Роджер удивился: у Мейзи были большие, удивительно красивые глаза, чистые, ясные. В остальном это была отталкивающе гадкая пьяная особа, а вот глаза смотрели умно и трезво.
— Вы! — начала она. — Вы называете себя полицейским, а позволяете этой свинье находиться с вами под одной крышей? Уберите его отсюда, я не хочу, чтобы он тут был! Называет себя кузеном моего Клода, как же, кузен, черта лысого… Коли я не буду держать ухо востро, он прикончит его, как прикончил всех остальных.
Говорила она удивительно неясно, выделяя отдельные слова или даже слоги. Ее дрожащая рука указывала на Харрингтона, но смотрела она по-прежнему только на Роджера.
— Она же совершенно пьяна, — холодно отрезал Харрингтон.
— Но…
— Успокойтесь, миссис Прендергаст. Вы нарушаете покой больных. Вам известно, что ваш муж серьезно занемог?
Ее уродливый рот растянулся еще больше.
— Я знала это, знала! Клод, где же мой Клод? Я хочу его видеть. Уйдите с дороги, полицейский!
Она сделала пару шагов, но замерла на месте, когда Роджер твердо сказал:
— Доктор Тенби запретил к нему кого-либо пускать. Сам он скоро снова сюда приедет, и тогда вы сможете спросить у него разрешения. Тем временем вы только что высказали серьезные обвинения в адрес мистера Харрингтона.
Он был холоден и недоступен, как Лэмпард.
— Я и обвиняю его. Он…
— Вы предъявляете ему формальное обвинение в убийстве? — потребовал Роджер. Он заметил хитрый блеск в ее глазах и с неудовольствием почувствовал, что Мейзи была куда умнее, чем он предполагал, и что она вполне могла обвести вокруг пальца кого угодно именно потому, что никто не считался с ее сообразительностью.
— Это уж ваша работа, — ответила она.
Отвернувшись, она тяжело опустилась на диванчик. Пружины застонали.
— Ох, мой бедный, бедный Клод. Вы, тупоголовый полицейский, неужели не понимаете, что в том, как они все умирали, было что-то неестественное? И вы не задавали себе никаких вопросов?
Она достала носовой платок из сумочки, лежащей у нее на коленях. Длинная ручка, перекидывающаяся через плечо, имела специальный замочек, чтобы прикрепляться к талии, которая у Мейзи отличалась солидными габаритами.
— Бедный, бедный Клод. Он последний из них. Самый последний.
— Почему вы говорите, что перед вами не мистер Харрингтон?
— Я? Я и не помню, о чем я говорила! — вывернулась Мейзи. — Боже мой, я с ума сойду от беспокойства. Такие переживания не под силу слабой женщине!
Она залилась слезами.
Роджер бесстрастно разглядывал ее. Харрингтон достал из кармана трубку и принялся ее набивать. Но тут Мейзи неожиданно вскочила с места и бросилась к дверям.
Она с трудом стала подниматься по лестнице, тяжело опуская ноги на ступеньки и вцепившись что было сил в перила. Роджер дождался, пока она не поднялась до площадки, потом бросился следом. Она и не пыталась войти в комнату Клода, а сразу же прошла в соседнюю спальню.
Можно было подумать, что она не замечает одетых в штатское ребят Лэмпарда, дежуривших снаружи.
— Смотрите, чтобы миссис Прендергаст не входила в комнату мистера Прендергаста, — громко сказал Роджер.
— Да, сэр.
— Инспектор Лэмпард, кроме вас, еще кого-нибудь оставил?
— Двое снаружи, сэр. Один в кухне.
— Хорошо.
Роджер спустился вниз и велел полицейскому из кухни наблюдать за комнатой Мейзи Прендергаст, потом поманил пальцем Джанет. Она все еще находилась в холле.
— Я знаю, чего тебе хочется… Заглянуть в комнату Мейзи и выяснить, что она делает. О'кей.
Харрингтон курил, вытянувшись в кресле. Он искоса посмотрел на Роджера и усмехнулся.
— Забавно? — спросил Роджер.
Харрингтон вынул изо рта трубку.
— Леди явилась поругаться. Отчасти это и правда забавно. Положение имеет свою забавную сторону. Как вы считаете, я убил всех Прендергастов?
— Наверху остался еще один.
— И впридачу к нему пьяная баба. Нет, я не убивал никаких Прендергастов.
— Это хорошо.
— А их и правда убили?
— Официально — нет, однако же…
— Вы считаете, что да?
— Это меня не удивило бы.
— Никого не удивило бы, если бы Мейзи и Клода пристукнули только за то, что они такие, — сухо заметил Харрингтон, поднимаясь с места. В данный момент он казался очень высоким и еще более сильным. Еще одно слово пришло на ум Роджеру: грозным.
Вошла Джанет. Но на нее Харрингтон посмотрел отнюдь не грозно. Сейчас он снова стал обычным мужчиной.
— Хэллоу, — воскликнула Джанет. — Вы что, знакомитесь друг с другом? Роджер, мы сегодня вернемся домой? Я волнуюсь за Омена.
— За кого?
— Котенка, с которого все это началось.
Роджер подмигнул:
— Эта особа не верит ни в какие приметы, а называет котенка Оменом, то есть Предзнаменованием. Ничего, он в тепле, а если вспомнить, каких размеров таз с молоком ты ему оставила, то можно не опасаться, что голодная смерть тоже исключается. Сомневаюсь, чтобы сегодня мы попали домой. Сейчас половина 12-го. Все зависит от того, когда вернется Тенби.
— Вы тоже остаетесь здесь ночевать, мистер Харрингтон? — с самым невинным видом спросила Джанет.
— Нет, еду домой. Мой адрес: Кингстон-он-Темс, Хилл-Мэншнэ, 49. Если вы захотите меня видеть, то завтра с половины девятого вы найдете меня на Динс Корт Роуд, где я зарабатываю себе на жизнь.
— Мне так кажется, или ты его действительно раздражаешь? — спросила Джанет.
— Трудно сказать… Как Мейзи?
— Я не услышала ни единого звука, когда прислушивалась у дверей, а когда я вошла, она не рыдала, а смотрелась в зеркало. Увидев меня, она начала ныть. Ее шарфик и воротник пальто спереди мокрые. Дождя нет, а столько слез вылить просто невозможно.
— Духи?
— Или виски. Понимаешь, она ломала комедию. Она вовсе не была пьяная. И ты это понял, иной раз ты бываешь весьма сообразительным. Чего ради ей было являться сюда и возбуждать подозрения в личности Харрингтона, дорогой? Ни один человек в здравом уме не обратил бы внимания на ее вопли.
— Так говорит Харрингтон, но он может быть и неправ. Однако Лэмпард установит наблюдение за Харрингтоном, а когда наступит время, мы потолкуем с Мейзи. Ты сможешь поспать в кресле?
— Этот чудесный Петри постелил кровать в свободной спальне. Если бы не котенок… Все же я пойду и лягу, дорогой. Ох, Роджер…
— Да?
— Ты подозреваешь Харрингтона?
— Не в сегодняшних преступлениях.
— Но в чем-то?
