днища байдарок. Страшнее и отчетливее проявились следы тяжелых испытаний: глубокие царапины, рваные раны, зигзаги, дуги и почему-то - окружности... А плыли вроде прямо...
Перед походом байдарки проклеили пятью сортами водостойкого клея, но только клей 'Феникс' оказался действительно водостойким. И хотя заплатки, им приклеенные, смыло, мы увидели, что сам клей ничуть не пострадал и совершенно не растворился в воде, так и остался на шкуре тонкой прочной пленкой. Про водостойкость остальных клеев ничего хорошего сказать нельзя не разглядели под наклейками, а отдирать не стали, пожалели. Опять стали латать дыры, торопясь успеть до дождя, который по закону подлости должен был пойти уже сейчас. Помните Евангелие от Макара? 'И когда наклеил он седьмую заплату, вострубили ангелы и восслышался гром небесный...' Это об этом самом дне.
В лесу черники нет. Зато много малины. Но мелкой. Но без червяков. Но кислой. Лесок вдоль дороги весь изрыт воронками почти в шахматном порядке. К обеду ребятки накрючили плавушек еще штук 20, бросили их в суп, он получился на удивление костлявым. Заштопали байды и решили плыть, пока погода совсем не испортится. А когда испортится, тогда уж и будем искать чернику, именно в это время нам и должно было крупно повезти.
Начался дождь и мы поплыли дальше, надеясь, что что скоро будет еще хуже. Неожиданно большое- большое озеро распахнулось перед нами. Пытались сориентироваться по карте. Получалось так, что одной деревни не хватало, зато одна деревня в другом месте была лишняя. 'Господи, где же мы?' Сколько раз люди произносят эти слова, изучая обычную советскую двухкилометровку...
Я уже хотел крикнуть: 'Здравствуй, Тихий океан!' Но это оказалось озеро Ясское. Подошли к дальнему берегу, там - сплошные палаточные микрорайоны. Обошли очаг урбанизации, нашли устье и по неслышной заросшей реке дошли до другого озера. Вдоль берега шла автотрасса, виднелись домики и светились фонари... Турбаза, стало быть.
Перед мостом на небольшом полуострове привалились и перекусили. Дальше озеро сильно заросло кувшинками, стоячая вода и непонятно, куда держать путь. Поплутали в заводях и нашли речку, заселенную собаками и мотелями всякими. Черники нет. В безмолвии пошли по сонной сказочной реке, как в сказку о спящей царевне, ожидая увидеть за поворотом теремок или избушку на куриных окорочках. И впали в заповедное озеро Язище. Доплыли до противоположного берега и сделали разведку: черника есть. Много. И брусника. Двинули дальше по реке, выискивая место для лагеря, но по закону подлости все хорошие места были уже заняты. Миновав ряд озер, часов в девять вечера встали на правом берегу, в наилучшем из худших мест, зато со столиком и лавочками на лугу. Разожгли жаркий костер, выпили (кому - что), просохли. Поговорили на научные темы, запомнилась дискуссия о крокодилах: '...более длинный, чем зеленый, т.к. зеленый он с одной стороны (снаружи), а длинный с двух: спереди и сзади... ' Из песен братве более всего по душе пришлась 'Уродская песня', гимн уродов 'По прямой проселочной дороге'.
Утро шестого дня началось, конечно, с дождя. Мы выспались себе на славу, на страх врагам, и пошли искать место для черники, т.е. то место, которое мы бы себе выбрали, если бы были черникой. Но наверно в этом лесу росла неправильная черника и на хороших местах ее не было. А в плохие места мы не пошли.
Стали собирать лагерь. Нестреноженные дети бесились на зеленом привольном лугу. Идиллию нарушал одинокий плач террориста Михалыча, которого Миша попросил помочь собрать палатку. 'Урку не заставишь спину гнуть'. Вообще в этом походе Михалыч часто ронял скупую мужскую слезу. Причин вроде не было. Черт его знает, почему он плакал. Наверно, просто так, для романтики.
Через километр миновали деревню Усоха. Сквозь мели и валуны провел корабли Игорь, сняв штаны. 'Есть еще порох в пороховницах и ягоды в ягодицах!'- воодушевился народ. Не знаю, как в ягодицах, а за деревней в лесу ягода была, и много. Ну и слава Богу. Поплыли искать место, где черники нет и скоро все- таки нашли.
На крутом бережку у островка с каменистой отмелью увидели гнусное местечко, оборудованное столом для приманки дураков, лавочками, гвоздями, спичками, слегка зачерствевшим, очевидно прошлогодним хлебом и сахаром. Тяжело пыхтя, затащили байды и решили делать дневку. Разбрелись по лесу: черникой и не пахнет. Вернулась к костру Лена и известила, что черника есть, целая полянка. Т.е. как минимум - полная кружка редчайшей, вкусной высоковитаминизированной ягоды. Этому светлому моменту посвящено полотно Эль Греко 'Откровение Елены' (холст, масло). Координаты этой полянки Лена по глупости не утаила, поэтому мы с Игорем незаметненько и быстренько сбегали туда и очистили полянку. Для гармонии. Чтоб уж если хреново - так всюду должно быть хреново! Вернулись, радуясь сделанному сюрпризу, в лагерь и после обеда, прогревшись на солнышке, легли подремать в палатке, сыто улыбаясь. Народ очень долго искал ту полянку. Но помните, как сказано в Евангелии от Макара? '...Некоторые насмехались. Роптали страждущие. Иные же - уверовали.'
Мы уж думали - они заблудились. И тут появился Леша в восторге: здесь (за семью лесами, за семью горами) черника есть! Много!
Исторический момент коренного перелома в поисках воссоздан на картине Рубенса 'Первое благовещение преподобного Алексея'. Только настроение испортил, какой уж теперь спокойный сон. Пришлось снова идти в разведку. В самом деле, вдоль лесных дорог в километре от лагеря росло много черники. А потом я услышал крики и увидел остальных счастливчиков, которые разорались, как майские рыбы и возвращались в лагерь. Подкрался, чтобы доесть то, что они не добрали и растерялся. Ягоды было очень много. Ну очень много. И крупная, прямо как будто от радиации. Съесть одному практически невозможно.
Пришлось обнаружить свое присутствие, запросив по рации помощь. Впереди простирались девственные черничные джунгли, где неломаные кусты склонялись до земли под гроздьями черной сочной ягоды. Ходить приходилось осторожно, некуда ступить - всюду ягоды. Поэтому вначале проедали проходы в зарослях, а потом уж пережевывали отдельные сектора полян...
Первой половине похода посвящен мой автопортрет-триптих: 'У озера с осокою я стою и чмокаю', 'В байдарке с дыркою я сижу и фыркаю' и 'На полянке с травкою я лежу и чавкаю'. Акварель.
В тот радостный день набрали два полных котелка. И к праздничному ужину был подан торт из печенья с черникой. Точная копия Мавзолея, только без Ленина. Совершили акт вандализма и уничтожили это произведение кулинарного искусства.
Одно из крупнейших в мире месторождений черники потом интенсивно осваивалось и разрабатывалось. Теперь каждый учебник по истории туризма иллюстрирован превосходными гравюрами Дюрера 'В вареньелитейном цеху', 'Домна с вареньем', 'Разлив варенья', 'Проба варенья'.
Часть 4
Рометелло: Чай пахнет гробовой доской,
Не радует добавка шоколада,
И кашу манную (с изюмом) ем с тоской.
Не надо мне добавки. Нет, не надо.
Джульдемона: Рометелло, что, не нравится мой чай?
Готовила, старалась! Ты прекращай
Наезды эти. Не нравится -так сам себе вари.
И с шоколада - быстро перейдешь на сухари!
Рометелло: В одной палатке спим... А не поцеловались!
Уйду, меня там комары заждались.
О Джульдемона, будь поласковей немножко!
Хор: Любовь - не картошка!!
Любовь - не картошка!
(Из трагедии ' Туристская невеста')
Ночи стали холоднее. Утром еще раз сходили на месторождение, набрали два больших котелка, сварили и залили варенье в двухлитровые баллоны. Потом сходили еще раз, доесть чтоб и про запас. Ели- ели, но ничуть не доели. Разочарованные, вернулись в лагерь и стали вспоминать страшилки про Красную Руку, Белый Рояль, Синие пальцы и Черную простыню. Ксюша напряглась и поведала жутковатое детсадовское предание про Розовую Буханку. То ли люди ее ели, то ли она их, не помню. Я вспомнил остросюжетную быль про Темного человека, Зеленую байдарку и Белое весло. Встреча с ним сулила то же, что и встреча с Белым спелеологом или, например, c Черным альпинистом. Но я отвлекся, потом расскажу.
