увольнении заместителя министра Рюмина из органов МГБ.
На совещании у Сталина, прошедшем через десять дней, 13 ноября, Рюмина в штатах МГБ уже не было. На этот раз совещание прошло уже при участии «четверки»: Булганина, Маленкова, Берии, Хрущева. Присутствовали министр МГБ Игнатьев, работники министерства Гоглидзе, Огольцов, Е.П. Питрованов и Рясной. На совещании обсуждался вопрос о кардинальной реорганизации органов разведки.
Однако это выглядит странно, что когда дело о «заговоре врачей» стало приобретать реальные контуры, его «инициатор» Рюмин был беспардонно выброшен из органов. 20 ноября первым заместителем министра МГБ был назначен генерал-лейтенант С.И. Огольцов, одновременно он стал руководителем только что сформированного Главного разведывательного управления МГБ.
Так что же стало причиной увольнения Рюмина? Почему человека, которого во времена Хрущева считали инициатором «дела врачей», выгнали из МГБ?
Поясним это кажущееся противоречие. Первоначально дело Абакумова рассматривала Прокуратура, но 22 февраля 1952 г. оно было передано в МГБ, где оказалось в руках Рюмина. Инструктируемый непосредственно Хрущевым, при покровительстве Игнатьева следователь развернул активную, но незаконную практику. В ходе следствия он стал применять меры физического воздействия.
Еще весной бывший министр был подвергнут содержанию в карцере-холодильнике. После этого Абакумов написал письмо Берии и Маленкову. Он сообщал: «Я все время расспрашивал, кто разрешил проделать со мной такую штуку. Мне ответили: «Руководство МГБ». Путем расспросов узнал, что это Рюмин, который делает что и как хочет…»
Тогда, весной, Берия и Маленков на письмо Абакумова не отреагировали. Осенью Абакумов написал «дорогим Лаврентию Павловичу и Георгию Максимилиановичу» новое обращение. Он жаловался: «Продолжают мучить меня, называя «узурпатором». Приводят умопомрачительные показания различных лиц. Многие сидели в холодильнике и лгут, кто как может. Об этом страшилище-холодильнике я вам писал в прошлый раз… Может быть, было бы лучше закончить всю эту историю
Теперь письмо бывшего министра Маленков передал Сталину, и тот был разгневан. Конечно, ему не нужны были фальсифицированные признания. Он затребовал протоколы допросов, и 14 ноября Рюмин был снят с поста заместителя министра государственной безопасности.
Эта перемена благоприятно отразилась на Абакумове, на следующий день его перевели из Лефортово в Бутырскую тюрьму, и допросы с помещением в карцер прекратились.
Правда, Сталин не отдал распоряжения об аресте Рюмина. После увольнения из органов его назначили старшим контролером Министерства государственного контроля, к бывшему министру госбезопасности Меркулову.
Ретивого следователя не забыл Берия. Сразу после смерти Сталина 17 марта 1953 года по его личному приказу Рюмина арестовали, но приговорен к смертной казни он будет 7 июля 1954 года. После убийства Берии. Хрущев уберет своего протеже Рюмина как опасного свидетеля.
Но это произойдет позже, а теперь всю следственную группу по «делу врачей» возглавил заместитель министра МГБ Гоглидзе. 20 ноября Огольцов и Гоглидзе снова присутствовали на заседании «четверки», а в середине декабря в Кремле вновь побывал министр Игнатьев со своими заместителями.
И уже вскоре расследование вышло на Лидию Тимашук. Спустя несколько лет она писала: «В конце 1952 г. меня вызвали в МГБ к следователю по особо важным делам, который предложил мне написать все, что я знаю о лечении и смерти Жданова А.А. Я изложила то, что мною было написано в 1948 г. в ЦК ВКП(б) т. Кузнецову А.А. После этого меня еще вызывали в МГБ по тому же вопросу».
Теперь в руки следствия попали документы четырехлетней давности, касавшиеся обстоятельств смерти Жданова. И то, что в числе «подозрительных событий» рассматривалась смерть бывшего председателя Коминтерна Георгия Димитрова и лидера французских коммунистов Мориса Тореза, тоже не являлось случайностью.
Показания Тимашук обусловили арест бывшего начальника охраны Сталина Власика, который в 1948 году отдал жалобу Тимашук профессору Егорову. Генерала арестовали в городе Асбесте 16 декабря 1952 года. В продолжение следствия были арестованы и ряд других медицинских специалистов. Вскоре их назовут «врачами-вредителями.
Профессора Егорова арестовали 18 октября 1952 года. На следствии он признался: «Не подлежит никакому сомнению, что если бы Абакумов и Власик провели должную проверку заявления Тимашук сразу же после его поступления, то мы, врачи, виновные в гибели Жданова,
Такова история смерти А.А. Жданова. Вне зависимости от того, воспринимать ли его смерть как предумышленное убийство или как преступную халатность,
Не стало парадоксом и то, что для героини, которая помогла следствию, наступила «минута славы». Позже Лидия Тимашук писала: «20/01 — 1953 г. меня вызвали в Кремль к Г.М. Маленкову, который сообщил мне о том, что от имени Совета министров СССР и И.В. Сталина передает благодарность за помощь Правительству в разоблачении врачей — врагов народа, и за это Правительство награждает меня орденом Ленина. В беседе с Г.М. Маленковым речь шла только о врачах, лечивших Жданова. Я ответила, что ничего особенного не сделала для того, чтобы получить столь высокую награду, и на моем месте любой советский врач поступил бы так же».
Кстати сказать, ссылка Маленкова на «просьбу Сталина» совершенно не означает, что награждение Тимашук было инициировано Вождем. В этот период в отличие от ранее существовавшего порядка все важнейшие документы направлялись не ему. В том числе запросы МГБ о санкциях на аресты и уж тем более представления к наградам.
Как ни крути, а все аресты и награждения в первую очередь могли быть санкционированы лишь секретарем ЦК по кадрам и, что еще более важно в исследуемом вопросе, — куратором МГБ Хрущевым. Более того, личная подпись Сталина на большинстве документов даже не требовалась: у всех членов «четверки» имелись разной формы печати с факсимильной подписью Сталина!
Однако конец личной истории кремлевского кардиолога испортил тот же Хрущев. Уже после смерти Сталина, в 1954 году, он наградил Тимашук еще одним орденом — Трудового Красного Знамени. Но в апреле 1964 года ее неожиданно уволили с должности зав. отделением функциональной диагностики, она потеряла возможность получить квартиру, ей отказали в характеристике для получения персональной пенсии, и она умерла оклеветанной.
За что? За то, что слишком много знала? Да, ибо в это время «бесноватый Никита» раскручивал уже другую интригу.
«Холодная война» усилила тайную деятельность противостоящих общественных систем. Секретные службы оттачивали методы своей работы. В этот период контрразведывательные службы США и Англии целиком сосредоточились на борьбе против СССР, и у советских профессионалов появились серьезные проблемы. В связи с послевоенной реорганизацией заграничных военных и политических ведомств многие советские агенты потеряли свои выгодные позиции. Значительный вред нашей разведке причинили перебежчики Гудзенко, Бентли и Чамберз, но самый ощутимый ущерб нанесла расшифровка американскими аналитиками советских шифров в процессе операции «Венона».
Еще в мае 1947 года правительство приняло постановление о создании при Совете министров СССР Комитета информации (КИ). Его возглавил заместитель председателя Совмина и министр иностранных дел Молотов. Представителями КИ за рубежом (то есть главными резидентами) стали послы, а их заместителями — бывшие резиденты ГРУ и ПГУ, т. е. военной и внешнеполитической разведки.
Правда, эта схема просуществовала недолго. В январе 1949 года военная разведка (ГРУ) выведена из КИ и возвращена в Министерство обороны, а в 1951 году внешнеполитическая разведка стала Первым главным управлением Министерства госбезопасности.
Конечно, Сталину поступала не вся информация, добываемая резидентурами, а наиболее важные сведения. Так в октябре 1948 года на его стол легла информация о военно-политических переговорах по Североатлантическому пакту, а в декабре — 74-страничный протокол сессии Консультативного совета
