Ом обернулся.
— У меня отличная память на лица, дружок. Так что убери свое личико подальше, пока оно у тебя еще осталось.
Он снова вернулся к игре.
— Э-э, прошу прощения, — раздался голос где-то на уровне его пояса.
Ом опустил глаза увидел очень большого тритона.
— Да?
— Здесь нельзя такое поведение. Сокрушение не дозволяется. Только не
— А ты кто такой?
— Я — П'танг-П'танг.
— Ты — бог?
— Определенно.
— Да? И сколько у тебя почитателей?
— Пятьдесят один.
Возникла некая пауза. Затем тритон с надеждой посмотрел на Ома и спросил:
— А это много? Не умею считать.
Он указал на грубо вылепленную фигурку на побережье Омнии.
— Но делаю ставку!
Ом посмотрел на фигурку маленького рыбака.
— Когда он погибнет, у тебя останется ровно пятьдесят верующих, — сказал он.
— Больше или меньше, чем пятьдесят один?
— Намного меньше.
— Определенно?
— Да.
— Этого никто не говорил.
Несколько дюжин богов следили за побережьем. Ом смутно припомнил эфебские статуи. Там была некая богиня с неумело высеченной из камня совой. Точно.
Ом почесал в затылке. В голову приходили мысли, не достойные бога. Отсюда, сверху, все казалось очень простым. Обычная игра. Здесь быстро забываешь, что те, кто остался внизу, вовсе не играют. Там гибнут люди. Их рубят на куски. «А мы — те же орлы, — подумал он. — Иногда мы учим черепах летать.
И, подняв их повыше, отпускаем».
— Там, внизу, гибнут люди, — промолвил он, обращаясь к оккультному миру в целом.
Цортский Бог Солнца даже не обернулся на него.
— Они для этого и нужны, — пожал плечами он.
В руке Бог Солнца держал коробку для игральных костей, очень напоминавшую человеческий череп с рубинами в глазницах.
— Ну да, конечно, — согласился Ом. — А я как-то и забыл про это.
Он некоторое время смотрел на череп, а потом повернулся к Богине Изобилия.
— Что это такое, милашка? Рог изобилия? Можно посмотреть? Спасибо.
Достав из рога фрукты, Ом толкнул локтем Бога-Тритона.
— На твоем месте, друг, я бы не связывался с этими шулерами.
— А один — это меньше, чем пятьдесят один? — спросил П'танг-П'танг.
— То же самое, — твердо ответил Ом. Он не сводил глаз с затылка цортского божка.
— Но у тебя верующих тысячи, — заметил Бог-Тритон. — Ты и бьешься за тысячи.
Ом задумчиво потер лоб. «Я слишком много времени провел там, внизу, — подумал он. — Никак не могу отвыкнуть мыслить по-земному».
— Чтобы у тебя были тысячи верующих, — промолвил он, — нужно биться за каждого человека.
Он похлопал Бога Солнца по плечу.
— Эй, солнышко!
Когда бог обернулся, Ом сломал рог изобилия об его голову.
Это был очень необычный раскат грома. Он смущенно заикался, как сверхновая звезда, оглушительные волны звука разрывали небо. Песок фонтанировал и кружился вокруг лежавших ничком тел на берегу. Молнии били в землю, яркие искры мерцали на наконечниках стрел и остриях мечей.
Симони поднял взгляд к грохочущей тьме.
— Что, черт возьми, происходит? — Он толкнул локтем лежащее рядом тело.
Это оказался Аргависти, и они с ненавистью уставились друг на друга.
Раскаты грома сотрясали небо. Волны накатывались друг на друга и набрасывались на флот. Корпус одного корабля с внушающим ужас изяществом наваливался на корпус другого, стоны и треск дерева прекрасно гармонировали с басовитыми раскатами грома.
В песок, прямо рядом с головой Симони, воткнулся обломок бруса.
— Если останемся здесь, мы покойники! — крикнул он. — Бежим!
Шатаясь, они двинулись сквозь брызги и песок, мимо съежившихся от страха и молящихся солдат, мечущихся в поисках укрытия.
Наконец Симони и Аргависти добрались до Черепахи и нырнули под нее.
Но, как выяснилось, эта мысль пришла в голову не только им. В полумраке виднелись неясные фигуры. На ящике с инструментами сидел подавленный Бедн. Откуда-то воняло потрошеной рыбой.
— Боги разгневались, — заметил Борворий.
— Просто взбесились, — согласился Аргависти.
— Я и сам в не слишком хорошем настроении, — фыркнул Симони. — Боги? Ха!
— Не самое удачное время заявлять о неверии в богов, — заметил Рам-ап-Эфан.
Крупный град застучал по панцирю.
— Удачнее не придумаешь, — возразил Симони.
Осколок рога изобилия врезался в Черепаху и со свистом отрикошетил. Механизм качнуло.
— Но чем мы их так прогневали? — недоумевал Аргависти. — Мы же делаем то, что они хотят.
Борворий попытался улыбнуться.
— Вот они, боги, — промолвил он. — И с ними плохо, и без них нельзя…
Кто-то ткнул Симони локтем в бок и передал ему намокшую цигарку. Это был цортский солдат. Поборов неприязнь, Симони жадно затянулся.
— Хороший табак, — похвалил он. — Тот, что выращиваем мы, воняет, как верблюжий навоз.
Он передал окурок следующей сгорбленной фигуре.
— СПАСИБО.
Борворий достал откуда-то флягу.
— Отправимся в ад горяченькими! — предложил он.
— Да уж… — рассеянно ответил Симони, а потом заметил флягу. — А, ты об этом. Не откажусь. Все равно — ад. Но что уж переживать? Э-эх, спасибо…
— Передай дальше.
— БЛАГОДАРЮ.
Раздался очередной раскат грома, и Черепаха опять закачалась.
— Г'н и'химбе бо?
Все посмотрели на куски рыбы, а потом перевели взгляды на полное доброжелательности лицо Прыта Бенджа.
— Я могу выгрести угли из топки, — предложил Бедн.
Кто-то похлопал Симони по плечу. Какие-то странные мурашки побежали по телу сержанта.
— СПАСИБО, ДРУГ. НО МНЕ ПОРА.
Он вдруг почувствовал движение воздуха, словно сама вселенная вздохнула. Поспешно оглянувшись, Симони успел заметить, как один из кораблей поднимается на пришедшей с моря огромной волне и разбивается об один из барханов.
