как солнцем, вся земля!».
Снег вокруг, а в небе тучи. Что ж! Естественно весьма. Нечему и удивляться — Ведь зима и есть зима! Я бы и не знал, пожалуй, Что мороз, Если б выглянуть в окошко Не пришлось. Вот сижу, веду с друзьями Задушевный разговор, По стаканам разливая Дар прекрасный эгрских гор. Добрый друг, вино прекрасно! Дай стакан, Чтоб в груди плясал веселья Великан! Если б сеял я веселье, Словно зерна на мороз, — Увенчал бы эту зиму Целый лес цветущих роз. Если бы закинул в небо Сердце я, — Им согрелась бы, как солнцем, Вся земля! Вот гора видна отсюда, Та, где Добо, наш герой, Начертал турецкой кровью В книге славы подвиг свой. Вновь пока такой родится Человек, Много утечет водицы Наших рек. Где весны мадьярской слава? Отцвела давно она. И в бездействии трусливом Прозябает вся страна. Ты, весна, найдешь ли снова К нам пути? Суждено ль земле пустынной Расцвести? Эх, друзья, оставим это! Так я редко веселюсь! На один хотя бы вечер Я с печалью развяжусь. Если жалобами мира Не пронять — Что тут можно, кроме песен, Предпринять? Прочь вы, горести отчизны! Хоть сегодня скройтесь с глаз. Скорбь! Вином кипучим этим Смоем мы тебя сейчас. Мы, друзья, за чашей чашу Будем пить, Чтобы выпить и тотчас же Повторить. Так!.. Но что я замечаю? Опоражниваю я Не стаканы, а столетья: В будущем душа моя — На пороге беспечальной Эры той, Где и Венгрия не будет Сиротой! Сквозь замерзшее окно он смотрел на гору, где стояла крепость. И он был уже счастлив. Теперь можно и спать. Во сне он увидел грядущее, такую пору, «когда Венгрия уже не сирота», когда поэты ее не ходят больше голодные и дрожа от холода по дорогам родной страны.
«Головы хотел бы я снести тем, чьи деды ездили тогда на пятерке лошадей», — писал семьюдесятью годами позднее в своей статье «Петефи не примиряется» другой великий поэт Венгрии — Эндре Ади[33].
ПЕШТ (БУДАПЕШТ[34]) ВО ВРЕМЕНА ПЕТЕФИ
Пешт в то время был уже довольно большим городом. Он раскинулся на левом берегу Дуная, но с городом Будой его не соединял еще ни один постоянный мост. Летом через реку наводили понтон для пешеходов, а телеги перевозились на плотах. Кроме того, по Дунаю плавало уже несколько пароходов, приспособленных под перевозку пассажиров. Зимой понтонный мост разбирался, и жители обоих городов общались меж собой по льду замерзшей реки. Весной во время ледохода движение прекращалось совсем: если кто застревал на чужом берегу, то ему иногда днями приходилось ждать, покуда можно было перебраться к себе домой.
