издания.
Для того чтобы оправдать немецкий характер журнала, редакция 'Логоса' сочла себя вынужденной наскоро расправиться с прошлым русской философской жизни. В результате этой расправы получается, что русская мысль никогда не была свободной, что русская философия - это 'постоянное рабство при вечной смене рабов и владык', что единственный русский философ Вл.Соловьев был не философ, а только лишь личность (!). Словом, бедные скифы ничего интересного в области философии не представляют, и для того чтоб со временем они могли что-нибудь из себя представить, им необходима школьно-немецкая выучка. Составители 'Логоса' проникнуты возвышенным чувством культуртрегерской миссии и готовы без конца учить, учить и учить.
Обойдем молчанием 'тактическую' сторону этого редакционного предисловия. Лучше молчание, чем гнев и взволнованность.
Будем говорить по существу.
Если б рационализм был единственной формой, а меонизм единственным содержанием философской мысли - если б новая европейская философия была единственным типом философствования, редакция 'Логоса' была бы совершенно права. В России действительно нет оригинальных и крупных представителей
