музыкантов и певцов, которые стали
самыми великими соблазнителями и манипуляторами нашего времени. На мгновение человек забывается и перестает мыслить, зачарованный музыкой. Слова и весть, адресованные для убеждения к разуму, становятся ненужными. Это явление захватило даже церкви. В противовес рассудочному холоду традиционного служения некоторые культы стали использовать оркестры, состоящие из самых разнообразных инструментов, под звуки которых верующие приходят в возбуждение, издают крики и иногда доходят до исступления. Мышление исчезает, остаются лишь эмоции. Однако нам следует быть здесь осторожными и не выносить приговор в последней инстанции.
Этот эпизод из Книги Даниила предостерегает и против другой крайности, которая заключается в том, что религия становится для человека лишь непродолжительным воодушевлением. Чувства являются обязательной частью религиозного опыта, но чтобы быть истинными и глубокими, они должны обязательно сочетаться с мышлением и интеллектом. Человек должен быть вовлечен в поклонение во всей своей многогранности. В противном случае в один прекрасный день он может оказаться в толпе, готовой поклониться любому идолу. Точно так и на поле Деир вавилонские прорицатели не утруждали себя ни проповедью, ни доказательствами. Музыки было вполне достаточно, чтобы начать обряд. Это - религия одного мгновения. Идея настоящего времени подчеркивается неоднократно.
'В то время как услышите... падите и поклонитесь' (3:5). Под влиянием чувств, вызванных музыкой, и влекомый примером толпы человек падает на колени, не думая о том, что будет завтра. Такое действие напоминает рефлекс.
Рядом горит и огонь: немедленное наказание ожидает тех, кто проявит непослушание. Обычай бросать в огонь непокорных был довольно древним и весьма распространенным на Среднем Востоке. Он существовал в Ларсе, на юге Вавилона, с XVII века до Р. Хр. и был предусмотрен в качестве наказания кодексом Хаммурапи (25 и 110). Всего за несколько лет до описываемых событий два лжепророка - Седекия и Ахав - точно таким же образом были 'изжарены' по приказу Навуходоносора. Эта
смерть в огне настолько поразила евреев, что упоминание о ней стало использоваться как форма проклятья (Иер. 29:21, 22).
Печи в той местности представляли собой неотъемлемую часть пейзажа: они использовались для изготовления кирпичей. При археологических раскопках было найдено много таких печей в окрестностях Вавилона. Впрочем, строительство вавилонской башни тоже косвенно было связано с огнем (Быт. 11:3). Вероятно, печь находилась у самого подножия истукана. Согласно Диодеру Сицилийскому, карфагеняне, например, воздвигли бронзовую статую своего бога прямо на печи, вырытой в земле, и бросали в эту печь живых детей. Во всяком случае, печь была непосредственно перед глазами людей, собранных для поклонения истукану. И люди знали, какой силы огонь можно было разжечь в печи в этом районе с сухим, континентальным климатом. Для людей было очевидно, что наказание будет немедленным. Здесь снова подчеркивается идея настоящего времени: 'А кто не падет и не поклонится, тотчас брошен будет в печь' (3:6). Под страхом немедленной гибели в огне люди думали лишь о настоящем моменте и повиновались, следуя инстинкту самосохранения.
Нетерпимая и жестокая, тоталитарная и механическая, вавилонская религия это прежде всего религия настоящего момента. Во всяком случае, она была такой, какая требовалась Навуходоносору, - эффективной религией, поскольку обеспечивала всеобщую покорность. Система хорошо сработала: все выразили свою покорность. Все, за исключением некоторых.
2. Обвинения халдеев
Снова, как и в первой главе, евреи отличаются своим неповиновением. В тексте не уточняется, где они находятся и каким образом они оказывают сопротивление. Или они остались у себя дома, и их нет на поле Деир, или же они присутствуют, но окружающие заметили, что в отличие от всех остальных они не становятся на колени. Только они во всей толпе продолжают стоять. И в этой главе говорится только об этих трех евреях. Ничего не сказано о Данииле и прочих евреях. Вероятно,
количество противящихся не ограничивается этими тремя юношами. Это можно предположить на основе общего выражения 'иудеи', употребленного в тексте (3:8, 12). Но внимание халдеев обращено на этих трех молодых людей именно потому, что им доверено управление Вавилонским государством. А это возмущает халдеев коренных жителей страны. За их религиозным и административным усердием скрывается низменная зависть. Их псевдорелигиозное рвение обусловлено отнюдь не заботой об искреннем почитании своего бога. И когда они доносят на иудеев, ими движет личное тщеславие. Это можно заключить из трех аргументов, которые касаются не столько бога, сколько царя. 'Эти мужи не повинуются повелению твоему, царь, богам твоим не служат, и золотому истукану, который ты поставил, не поклоняются' (3:12). Их поступок продиктован скорее политическими стремлениями, чем религиозными. Они заботятся не о должном поклонении истукану, а о том, чтобы устранить евреев и занять их должности.
Арамейское выражение, используемое ими для обвинения, весьма красноречиво. Дословно оно означает: 'поедать куски иудеев' (3:8). Клевету можно сравнить с людоедством. Донося начальнику на своего коллегу, человек, в сущности, желает поставить под угрозу его положение, источник заработка и даже саму жизнь. По сути дела, он его пожирает. За усердием доносчика вырисовывается пагубная страсть, имеющая своей целью не более и не менее как смерть соперника и плетущая интригу для достижения этой цели. Именно такой урок мы извлекаем из чтения данного отрывка.
Что касается Даниила, то он был одним из правителей, сатрапом и занимал значительно более высокое положение в иерархии, чем доносчики, и, следовательно, был для них недосягаем. Столь высокое положение избавляло его от подобной присяги в верности. Заговор же был делом лишь 'некоторых из халдеев' (3:8). Сатрапы в нем не участвовали. Кроме того, возможно, что в данный момент Даниил в связи со своими служебными обязанностями находился далеко от этого места. В конце второй главы говорится, что 'Даниил остался при дворе царя' (2:49). Сообщая о высоком государственном положении, это
выражение, согласно иудейской традиции, означает и то, что Даниил находился в другом месте в момент поклонения истукану. Эту фразу мы можем встретить и в Талмуде (Херубин 72а), где она имеет идиоматический смысл, заключающийся в том, что раб находится далеко от своего господина. Даниил избежал обвинений не только вследствие своего высокого положения, но и потому, что находился далеко от места событий.
Об остальных евреях халдеи предпочли ничего не говорить. Если бы обвинение было выдвинуто против слишком большого числа людей, то не исключено, что царь отступил бы от своего намерения карать. Лучшей тактикой для достижения цели было проявление умеренности. Поэтому халдеи ограничились этими тремя евреями, которые были их непосредственными коллегами и устранение которых было в их интересах. Ограничившись лишь этими тремя иудеями, халдеи стремились гарантировать себе успех в своем деле.
3. В огне
Однако царь проявляет колебание: он не приказывает сразу же казнить виновных. Он знает этих троих евреев, которые уже долго ему служат, и хочет дать им возможность оправдаться и изменить свое поведение. Он призывает их к себе и задает вопрос, который свидетельствует о его добром расположении к ним: 'С умыслом ли?' (3:14). Другими словами: 'Сделали ли вы это нарочно?' Может быть, они не поняли сути царского повеления и серьезности положения, в котором оказались. Царь повторяет слово в слово приказ о поклонении (3:15}. За этим следует конфликт, в котором два непримиримых типа религиозного мышления противостоят друг другу.
Религия Навуходоносора, как и религия халдеев, - это религия настоящего момента: 'Если вы готовы, как скоро услышите... падите и поклонитесь... если же не поклонитесь, то в тот же час брошены будете в печь' (3:15). Для царя существует только настоящее. Будущее он не принимает во внимание. 'Какой Бог избавит вас от руки моей?' (3:15). Религия евреев, напротив, устремлена в будущее. 'Бог наш, Которому мы
служим... от руки твоей, царь, избавит' (3:17). Евреи идут дальше. На 'если же не' (3:15), за которым следует угроза мгновенной гибели, они отвечают своим 'если же и не' (3:18), заявляя о своей верности Богу и имея в виду не только ближайшее будущее. В обоих случаях употреблено арамейское выражение 'хемла' ('если не'), поэтому тем более ярким является контраст между двумя типами религии. Царское 'если же не' подчеркивает механический и законнический характер религии: 'если же не поклонитесь... то... брошены будете' (3:15), в то время как 'если же и не' евреев подчеркивает милость и свободу, свойственную их религии: 'если же и не будет того, то да будет известно тебе, царь, что мы... не поклонимся' (3:18). Такое
