— Ты видел в газете статью Октавии и снимок?
— Нет еще.
— Представляю, что ты услышишь от своей матери. Моя уже позвонила. Я тебя... разбудила?
— Нет. Я готовлю завтрак. И собирался за кофе просмотреть газеты.
— Хочу тебе сообщить. Просто для сведения. Я еду убивать Октавию. Когда придут полицейские, окажи мне любезность, скажи, что это справедливое возмездие.
— Холли... — в голосе Эрика проскользнула нота озабоченности.
— Успокойся, Эрик. Я шучу. Может быть, меня и исключили из школы за неуспеваемость, но в убийстве, я еще ни разу не была замешана. Хотя, признаться, черные мысли появились.
Ей показалось, что она услышала смешок Эрика.
— Обожди немного, я возьму газету. — Прошло несколько секунд, и она услышала шелест бумаги. — Где ты находишься?
— Возле супермаркета. А что?
— Это близко. Ты можешь заскочить ко мне, выпьем вместе кофе и обсудим наши дальнейшие действия. Когда тебе объявляется война, необходимо тщательно обдумать ответную стратегию.
Холли оглядела себя: да, что и говорить, виду нее не слишком привлекательный. Но ведь она не собирается производить на Эрика впечатление. Так? К тому же, если он увидит ее без всякого макияжа, может быть, следующее их свидание пройдет более спокойно.
— Конечно. Думаешь, страж у ворот позволит мне подъехать к твоему дому?
— Я позвоню ему и предупрежу.
— Тогда до встречи.
Двадцать минут спустя охранник у ворот престижного дома с сомнением оглядел желтый джип Холли, но, записав ее имя, все-таки поднял шлагбаум.
— Боже милосердный, можно подумать, что он ни разу не видел джип. Или боится, что я испачкаю машинным маслом его девственно чистую мостовую, — ворчала Холли, отъезжая от будки охранника.
Впрочем, здание действительно впечатляло своей роскошью: кремового цвета стены, сводчатые окна и терракотовая черепица на крыше.
Ох, не стоит тебе ходить туда, подумала Холли, покачав головой. Но потом решительно сняла бейсболку, бросила ее на заднее сиденье и вылезла из машины, взъерошив волосы.
— Совсем не похоже на мой фермерский дом. Тут все продумано до мелочей, — негромко произнесла она.
— Опять разговариваешь сама с собой? — раздался голос Эрика.
У нее тотчас вспыхнули щеки. Они прищурилась, сделав рукой козырек от солнца, и увидела его в затененном углу веранды.
— А ты хочешь предложить мне собеседника поинтереснее?
Холли последние годы видела Эрика только в дорогих, сшитых на заказ костюмах. Он выглядел сейчас даже лучше, чем в те дни, когда она втайне страдала по нему.
Эрик взглянул на ее футболку, шорты из обрезанных джинсов и ноги. Слава богу, вчера вечером она привела их в порядок. Взгляд задержался на цветастых шлепанцах и снова вернулся к лицу.
— Выпьешь кофе? — Он держал дверь открытой, пропуская ее.
— Это было бы прекрасно. — Холли вошла и замерла от удивления. Коридор длиной с баскетбольную площадку от входной двери до французских дверей в глубине был весь выложен мрамором. Из окон прихожей виднелся бассейн.
Неплохо! Хотя витражи в окнах над входом могли бы быть теплее и добавлять цвет утреннему свету, лившемуся через стекла.
— Приятное место. Не велико ли для тебя?
— Я часто принимаю клиентов.
Правильно. Дом для демонстрации солидности. Она уже сталкивалась с подобным. Дом, в котором вы на самом деле не живете. Нигде не увидишь ни одежды, брошенной на спинку стула, ни домашних тапочек, оставленных у софы. Каждая вещь лежит на своем месте, подчеркивая совершенство дизайна. Она выросла в таком доме и поняла, что это не ее. Если в своем собственном доме нельзя расслабиться, зачем, спрашивается, он тогда нужен?
Эрик повел ее через рабочий кабинет на кухню. Сверкающая темного дерева мебель — все слишком формально.
— Садись.
Она села на табуретку у кухонной стойки. Полированная гранитная поверхность холодила ей локти.
— Моя мама думает, что свидания с тобой — значительный шаг вперед в моем обычном выборе молодых людей. Предвижу, что у твоей матери будет совершенно противоположная реакция.
— Не беспокойся о моей матери. — Он подвинул ей полную кружку кофе и сахарницу. — У меня есть молоко, но нет сливок.
— Я пью черный.
— Опиши своих обычных молодых людей.
Она чуть не подавилась кофе.
— Моих обычных? Как тебе сказать... Ну, это парни, нуждающиеся в помощи.
— Бездельники?
Она поморщилась. «Бездельники» — словечко ее отца.
— Не совсем так. Просто парни, от которых отвернулась удача, вот они и хотят изменить свою жизнь.
— Все понятно. Бездомные, вроде твоих собак.
— Можно и так сказать. — Щеки Холли горели не только от пара, поднимающегося от кофе.
Некоторые именно так и говорят. К примеру, Джулиана и Андре.
— Нам нужно договориться, чтобы следующие девять свиданий прошли без этого. — Он ткнул пальцем в фотографию, где они стояли, прильнув друг к другу.
— Это ты целовал меня.
— По твоей просьбе, хочу тебе напомнить.
Зачем она пришла сюда? Ей подобные споры совершенно ни к чему. Лишь нервы портить!
— Только один раз. Но одно дело попросить, и совершенно другое — исполнить. Чего ты так старался? Чмокнул бы и ушел. И фотографии этой дурацкой тогда не было бы. А ты набросился на меня, словно хотел поразить своей любовной техникой. Так что сам виноват, нечего перекидывать с больной головы на здоровую.
— Ты хочешь сказать, что не наслаждалась моими поцелуями? — спросил он суровым тоном.
— Я не такая тупая, чтобы, отрицать очевидное, — она покраснела до корней волос. — Целоваться ты действительно мастак. Можешь давать уроки начинающим ловеласам. А если говорить серьезно, то я с тобой, совершенно согласна: это безобразие повториться не должно.
Он молчал, напряженный, словно хищник перед прыжком.
Холли пожала плечами. Ей не хотелось, чтобы ее слова звучали как вызов. Черт возьми, она ведь прекрасно представляла, какие могут быть последствия, и сама не хотела, чтобы Эрик снова целовал ее.
Правда, не хотела.
Нет. Нет, и все. Ни за что!
Если бы он поцеловал ее, она бы тотчас выкинула белый флаг. И вовсе не из-за влечения, которое она испытывала к нему. А потому, что ей хотелось быть желанной и любимой. Ей до чертиков надоело собственное одиночество!
Эрик открыл холодильник и достал гору продуктов, которые выложил на рабочий стол. Потом вынул
