«Исторического театра»!
Первое представление состоялось 12 июня, и в том же году «Сломанные соломинки» были изданы отдельной брошюрой. Это было первое напечатанное произведение Жюля Верна.
Одна за другой появлялись новые пьесы – исторические драмы, трагедии, водевили, либретто комических опер, музыку для которых обычно писал Иньяр. Из нескольких десятков пьес лишь немногие попали в печать, а те, что ставились на парижских сценах, не принесли ни славы, ни денег. Но Жюль Верн в течение пятнадцати лет продолжал писать для театра. Не преуспев в этом виде творчества, он все же накопил изрядный опыт, который позднее сказался в драматической композиции, диалогах, комедийных приемах его многочисленных романов. Некоторые из них самим же автором превращались в пьесы-феерии, годами не сходившие с театральных подмостков.
В этом отношении у Жюля Верна было много общего с его литературным наставником. Дюма тоже начинал как драматург и не порывал с театром почти на всем протяжении творческого пути.
– С моим отцом его роднит воображение, молодой задор, чудесный юмор, неистощимая выдумка, здоровый дух, ясность мысли и еще одна добродетель, которую не признают слабосильные, – плодовитость, – сказал о Жюле Верне Александр Дюма-сын.
Жюля Верна всегда восхищал жизнерадостный талант Дюма. Если говорить о национальных традициях остросюжетного приключенческого повествования, на которые мог опереться в своей работе автор «Необыкновенных путешествий», то, разумеется, он прежде всего должен был обратиться к опыту старшего современника.
Впоследствии он воспримет у Дюма лучшие черты его мастерства, посвятит его памяти один из самых увлекательных своих романов «Матиас Шандор» (1885) – «Монте-Кристо «Необыкновенных путешествий» – и получит от его сына благодарственное письмо с таким многозначительным признанием:
«Никто не приходил в больший восторг от чтения Ваших блестящих, оригинальных и увлекательных фантазий, чем автор «Монте-Кристо». Между ним и Вами столь явное литературное родство, что, говоря литературным языком, скорее Вы являетесь его сыном, чем я».
Но все это в будущем… Пока что Жюль Верн сочиняет пьесу за пьесой: «Игра в жмурки», «Замки в Калифорнии», «Спутники Маржолены», «Сегодняшние счастливцы», «Приемный сын», «Гостиница в Арденнах», «Господин Шимпанзе», «Одиннадцать дней осады». Некоторые из них имели успех, другие оказывались однодневками, а большинству вообще не суждено было увидеть свет рампы.
Внук писателя знакомит с неизданными пьесами, хранящимися в его архиве. Так мы впервые узнаем о трагедии «Александр VI», самой ранней рукописи Жюля Верна, датированной 1847 годом, о неизвестных доселе водевилях «Морская прогулка», «Четверть часа Рабле», «Абдаллах», «Тысяча вторая ночь», об оперетте «Сабинянки», пятиактных трагедиях «Драма при Людовике XV», «Башня Монлери» и так далее.
Любопытна, например, история комедии в стихах «Леонардо да Винчи». Первый вариант был написан еще в 1851 году. Позже комедия «во вкусе Мольера» превратилась в «Джоконду» и в последней редакции – в «Мону Лизу». Эта пьеса упоминается в разных источниках, но сюжет ее изложен впервые.
Великий Леонардо по заказу богатого флорентийца Франческо дель Джокондо пишет портрет его жены Моны Лизы. Госпожа восхищается умом и талантом художника, чувствует, что и он к ней неравнодушен. Ей не терпится услышать признание в любви. И оно срывается с уст Леонардо. Но как раз в ту минуту его внимание привлекает изысканная чеканка на браслете Моны Лизы, и, вместо того, чтобы поцеловать ей руку, он невольно любуется браслетом. Тут она заявляет, что картина закончена, что не желает больше позировать, и в гневе покидает мастера, успевшего запечатлеть на портрете загадочную улыбку Джоконды.
«Леонардо да Винчи» – едва ли не единственное произведение, которое много раз переделывалось и сопутствовало Жюлю Верну долгие годы.
Десятки неизданных пьес… Как они не похожи на книги, создавшие ему громкое имя!
Драматурга от романиста отдаляет еще длинная дистанция.
После каждой очередной неудачи он трудится еще с большим азартом. На тревожные вопросы матери о его здоровье и настроении Жюль признается, что то и другое было бы великолепно, если бы ему не приходилось урезать себе дневной рацион и ломать голову над составными частями своего изношенного гардероба.
Софи Верн втайне от мужа время от времени посылает сыну провизию и самые необходимые вещи. Неунывающего Жюля даже в трудные минуты жизни не покидает чувство юмора. Не хватало пищи для желудка, но пища для остроумия всегда у него была в изобилии.
В октябре 1852 года он пишет матери в Нант от имени своего простуженного носа, который радуется предстоящей возможности получить носовые платки. При этом молодой литератор умело обыгрывает юмористическую «носологию» английского писателя XVIII века Лоренса Стерна, чей роман «Тристрам Шенди» он не раз перечитывал. Несколько лет назад письмо Жюля Верна было напечатано в «Литературной газете» в переводе С. Тархановой. Вот его текст:
«
из уст вашего многоуважаемого сына я узнал, что вы имеете намерение прислать ему носовые платки. Я испросил у него позволения лично поблагодарить вас, и он со свойственной ему любезностью удовлетворил мою просьбу.
Я прочно связан с ним нерушимыми узами и никогда в жизни его не покину, короче, я его нос. И поскольку присылка означенных носовых платков в первую очередь касается меня, то по этому случаю он позволил мне вам написать. Отличная мысль пришла вам на ум, сударыня. Мы сейчас вступаем в полосу насморков и простуд, и возможность спрятать плоды зимних холодов в платок весьма утешительна.
Воспользуюсь случаем, сударыня, чтобы сказать вам несколько глубоко прочувствованных слов о вашем сыне. Это в высшей степени достойный молодой человек, и я им горжусь…
К тому же мне и впрямь не на что жаловаться. Возможно, я несколько длинноват, но при этом своей формой я вызываю воспоминание об античных камеях, и ваш многоуважаемый сын использует
всякий повод, чтобы позволить обществу оценить меня по заслугам. Я уже пришелся по вкусу нескольким молодым дамам и, пожалуй, рискую стать настоящим фатом.
Я не сетовал бы на мою судьбу, если бы с некоторых пор ваш многоуважаемый сын, сударыня, не начал бы закручивать кверху усы. Он без конца поглаживает их кончики, что вызывает у меня острейшую ревность. Но что поделаешь, не все в этом мире совершается согласно нашим желаниям.
К тому же, сударыня, именно вам я обязан моим успехом в свете. Говорят, будто своими очертаниями я чрезвычайно напоминаю одного из моих коллег, избравшего своей постоянной резиденцией пространство между вашим лбом и устами. Увы, давненько я не видал любезного моего друга, но, что поделаешь, не могу же я ради этого расстаться с вашим сыном.
Говорят, он поэт; иногда сочиняет стихи. Я лично не выношу сих упражнений, потому что при этом ваш сын пребольно меня щиплет, а иногда – вытирает рукавом, что мне крайне неприятно. Когда он получит драгоценные платки, которые вы обещали прислать, мне, надеюсь, с этого момента придется погружаться лишь в тончайший голландский батист, истинно соответствующий моей благородной натуре.
Остаюсь, сударыня, в ожидании новых платков, почтительнейший и длиннейший нос вашего многоуважаемого сына».
Неожиданная встреча с земляком, редактором популярного иллюстрированного журнала «Мюзе де фамий» («Семейный альманах»), помогла Жюлю Верну избавиться от утомительной службы в нотариальной конторе. Питр Шевалье (в Нанте его знали как Пьера-Франсуа Шевалье) пригласил Жюля сотрудничать в своем журнале. На вопрос, о чем писать, он ответил:
– О чем угодно. О Мексике, о воздухоплавании, о землетрясениях, лишь бы было занимательно!
Это было сказано в шутливом тоне, но Жюль Верн принял предложение всерьез. Не прошло и десяти дней, как он сообщил родителям, что Питр Шевалье принял к печати его рассказ: «Это обычное приключение в духе Купера, перенесенное в глубь Мексики».
В рассказе «Первые корабли мексиканского флота» (он был помещен в июньской книжке «Мюзе де фамий» за 1851 год) повествуется о том, как взбунтовавшиеся испанские матросы в 1825 году привели в Акапулько два захваченных корабля и тем самым положили начало морскому флоту только что образовавшейся Мексиканской республики. Несмотря на некоторую вялость слога, чувствуется любовь