– Вот, блин, какая параша... – вырвалось у Эвелины.
Они замолчали.
В секретной комнате Артур пил кофе из маленькой чашечки. На стене, в специальных пластмассовых ячейках, светились мониторы, выстроенные в три широкие ряда. Видеокамеры были развешаны по всему дому, внутреннему дворику, периметру базы. Сейчас по трем монитором Артур наблюдал за русскими женщинами. Ему, судя по всему, доставляло удовольствие всматриваться в их тревожные лица, следить за поведением, вслушиваться.
Будучи студентом, Артур, занимаясь психологией и психиатрией, с удовольствием выбирал себе место прохождения практики в тюрьмах, лечебницах для душевнобольных, куда его сверстники идти не очень желали. Он любил наблюдать, как люди теряют самообладание. Любил управлять этим процессом. Форсировать его или приостанавливать. Многие люди в таком душевном состоянии беспомощны и нуждаются в советах. А это первый шаг к завоеванию их доверия, которым затем можно манипулировать.
– Галька, а ты доверяешь этим чурбанам? – спросила Эвелина, у которой была неплохо развита интуиция. Она порой боялась этого чувства, специально его в себе приглушала.
– Тихо ты, блин, – перебила ее Галина.
Она понимала, что за ними следят, и озвучивать все свои мысли нельзя.
– Подумай сама. Они в нас бабки вложили, – тихо сказала Галина. – Это дает гарантию, что, пока мы эти бабки не отработаем, чурбаны не будут нас трогать. Артур прямо сказал: им это не выгодно.
– А потом?
– Вот потом... – сделала многозначительную паузу Галина. – Будет все зависеть от тебя самой... Но главное, что это потом, а не сейчас...
– Что ты хочешь сказать? – полушепотом спросила Эвелина.
На полушепот перешла и Галина:
– Если про нас узнают. Например, если кто-то где-то ляпнет про нас или зарисуется, то мы, именно мы с тобой, потому что мы здесь, в руках у этих... – уже ничего не будем стоить...
– Бл... Вот сучка... Если она там про нас где-нибудь проговорилась...
– В том-то и вся хренатень. И шаткость нашего положения.
– Вот сука! – повторяла Эвелина. – Если она сбежала, про нас наговорила. Пускай даже всего хорошего. Пускай, что мы в плену... Так это что. – У нее волосы зашевелились на голове. – Так это что, чурбаны просто нас того... Убьют?..
– Будем молиться, лишь бы только Екатерина не сбежала. Лишь бы она ничего не успела рассказать, – жестко сказала Галина. – Тогда я с ней сама поговорю...
«Пора», – подумал Артур и передал по внутренней рации охране:
– Тащите малую в зал. Я сейчас приду.
Галина и Эвелина со страхом обернулись, когда ковры, которые закрывали вход в зал, откинулись и к ним провели Екатерину. Руки ее были связаны, рот заклеен широким прозрачным скотчем так сильно, что было видно сплющенные, побелевшие губы. Катя часто дышала, нос от подвальной пыли отек и не пропускал достаточное количество воздуха.
Ее бросили под ноги двум ее согражданкам. В первый момент злость, которую испытывала к Кате Эвелина, угасла, сменилась жалостью. Но от мысли «А что, если они и со мной также» – Эвелина вся содрогнулась. Галина пока что смотрела на связанную более спокойно.
Вошел Артур.
– Девушки... Зачем же так делать, – беспардонно, вместо того, чтобы улыбнуться и поздороваться, как это было еще сегодня утром, сказал Артур.
Он кивнул. Двое громил подошли слева и справа к русским женщинам. Медленно, угрожающе подняли руки и скрестили их у себя на груди. Словно надсмотрщики, встали около них, расставив ноги на ширине плеч.
– Начальство недовольно и... очень обеспокоено, – растягивая слова, произнес Артур. – Вы начали играть с нами в очень рискованные игры.
Эвелина хотела было что-то сказать, но Артур суровым взглядом остановил ее.
– Никакого заговора, никакого бунта мы не потерпим...
– Что все-таки случилось? – вклинила свой вопрос Галина.
– Молчать, не перебивать и слушать! Пока говорю я! – багровея от гнева, рявкнул Артур.
Галина осеклась.
– Не дай Бог, кто-то из вас еще раз попытается... – он замолчал, со страшной злобою посмотрел на бывших зечек.
Эвелина затрепетала. Галине тоже стало не по себе.
– Эта сука отказалась выполнять задание и решила донести про вас... – снова сделал паузу Артур, чтобы дать русским женщинам самим сделать нужное ему заключение. – Донести про вас вашим бывшим коллегам на родине...
– Это не мы! – вырвалось у Эвелины.
– Она сама!.. – подтвердила Галина.
– Молчать! – перебил их Артур. – Ваша подруга попыталась передать сведения про нас с вами своему брату, служащему Французского Иностранного легиона... – и, чтобы никаких сомнений у бывших зечек не осталось, добавил: – По проверенным данным, связанному с русским ФСБ.
Артур отвернулся от них, прошелся к выходу и остановился:
– Неужели вам захотелось назад в Россию? – хмыкнул он. – Вас теперь и в бордель не продашь... Поздно... Замазались... Кому охота на себя спецслужбы наводить?.. Пошли, – сказал он охранникам.
Охранники грузными шагами направились к выходу.
– И что теперь с нами будет? – испуганно воскликнула Эвелина.
За охранниками, ничего не говоря, последовал Артур.
– Что нам делать? – тревожно спросила Галина.
Проходя под ковром, Артур остановился:
– Если вы на самом деле здесь ни при чем, – сказал он, – потолкуйте с ней...
Не успел за Артуром опасть ковер, как Галина подошла к связанной Кате и сильно пихнула ее ногой:
– Ты что, оборзела вконец?
Подбежала к лежащей и Эвелина. Но, увидев задыхающееся лицо Кати, ее расширенные зрачки, начала судорожно срывать скотч.
– Ну, сука, доигралась! – крикнула Галина и быстрым шагом пошла в спальную комнату.
– Зачем же ты так... Они же нас убьют... – говорила Эвелина, развязывая Кате руки. – Ты о нас подумала? Обо мне... Я же еще молода... За что же мне умирать?..
Катя, наконец, вдохнула полной грудью. Она постепенно приходила в себя, хотя еще не до конца понимала, что с ней происходит и где она находится.
Быстрым шагом в «ковровый» зал вернулась Галина. В руке у нее была скрученная простыня, с которой капала вода.
– Эвелина, отойди!
– Подожди... Не надо! – заверещала не своим голосом Эвелина. – Потом с ней поговорим.
– Не надо!? Они могли нас замочить!.. Сейчас я замочу ее!.. – свирепела Галина. – Ее, суку, братик бы отмазал... Героиней сделал бы...
Галина с размаху хлестанула тяжелой простыней Катю по спине.
– А нас... Нас с тобой, Эвелинка, чурки грохнули бы... как два пальца об асфальт, грохнули бы... – кричала Галина. – Да и бежать-то нам теперь некуда! Домой? А там свои на зоне сгноят!
Перекошенное лицо «матроны» словно сквозь туман возникло перед Екатериной. Сестре Мишеля показалось, что она снова оказалась в тюремной бане. Сжав кулак, Катя выставила локоть, приняла на руку удар простыни, а другой – заехала Галине прямо в подбородок.
Катя была еще довольно слаба, удар получился не сильным – небольшой тычок, который только больше
