РОК-АРХИВ
В нынешнем июле исполнилось десять лет со дня памятного для ветеранов ленинградского рок- движения события — митинга и демонстрации 'за Сантану', состоявшихся на Дворцовой и Невском соответственно 4 июля 1978 года. Поскольку все перипетии этого стихийного мероприятия уже изрядно подзабыты массовой аудиторией и успели обрасти кучей вымышленных «подробностей», сообщенных липовыми «свидетелями», мы решили предложить вниманию наших читателей безусловно достоверный рассказ непосредственного участника этой акции, уточненный и дополненный свидетельствами двух членов редакции, за чью правдивость мы также можем поручиться.
'Властитель слабый и лукавый,
Плешивый щеголь, враг труда,
Нечаянно пригретый славой,
Над нами царствовал тогда'.
Да, судари мои, я видел это — от начала и до конца — причем, не просто видел, но и прочувствовал, можно сказать, на собственной шкуре, когда упруго-освежающие струи ледяного душа вышибли из моей головы все романтические бредни и иллюзии по поводу 'мирного врастания' рока в соцреализм, а заодно смыли остатки демократии с повидавшей на своем веку всякое брусчатки Дворцовой.
Сейчас, после триумфального шествия поп-механического карнавала по подмосткам страны, невольно напрашиваются аналогии между событиями 4 июля и Курёхинскими хеппенингами, вовлекающими в свое действо сотни людей. Да по сути дела это и был грандиозный хэппенинг, срежиссованный и поставленный не без изящества кем-то, кто пожелал остаться безымянным… Помните, как мы пели тогда: 'Ах, до чего ж порой обидно, что хозяина не видно: вверх и в темноту уходит нить'?
А началось все со скромной заметочки на третьей полосе «Ленправды» (28.05.78), которая сообщала, что в Сан-Франциско подписано соглашение, по которому американский кинорежиссер Джордж Кьюкор (поставивший в 1975 г. приторно-слащавую «феерию» 'Синяя птица', ставшую 'первой ласточкой' нового этапа советско-американских культурных отношений) начинает работу над вторым совместным проектом — 'музыкальной фантазией' «Карнавал» центральным эпизодом которой станет большой концерт под открытым небом — на Дворцовой площади Ленинграда в 18 часов 4 июля. Советскую часть программы должны были представлять Алла Пугачева, АРИЭЛЬ и ПЕСНЯРЫ, американскую — Джоан Баэз, БИЧ БОЙЗ и Сантана (Забавная мелочь: когда несколько лет спустя на наших экранах действительно появился фильм «Карнавал», я кинулся его смотреть, предположив, что это, пусть урезанное, но все же воплощение той самой идеи. Увы, кроме сентиментального шлягера 'Позвони мне, позвони' в картине ничего не было…)
Нет нужды объяснять, что с момента выхода газеты вся рок-н-ролльная и околороковая братия находилась в состоянии невесты на выданье: строились грандиозные планы, чудились заманчивые перспективы, сладкие грёзы вскружили множество голов, заставив забыть о разгоняемых регулярно сэйшенах, злобствующих с молчаливого одобрения местных властей «пригородных» гопниках и вековом запустении в эстрадном отделе магазина «Мелодия». Правда, находились и отдельные резонеры-скептики, которые утверждали, что ничего этакого не будет, потому что не может быть никогда, и что если даже концерт, несмотря ни на что, состоится, то это абсолютно ничего не доказывает и не опровергает тезис о стремлении Минкульта полностью истребить ростки рок-н-ролла, взошедшие на отечественной почве, несмотря на культурные засухи и идеологические бури последнего десятилетия. С ними яростно спорили неисправимые романтики хиппейской закваски, которые видели в этом «супер-лайв» шоу первый знак грядущих перемен и вычисляли, сколько подобных капель потребуется, чтобы подточить камень соцреалистического колосса. Короче, все с нетерпением поджидали 'день Икс'.
Четвертого днем — как показало время, эта дата во-многом оказалась «роковой» — у меня состоялся пренеприятный разговор с одной барышней, в результате чего я получил полную свободу и с легким сердцем потрусил от улицы Пестеля, через мостики Фонтанки и Канала на Халтурина, а потом прямым ходом вылетел на Дворцовую.
Несмотря на то, что время близилось к пяти, никаких зримых признаков подготовки к концерту заметно не было. Самое подозрительное, не было ни милиции, ни кордонов или заграждений, которые нужно было бы преодолевать на подступах к сцене — а с тем, что это неизбежно, соглашались и оптимисты, и пессимисты. Более того, не было и самой сцены! На площади не было ничего — если не считать трибуноподобных конструкций у фасада Эрмитажа, Александрийского столпа, сотни обычных для этого времени туристов и примерно такого же количества волосатых, как бы ненароком собравшихся вокруг цоколя колонны.
Если честно, то надежда на то, что через пару часов здесь зазвучит 'Black Magic Woman' — если и теплилась еще в глубине души — растворилась безвозвратно. Однако, зудящее желание убедиться в этом непосредственно, позлорадствовать над собственной доверчивостью и поехидничать над властями, которые, допустив 'утечку информации', не позаботились о том, чтобы опровергнуть ее или как-то иначе погасить волну, вызванную ее «возбуждающим» характером оставалось. (Замечу мимоходом, что на всем протяжении дальнейших событий меня, как, вероятно, и прочих «сантаноманов», не покидало ощущение законности всех наших действий и смутная убежденность в том, что справедливое возмущение обманутых газетой (!) людей должно обрести конкретного адресата, который и 'ответит за всё': 'Меня научила мечтать свежая краска газет').
Естественно, и полшестого, и в шесть, и еще полчаса спустя на площади не переменилось ничего — за исключением, разве что, того, что толпа выросла во много раз и насчитывала — по некоторым оценкам — две с лишним тысячи человек! В ней, сплоченной и поначалу весьма миролюбивой, постепенно начали зарождаться очаги открытого недовольства. Раздались выкрики: 'Нас обманули!', 'Газеты врут!', 'Сантану давай!'. Потом кто-то предложил: 'Надо пойти в редакцию и спросить, почему нас обманули?' Идея понравилась, ее пару раз выкрикнули над толпой и буквально через пять минут колонна рокеров, на ходу достраивая свои ряды, нырнула под арку Главного Штаба и пестрой лентой выкатилась на середину Невского.
Мы шли, аккуратно заняв одну из полос движения, крайне гордые своим первым самостоятельным волеизъявлением и по-настоящему осознавая свое не случайное единство. На подходе к Народному (б. Полицейскому) мосту колонну пополнила довольно большая группа меломанов, срезавших путь по
