Анжела заколебалась. Она работала на Трентона шесть лет. И только в последний месяц он начал обращаться к ней по имени и расспрашивать о семье. Днем раньше он фактически сделал комплимент ее платью. Такие изменения в нем встревожили всех сотрудников. Как его секретарь она чувствовала себя обязанной выяснить причину перемен.
— Могу я поговорить с вами минутку?
— Хорошо. Не хотите присесть?
— Нет, сэр. Надеюсь, вы не сочтете разговор неуместным, мистер Сент-Джеймс, но я хотела бы узнать, хорошо ли вы себя чувствуете.
Призрак улыбки заиграл вокруг его рта.
— Разве я плохо выгляжу?
— О нет, конечно. Возможно, слегка утомленным. Просто с тех пор, как вы вернулись из Бар-Харбора, вы кажетесь рассеянным и вообще каким-то другим.
— Можно сказать, и рассеянным. Я действительно изменился, и, отвечая на ваш первый вопрос, скажу: нет, не думаю, что у меня все хорошо.
— Мистер Сент-Джеймс, если есть что-нибудь, что я могу сделать…
Изучая ее, Трент присел на край стола. Он нанял ее, потому что она была проворным и эффективным работником. Потом вспомнил, что едва не уволил, узнав, что у нее двое маленьких детей. Он волновался, что она не сможет выполнять свои обязанности, но все-таки оставил, решив дать ей шанс. Она действительно работала очень хорошо.
— Анжела, как давно вы замужем?
— Замужем? — Она удивленно моргнула. — Десять лет.
— Счастливо?
— Да, Джо и я счастливы.
Джо, подумал он. Он даже не знал имя ее мужа. Не потрудился узнать.
— Почему?
— Что — почему, сэр?
— Почему вы счастливы?
— Я… Думаю потому, что любим друг друга.
Он кивнул и махнул рукой, как бы побуждая продолжать.
— И этого достаточно?
— Любовь, конечно, помогает переживать какие-то трудные моменты. — Она слегка улыбнулась, размышляя о своем Джо. — Бывали нелегкие дни, но один из нас всегда мог перешагнуть через обиды.
— Значит, вы считаете себя командой. Очевидно, у вас много общего?
— Ну, не знаю… Джо любит футбол, я его ненавижу. Он любит джаз, я его не понимаю.
Потом, позже, ей пришло в голову, что впервые с тех пор, как поступила на эту должность, она чувствовала себя совершенно непринужденно с Трентом.
— Иногда мне хочется заткнуть уши затычками на все выходные. Но всякий раз, когда я испытываю желание послать его куда подальше, то думаю о том, чем станет моя жизнь без него. И мне совсем не нравится то, что я представляю себе. — Анжела рискнула подойти к шефу ближе. — Мистер Сент-Джеймс, если говорить о Марии Монтбланк, вышедшей замуж на прошлой неделе, ну, в общем, я просто хочу сказать, что, возможно, вам повезло.
— Мария вышла замуж?
Действительно чувствуя сожаление, Анжела покачала головой.
— Да, сэр. На прошлой неделе, за этого игрока в гольф. Об этом писали во всех газетах.
— Должно быть, я пропустил.
В газетах были другие материалы, которые захватили его внимание.
— Я понимаю, вы долгое время встречались с ней.
Встречался. Да, эта прохладная бесстрастная фраза совершенно точно описывает их отношения.
— Да, так и было.
— Вы не… расстроены?
— Насчет Марии? Нет.
Это факт: он неделями не вспоминал о ней. С тех пор, как вошел в гараж и увидел пару изношенных ботинок.
Другая женщина, поняла Анжела. И если она сумела затронуть босса, то получит полную поддержку его секретаря.
— Сэр, если есть кто-то… или что-то еще, — осторожно поправилась она, — занимающее ваши мысли, вы ведь умеете сверхтщательно анализировать ситуации.
Комментарий удивил его настолько, что заставил снова улыбнуться.
— А вы можете сверхтщательно проанализировать меня, Анжела?
— Вы очень дотошны, мистер Сент-Джеймс, и, конечно, изучаете все детали, что прекрасно помогает вам в делах. Но в личных вопросах логика не всегда срабатывает.
— Я и сам пришел к такому же заключению. — Он снова встал. — Я ценю, что вы потратили на меня время.
— С удовольствием, мистер Сент-Джеймс.
Так оно и было.
— Могу я еще что-нибудь сделать для вас?
— Нет, спасибо. — Он вернулся к окну. — Спокойной ночи, Анжела.
— Спокойной ночи.
Она усмехнулась, закрывая за собой дверь.
Трент еще какое-то время постоял на месте. Нет, он не заметил объявление о свадьбе Марии. Газеты были полны материалами о предстоящей продаже Башен.
«Бар-Харбор — очередная жемчужина корпорации «Отели Cент-Джеймсов», — вспомнил он. — Слухи о потерянных сокровищах подогревают интерес.
Трент не был уверен, откуда произошла утечка, хотя и не удивился, потому что ждал чего-то подобного с того мгновения, как его адвокаты возмутились пунктом, включенным в контракт по настоянию Лилы. Слухи об изумрудах сочились по коридорам и лестницам. И естественно, что нашли дорогу на улицу и в печать.
Газеты и таблоиды уже более недели изобиловали предположениями о калхоунских изумрудах. Их называли бесценными, трагическими и легендарными… всеми прилагательными, которые могли бы увеличить тиражи.
Бизнес-подвиги Фергуса Калхоуна перелопатили, как и самоубийство его жены. Один дотошный репортер даже сумел разыскать Коллин Калхоун на борту круизного судна в Ионическом море. Содержательный ответ гранд-дамы был напечатан курсивом: «Вздор».
Трент спрашивал себя, видела ли Кики газеты. Конечно, видела, подумал он. Так же как и его, их, вероятно, преследует пресса.
Как она переживает все это? Она была растерянной и несчастной, или дерзкой, отвечая на вопросы, когда какой-то пронырливый журналист сунул микрофон ей в лицо? Трент слегка улыбнулся. Пришла в ярость? Он представил, как она выбрасывает дюжину писак из гаража, если у них хватило духу попытаться взять у нее интервью.
Господи, как же он тосковал без нее. Ее потеря съедала заживо. Трент каждое утро просыпался, размышляя, чем она занимается. И ложился в кровать каждую ночь, пытаясь отбросить беспокойные мысли о ней, завладевшие рассудком. Когда он спал, она была в его мечтах. Она сама стала его мечтой.
Три недели, подумал он. Пора бы уже привыкнуть. Но каждый день, который он провел здесь, а она где-то там, только ухудшал ситуацию.
Пересмотренные контракты на продажу Башен лежали у него на столе. Он должен был подписать их давным-давно. И все же не мог заставить себя сделать последний решающий шаг. В прошлый раз, когда он просматривал бумаги, то сумел сосредоточиться только на трех словах: Кэтрин Коллин Калхоун. Он читал их снова и снова, вспоминая, как она впервые назвала ему свое имя, швырнув в него как оружие. На лице было машинное масло. И огонь в глазах.
