— Привет. Ты сказал: форма одежда свободная, но не объяснил, что это значит. Так что принимай, какая есть.
— Ты выглядишь очаровательно. — Когда он окинул ее одним из своих медленных, восхищенных взглядов, она почувствовала себя привлекательной и женственной.
Почему другие мужчины никогда так не смотрели на нее? Почему только от взгляда Эрика Олдена она млеет точно от ласки любовника?
— А почему сегодня не видно ни Сера, ни Моне? — спросил он, озираясь по сторонам.
— Они болели и, хотя теперь выздоровели, находятся в питомнике. Я устроила им карантин.
— Понятно, — кивнул Эрик и сразу перешел на другую тему: — Ты разговаривала с детективом?
— Да. Он заезжал сегодня утром, и я дала ему фотографии и копии всех документов.
— Отлично. Уэз работает быстро и основательно. Скоро ты получишь ответ.
Ехали они молча. Когда Эрик свернул на хорошо знакомую ей улицу и впереди показался ярко освещенный центральный вход «Калибр-клуба», она испуганно замотала головой:
— Ой-ей-ей! Здесь я не буду есть. — Она не может ужинать в семейном заведении под осуждающими взглядами отца и братьев.
Он кивнул и проехал мимо клуба, направляясь к пристани.
— Мы будем обедать на яхте. И обслуживать нас будет ненавязчивый официант.
Хотя она и оценила его внимание, ведь он запомнил замечание о следившем за каждым движением официанте, мысль остаться с ним наедине не показалась ей удачной.
— Это разве мудро?
— Октавия и ее фотограф не смогут сделать снимки. Мы уйдем в открытое море.
— Разумно. Удивительно, почему она не настаивала на своем присутствии?
Он покосился на нее и так озорно улыбнулся, что ей вдруг стало трудно дышать.
— Она хотела. Но мы отплываем несколько раньше, чем я ей сказал. Если она сумеет миновать охранника, то появится, как раз вовремя, чтобы увидеть вдали нашу яхту.
Холли расхохоталась. Октавии это придется не по вкусу. Зато ей понравилось.
— Тебе не откажешь в уме, Эрик Олден.
— Так многие говорят обо мне.
Они вышли из машины, и он, подхватив Холли под руку, повел ее к пристани. Она и раньше бывала на яхте Олденов, но не с Эриком. Всего несколько недель назад она, Джулиана и Андре принимали солнечные ванны на верхней палубе.
Эрик дал сигнал работникам порта отдать концы, яхта отошла от берега, и Холли почувствовала себя пленницей на пиратском бриге.
Впрочем, образ этот совершенно не соответствовал истинному положению вещей. Эрик слишком хорошо воспитан, чтобы напоминать пирата. Да и она не похожа на беспомощную пленницу. Не говоря уже о том, что огромная стильная яхта и близко не походила на скрипучий пиратский бриг. Кожаные сиденья, стеклянные столешницы, сверкающая деревянная мебель — все так же элегантно, как в роскошном доме или в номере отеля.
— Рислинг? — Эрик предложил ей бокал бледно-золотистой жидкости.
— Конечно. Спасибо. — Она обхватила тонкую ножку бокала. — Итак, мы здесь. Что дальше?
— Обед подадут, как только мы выйдем из бухты. А пока закуска. Выбери, что тебе нравится.
Холли потягивала вино и разглядывала искусно разложенные на кофейном столике блюда. Несмотря на голод, по какой-то странной причине желудок протестовал при одной только мысли о еде. Какая глупость! Неужели она нервничает? Но почему?
Здесь слишком уютно. Слишком интимно. В следующий раз лучше встретиться в каком-нибудь снобистском ресторане, чем сидеть наедине с Эриком, зная, что на нижней палубе располагаются спальни. Что случилось с ее мятежными гормонами? В голове, будто неоновой рекламой вспыхивали слова: Эрик... постель...
Стоп, возьми себя в руки! — приказала она себе.
— Холли, расслабься! И ни о чем не беспокойся!
— А что, видно, да? — Она состроила недовольную гримасу.
— Нас здесь только двое. Поэтому все мое внимание обращено на тебя.
— Лучше не шути с огнем. Если не хочешь новых проблем на свою голову, — фыркнула она.
— Ты всегда говоришь то, что думаешь?
— Обычно. Ходить на цыпочках вокруг да около не для меня. — Она потягивала вино, но комок в горле не проходил. — Эрик... то влечение, которое существует между нами... От него никуда не уйти. — Если он попробует отрицать, что между ними что-то есть, она его ударит. Или плеснет в лицо вино.
— Уверяю тебя, что в сегодняшней повестке дня только один пункт: вместе поужинать вдали от любопытных глаз. Не думай о всяких глупостях. Мы с тобой взрослые люди, и оба умеем владеть своими чувствами.
Холли присела на край кожаной софы рядом с Эриком. Не так близко, чтобы коснуться его. Но достаточно близко, чтобы ощутить запах его одеколона. Холли поискала безопасную тему для разговора.
— Твоя мать рассердится, узнав, что ты здесь вдвоем со мной?
— Не волнуйся, я могу с ней справиться.
— А Джулиана не может.
— Потому, что сестра идет неправильным путем.
— А существует правильный путь, позволяющий справиться с Маргарет Олден? Не ожидала.
Эрик вроде бы не обиделся.
— Моя мать уважает тех, у кого хватает твердости противостоять ей. А Джулиана чересчур старается ей угодить. Но не в нашей матери заключается наша проблема. Наша проблема — Октавия. В следующий раз, боюсь, от нее так легко не отделаться.
— Да, — вздохнула Холли. — Сегодня утром на занятиях она заявила, что, по ее мнению, мы будем самыми интересными персонажами ее репортажей. И собиралась, во что бы то ни стало поприсутствовать на нашем очередном свидании. Поэтому я так и радуюсь, что сегодня мы ее обвели вокруг пальца.
— У меня разработана стратегия.
— Приятно слышать. — Холли не хотелось говорить об оставшихся восьми свиданиях без поцелуев. — Вернемся к твоей сестре... Ты можешь добровольно принести себя в жертву семейному бизнесу, а Джулиана нет. Она просто никогда не была влюблена и не знает, что потеряет, если выйдет замуж не по любви. А ей предстоит совместная жизнь со скучнейшим Уолли Уилсоном. Но ведь банки могут сливаться и без закрепления сделки браком. К чему человеческие жертвы?
— А ты была?
— Что? — не поняла Холли. — Была ли я жертвой?
— Была ли ты влюблена? — Он сделал вид, что не заметил ее сарказма.
— Множество раз, со счету можно сбиться. — Явное преувеличение! Но почему его интересует ее жалкая интимная жизнь? — Речь не обо мне.
— Почему твои отношения с мужчинами ничем не кончались?
Она бы, конечно, с удовольствием проигнорировала это довольно бесцеремонное вмешательство в ее личную жизнь, но мысль о подруге заставила ее не спешить обижаться. Если она ответит на его вопросы, то заставит слушать себя. А если он будет ее слушать, то, может быть, она сумеет убедить его поговорить с сестрой. Ведь Джулиана собирается совершить самую большую ошибку в своей жизни. Холли сбросила туфли, устроилась на диване поудобнее, скрестив ноги, и приготовилась рассказывать скучную историю своей прошлой жизни.
— Как только все мои бойфренды узнавали, что моя семья отказалась от меня, они тут же принимались убеждать меня помириться с родными. Засунуть гордость в одно место и пойти на работу, которая мне не нравится. Им это казалось гораздо важнее, чем мое счастье. У меня хватало ума расшифровать их тайное послание. Их прельщали деньги и престиж Прескоттов, а вовсе не я. И конец отношениям.
— Сколько?
