- Это я у тебя спрашиваю: в чем дело?
- Мы работаем, по-моему, не хуже, чем всегда.
- Небольшое утешение - не хуже!.. Пора бы и лучше работать... А для этого надо со всей ответственностью относиться к воспитательной работе в коллективе.
Что у вас там опять случилось?.. Уже всему заводу известно, а начальник цеха молчит.
- А коли известно, так нечего и спрашивать. А вообще у меня парторг есть, Дунаянц.
- Но ты тоже коммунист и тоже отвечаешь за поли^ тико-моральное состояние цеха.
Песляк умышленно не пригласил Дунаянца, чтоб не вызвать споров, избежать горячности.
- Что ж, ставьте вопрос перед начальством...- предложил Кузьма Ильич.
Песляк понял, что перегнул, произнес мягче:
- Да не о тебе лично речь. Я тебя не для того вызвал. Надо срочно собрание собрать. Давайте прямо в обеденный перерыв или в стыке между сменами.
- А по поводу? ..
- Ну, знаешь ли... Не строй из себя невинную девицу, в цехе ЧП, а он 'по поводу?'...
- С Кирилкой, что ли?
- Это само собой. Я говорю о последнем - о пробеге автокара. Сколько можно?
- Никакого в этом ЧП... - возразил Кузьма Ильич,
- Мне надоело это заступничество, - раздражался Песляк, уже не обращая внимания на возражения Кузьмы Ильича.-Я вас не раз предупреждал, ^ерил. Но в ответ вот эти кроссы по цеху. Вы что хотите, чтоб фельетон появился?
- Нет, я этого не хочу.
- Вот собери людей, и поговорим.
- Я не вижу необходимости проводить собрание по этому поводу. Нет повода.
Песляк вновь было вспыхнул, но Кузьма Ильич упредил его:
- Если вы приказываете..,
- Рекомендую.
- Как вам угодно.
- Вот это другой разговор.
- Тогда хоть партийное.
- Я это и имел в виду, - сказал Песляк.
- Но почему, опять же, через меня... А Дунаянц?
- Ну ладно, ладно, не придирайся.
- Когда?
- В обеденный перерыв.
Песляк вышел из-за стола, приблизился к Кузьме Ильичу.
- Зря косишься,-сказал он примирительно.-Нам надо воспитывать молодежь, бороться за моральную чистоту рабочего человека. Этого от нас требует партия.
Пойми..,
* * *
Журка шел на завод с трепещущим сердцем: как-то встретят? От этого зависела вся дальнейшая судьба.
Встретят с насмешкой-в цехе не работать. А значит, отдалиться от Ганньг. Значит, пропадает смысл всей этой затеи с заводом.
Он шел с отцом, чувствуя себя, как в детстве, маленьким н беззащитным.
У самого цеха отец приотстал, придержал Журку за локоть.
- Помни, что ты Стрелков. Сын полковника Стрел - КОва. И действуй соответственно. Потерпи. Полюби свою работу, а уж она тебе... Ясно?
- Да, ясно,-вздохнул Журка.
Подходя к своему участку, Журка все равно заробел, остановился поодаль.
- Здравствуйте, Витя,-издали окликнула его Ганна.
Он заметил, что она сегодня пасмурная, у рта морщинки.
Чтоб не разжалобиться и не отступить от того, что задумал, он вздохнул сдержанно и спросил отчетливо:
- Мне что? .. Это... В другую бригаду?
- Это почему же? Девочки, вы слышали?
Девчонки загалдели, но Журка их не слушал. С трудом сдерживая радость, он подошел к своему станку:
'Привет... Покажем, на что мы способны...'
Рядом, на соседнем участке, начиналась менее радостная жизнь. Кроме Медведя, никто из учеников к положенному часу не явился.
- Где же бригада? - крикнул от своего станка Клепко. - Нам скучно без спектаклей.
Степан Степанович промолчал.
Через час, не выдержав, остановил станок, направился к начальнику цеха.
- Вот сукины дети!-воскликнул Кузьма Ильич.- Видно, перепугал ты их до смерти.
- Как бы не удрали. Ты расчета не давай.
- Договорились.
На всякий случай Степан Степанович прошел в отдел кадров к Хорошевскому. Хорошевский, выслушав его, начальственно заметил:
- Их учить надо, а не шутами выставлять.
- Их воспитывать надо, - возразил Степан Степанович.
- Но я говорю о методике.
- Методика проверенная.
- Нет, нет. Вы так мне всех слесарей разгоните.
Надо ж быть чутким.
- Чутким!-разозлился Степан Степанович.-Чуткость, доведенная до равнодушия...
Ученики заявились к десяти часам, и то лишь двое:
Боб и Мишель.
- Где третий? - спросил Степан Степанович.
- Болен. Мы как раз у него были.
- Приступайте к работе.
Степан Степанович уловил, что без третьего, без Кольки Шамина, они робеют и тушуются.
Однако эти робеющие оказались не такими уж безобидными. Через какие-нибудь час-полтора, когда на них перестали обращать внимание, они вновь дружненько смылись.
- ПНУ! -услышал Журка.
Из-за станка высунулись головы Боба и Мишеля, белесоватая и черная.
Журка помедлил, остановил станок, подошел к ним.
- ПНУ, - повторили они.
- А ну-ка. Напрочь. И чтоб больше не совались.
Мишель и Боб не приняли всерьез слова Журки.
- Брось. Хиляй. Покурим.
Тогда Журка взял их за плечи и столкнул так, что оба крякнули.
- Понятно? Клоуны!
Они молча удалились и больше не подходили к Журке.
- А где ребята? - спохватился Степан Степанович.
Медведь пожал плечами.
Степан Степанович нашел их в курилке, скомандовал:
'Идите'.
- Конвоируешь?! - не выдержал Клепко. - Нянька будь здоров. Гляди, они у тебя станок утащат...
Колька Шамин явился на третий день, ни слова не говоря, протянул Степану Степановичу бумагу.
