жаловаться на неприятности в личной жизни, в частности на то, что не замужем. Я бы женился на ней, только дала бы подремать пару часиков. Но она не дала.
За завтраком солонку опрокинули, плохая примета. А денек был солнечный, жара. Без потерь десантировались на родной псковской земле, на станции Забелье и пошли вдоль железки к озерам. В небе аисты парят, как орлы, высматривая случайного путника, под ногами малина, как назло, грибы какие-то, а взять не могу - рюкзак тяжелый на мне, руки с сумками. А ртом малину рвать неудобно - я ртом дышу и шея короткая.
Решили еще хлеба прикупить, две московские буханки уже зачерствели, их можно кушать сегодня. А те, что купим сейчас, они слишком свежие, будем кушать послезавтра, когда зачерствеют. А если хлеб еще и подавится в рюкзаках - то совсем хорошо, хлебной крошкой будем рыбу подкармливать.
Наконец, добрели до синего-синего озера. По берегам чернели крыши крестьянских хижин. Некоторые белели свежей жестью. Новые русские, злобно говорили про них крестьяне. Протока между озерами сильно заросла, пришлось еще пару километров переться до дальнего озера.
На берегу его мы и разложились, распаковались и стали проклеивать новенькую байдарку Игоря. В деревне купили девки молоко, по тыщще рублей за литр всего! Я бы один выпил три литра запросто, а пришлось делить на всех, хотя они спокойно могли обойтись чаем. Часам к 5 байдарку проклеили. Вот здесь на картине изображен этот момент. На заднем плане - Гефест, бог кузнец и мастер. Из-за кустиков выглядывает наяда - нимфа озера или реки... Конец 20 века. Холст, масло.
Когда пошли по Ашо, как назло, закапал мелкий дождик и позагорать не удалось. По берегам - старый лес, сосны. В лесу старые окопчики и землянки. Все заросло и никаких железок не валялось.
По озеру шли часа три, выискивая место для лагеря. По всем хорошим местам уже стояли палатки, туристы - москвичи и все в лесу объели, как саранча. Живут уже несколько недель здесь. Мы подошли к самому дальнему углу озера и встали лагерем. Хотя рядом паслась не одну неделю московская чернично- мафиозная группировка, но черника в лесу осталась. Мелкая и мало. А еще были огромные глубокие укрытия и даже немного разрытый кем-то древний курган.
Так прошел первый день нашего путешествия.
Позже поэт скажет об этом дне: 'И собирали с упоеньем они чернику на варенье'. Набрали-то мы тогда всего две кружки.
Часть 2
Хор: Мы вон когда встали, а ты вон когда встал!
Герой: Вы вон когда легли, а я вон когда лег!
(Из оперы ' Байдурочка')
Вечером Ивановы любезно впустили меня в свою палатку, маленькую, но просторную и ночью меня никто не пинал и не выгонял голого на мороз.
Забегая вперед, хочу упомянуть о железной дисциплине, которая поддерживалась в походе. Например, распорядок дня соблюдался неукоснительно, минута в минуту:
8.00 - 12.00 - Подъем (Вытряхивание, выволакивание, вынос)
9.00 - 12.00 - Таинство принятия пищи (Завтрак)
10.30 - 15.00 - Уплыв (Сбрасывание, забрасывание, утаптывание)
12.00 - 19.00 - Перекус (раздача фигаликов и шишбургеров)
10.00 - 18.00 - Почин (Подвиг. Борьба с природными явлениями)
13.00 - 20.00 - Трапеза (Обед)
20.00 - 24.00 - Оседл (Костер, ужин, жертвоприношение)
22.00 - 1.30 - Отбой (Смех, слезы, чистка зубьев)
После завтрака пошли до другого озера волоком. 'Они шли, стеная...' написано было потом об этом дне. (Л.Янин, 'Из всемирной истории волока'.) Шли по лесной дороге, утоптанной и старательно объеденной, будто коровы прошли. Кое-где ягода сохранилась и она была крупна и сытна. Видимо, этот район контролировала другая мафиозно-черничная группировка и в приграничных кустах съели не все. Слава Богу, обошлось без перестрелок и разборок.
Благополучно донесли байды до озера и поплыли к неведомым берегам. Хрен поймешь, куда, - на карте сплошная россыпь озер и болот. Из воды торчат засохшие коряги старого леса, помнящие еще нашествие Батыя. (Который здесь никогда не был). Мы бы долго там плутали в поисках дороги на запад, если б мой зоркий глаз не увидел протоку.
Проволокли байды по узенькому заросшему ручью, перерезавшему западный берег и вышли в другое заповедное озеро с белыми лилиями. Вода была чиста и прозрачна, как горный воздух, и, осиянная солнечными лучами, наша флотилия вошла в почти сказочный мир, огибая острова и затопленный лес. Здесь не бывал Крузенштерн, бригантины Дрейка и Колумба не доходили до этих затерянных островов. Даже шхуны Магеллана не заплывали сюда.
Мы пошли на север, по привычке выискивая уголок помрачнее и погрязнее, но не нашли. Пришлось встать на ровном чистом месте у домика, построенного добрыми самаритянами, без стен и крыши, но с лавочками и столом. Черники было мало. Зато была малина. Но мелкая. По берегам стояли палатки других первооткрывателей этого озера, но дружить с ними или прогонять было лень, потому что грянули громы и с неба на наше благодатное место посыпался град крупнее малины.
Этот драматический и лирический момент и отображен на картине великого Леонардо 'Тайная вечеря'. Дети, играющие в морской бой, раздача скудных пайков, все дышит лиризмом и мягкой романтикой. Но долгий оранжевый закат над лесом - как знак неминуемой беды, нависшей над экспедицией. На заднем плане - Венера с Амуром. Сверху - Зевс громовержец.
Утро было туманное, седое. Собрались и мужественно поплыли через густой туман озера Девято, рискуя напороться на скалы. От воды поднимался пар, как перед закипанием. Утки от нас шарахались, а одна цапля даже утопилась со страху. Когда проходили сухой затопленный лес, высадили завхоза Лену на дерево, для устрашения и в назидание, а также для поднятия боевого духа. Сделав вид, что ничего не произошло, наглый завхоз хладнокровно вскарабкалась повыше, поправила очки, вынула из кармана газету 'Аргументы и факты', и стала увлеченно читать про 'Будни секс-шопа'.
Подождали полчаса, но стонов и извинений не услышали. Захотелось есть. Сняли настырного завхоза с кола и пошли искать реку Великую. Обогнули справа большой остров, заросший лесом и вошли в долгожданную реку. Миновав деревушку из избушек, уперлись в плотину. Вылезли и стали обноситься. Выглянуло солнышко, cтало всех подогревать и народ перетаскивал вещи медленно-медленно. Даже абориген подошел и тоже хотел помочь чего-нибудь перетащить. К себе в избу. А деревня называлась Копылок.
Девки ушли опять покупать хлеб, а я исследовал реку и достал у плотины дырявую русскую каску. Залез на плотину. Вода ревет, выбивая из каменного слива кучи грязной пены. Страшно представить, что будет с человеком, если он туда упадет.
А тут к нам сзади подошла еще одна байда. Бородатый мужичок-бодрячок с женой, собакой и дочкой. Женская половина команды была зла и неприветлива, за исключением собаки. Они, оказывается, 40 дней уже путешествуют, ага, собрали 30 литров черники, сварили и закрыли в двухлитровых баллонах. И только последние 3 дня не было дождей, так что они тут классно отдохнули. Мужик-негорюха, улыбаясь мужскому обществу, пожаловался: '40 дней с бабами! С бабами! 40 дней! Достали...' Дочь его, богатая невеста с 30 литрами варенья, конечно, ожидала, что я сейчас женюсь на ней, возьму в свою байдарку и увезу в сухую Москву под крышу, но я чистил каску и не заметил ее пламенных взоров и слез девичьих. Они погрузились за плотиной и снова поплыли отдыхать. А мы, вместо того, чтоб поднять на мачте 'Грустного Роджера' и пойти на аббордаж, стали обжираться творогом с молоком. Богатый купчина сам лез на рожон! А боевые фрегаты вооружением в два весла, от 8 до 10 рук и от 110 до 180 зубов опять проканителились и не догнали.
Это называется - за черникой приехали!
Река Великая была невелика, неширока, но часто попадались омуты метров несколько глубиной, в камышах да в кувшинках. Но их не едят.
Черника на берегах совсем исчезла. У деревни Высокое за мостом сделали привал. Хоть малинкой побаловались. А дальше стала часто попадаться мелкая, зато съедобная черемуха. Ну просто не могу удержаться, когда вижу что-нибудь съедобное, и притом - ничье! Остальные тоже не сдержались.
Прошли несколько озер в кувшинках и река начала показывать иногда камни и большие валуны. А
