Криппен

«Монтроза». Одному богу известно, когда он нанесет следующий удар. Теперь этот человек почувствовал вкус крови. И не забудет его никогда, — выспренне добавила она: глаза ее сверкали, а в уголках алых напомаженных губ блестела слюна.

По телеграфу Маркони пришло два сообщения с интервалом в пятнадцать минут. С тех пор, как пару дней назад капитан Кендалл привел Билли Картера в радиорубку и рассказал о своих подозрениях насчет мистера Робинсона и его предполагаемого сына, — с того момента, как капитан попросил его отправить сообщение в Скотланд-Ярд с данной информацией, старпом проводил в этой рубке все больше и больше рабочего, а также немалую долю свободного времени. В последующие дни капитан ясно дал понять, что о происходящем нельзя говорить никому — даже другим помощникам. Теперь в этой каюте в любое время дня можно было встретить либо старшего помощника, либо самого капитана — они сидели на корточках перед аппаратом Маркони и ждали, когда тот с шипением оживет и начнет подавать сигналы. Постоянное присутствие их обоих в рубке смущало других членов команды, но они были хорошо вымуштрованы и лишних вопросов не задавали.

Как оказалось, радиорубка пришлась Билли Картеру по душе. Она была тихой и уединенной, теплой, но не душной, в отличие от его собственной каюты — тесной и без иллюминатора: капитан Кендалл не позволил ему занять привычные покои мистера Соренсона. В радиорубке Картер мог сидеть часами, положив ноги на стол, попивая кофе из кружки, читая книгу или мечтая о возвращении домой — о том, как все изменится с рождением малыша. В глубине души старпом даже благодарил мистера Робинсона за то, что он расчленил свою жену. Это означало, что никаких задержек не предвидится: по расписанию «Монтроз» и «Лорентик» должны встретиться еще до конца месяца, как только оба парохода подойдут к берегам Канады. Необходимо строго придерживаться этого графика, и значит. Картер может успеть на корабль, отправлявшийся обратно в Европу третьего августа, чтобы поскорее вернуться к своей семье.

Первое сообщение пришло в 18.15 — то был ответ на депешу, отправленную капитаном Кендаллом накануне поздно вечером. Картер получил его и быстро записал в блокноте, хмурясь и не зная, как сообщить эту новость старику. Он ходил взад и вперед по каюте, ероша рукой кудри и обдумывая возможную реакцию капитана. И когда старпом уже решил отправиться с этой информацией к капитану, Кендалл сам распахнул дверь радиорубки и шагнул внутрь.

— Мистер Картер, — зычно произнес он. — Опять sans[35] фуражки. По-моему, я говорил вам…

— Да уж тут-то зачем? — возразил молодой человек. — Здесь же ни единого пассажира.

Кендалл поднял брови. Вся эта молодежь одинаковая. Всегда наготове дерзкий ответ, удобная отговорка. Никогда не сделают так, как им велят, — это было бы слишком просто.

— Отставить, — вздохнул он, не желая ввязываться в спор.

— По правде говоря, капитан, я как раз собирался идти к вам, — сказал Картер, нервно закусив губу.

— Да?

— Пару минут назад пришло сообщение.

— Ну и что? — спросил он, с подозрением разглядывая старшего помощника. Что с ним? Переминается с ноги на ногу, словно кенгуру, страдающий запором. — Что там говорится? Они хотят, чтобы мы заперли его на замок?

— Кого заперли?

— Кого? Кого? Вы что, дурак? О ком вы думаете? О юнге Джимми? Криппена, разумеется! Они сказали пока ничего не предпринимать, чтобы не вызвать паники. И что же случилось? Они изменили решение?

Картер покачал головой, поняв, что капитан думает и говорит совсем о другом.

— Нет, сэр, — сказал он. — Это не имеет никакого отношения к мистеру Робинсону. Это связано с мистером Соренсоном.

Кендалл разинул рот и застыл на месте. Он казался испуганным, как великий актер, у которого неожиданно отняли текст и он вдруг обнаружил, что ничего не может сказать.

— Мистер Соренсон? — переспросил он, затаив дыхание. — Что с ним?

— Это ответ, — сказал Картер, — на ваше сообщение, отправленное вчера вечером. Где вы интересовались его здоровьем.

— Ну так читай же его, — прошипел Кендалл, с трудом себя сдерживая.

Билли Картер опустил взгляд в блокнот и громко прочитал — точь-в-точь, как передали по Маркони:

— «Соренсон критическом состоянии. Непредвиденные осложнения. Необходимо несколько дней выздоровления. Сейчас коме, но врачи обнадеживают».

Он нервно поднял глаза на капитана.

— Дальше, — резко приказал Кендалл.

— Это все, сэр, — ответил старпом. — Больше ничего.

— Все? — переспросил капитан, вырвав блокнот у парня из рук и уставившись на запись: ему хотелось изменить ее, расширить, добавить информации — все, что угодно, лишь бы успокоиться. — Это все, что они сказали?

— Сэр, вы же знаете, депеши должны быть краткими.

— Краткими? Краткими! — заорал он. — Важнейший член команды умирает, а они заботятся от краткости сообщений! Это неслыханно.

Капитан отвернулся и снова прочитал сообщение, а затем, приложив большой и указательный пальцы к глазам, с силой на них надавил. Мистер Соренсон в коме, а он, его самый близкий друг, — здесь, на расстоянии в тысячи миль, торчит на этом корабле посреди Атлантического океана вместе с идиотом- старпомом, убийцей и его переодетой спутницей — веселенькая компания. «Капитан Блай никогда бы такого не потерпел», — подумалось ему.

— Простите, сэр, — произнес Картер. — Я знаю, он хороший ваш друг, но…

— Друг? — гаркнул тот. — Я — его старший по званию, Картер, и этим все сказано. На торговом флоте ни о какой дружбе не может быть и речи.

— Но вы же явно расстроены.

Кендалл наклонился к старпому: его лицо над седой бородой казалось багровым.

— Я вовсе не расстроен, — сказал он. — Просто я люблю, чтобы меня своевременно информировали о том, каких членов команды я смогу увидеть в будущем — вот и все. Вы знаете, мистер Картер, это не последнее мое плавание. Хотя для вас оно, возможно, и будет последним.

Билли Картер на него изумленно уставился. Он никогда не видел, чтобы человек за такое короткое время оказался на грани истерики, и теперь задумался, какие же отношения связывали капитана Кендалла и старшего помощника Соренсона. Может, они дальние родственники? Или ходили в одну школу? Он уже собрался задать какой-нибудь подобный вопрос, как вдруг пронзительный звук за спиной известил их о том, что пришло новое сообщение, и оба моментально обернулись.

— Это они! — закричал Кендалл, бросившись к приемнику. — Он умер. Ручаюсь. Скончался, а рядом не было ни единого друга.

— Капитан, прошу вас, — взмолился Картер, пытаясь вырвать у него из рук прибор. — Разрешите мне принять сообщение. Я тотчас передам его вам.

Кендалл смягчился и, закрыв лицо руками, грузно уселся на маленький диванчик, стоявший вдоль стены, а старпом тем временем быстро записывал новое сообщение в блокноте прямо под предыдущим. Капитан погрузился в воспоминания о том, как они с мистером Соренсоном проводили время на борту «Монтроза». Как вместе ужинали, беседовали, вечера напролет играли в шахматы. Ночами они сидели на палубе рядом со штурманской рубкой и наблюдали за звездами, рассказывая друг другу, что их единственная владычица — морская гладь, ибо никто из них не встречал женщину, которая смогла бы ее заменить. Неужели эти ночи прошли безвозвратно? Неужели так безвременно окончилась их дружба? Он смотрел на Билли Картера сквозь пелену слез и ждал страшного известия.

— Успокойтесь, сэр, — сказал Картер, оглянувшись на него, слегка смущенный тем, как разволновался капитан. — Это не из больницы.