Потом на ум пришли другие моменты, странные мгновения, небрежные слова. Как она хмурилась на него, сидя на подлокотнике дивана, как на насесте, пока он пил чай с Коко. Взгляд на ее лице, когда они вместе стояли на террасе, глядя на море. Как безупречно подходил ее рот к его губам, когда он поцеловал ее под еще не распустившейся глицинией.
Теперь она уже расцвела, размышлял он. Раскрылись первые ароматные цветы. Кики вспоминала о нем, когда проходила там? Трент очень боялся, что если и вспоминала, то совсем не по-доброму.
Она прокляла его, когда увидела, что он замешкался. Взглянула прямо на него этими глубокими зелеными глаза с надеждой, что поцелуй, тот последний поцелуй, который они разделили, лишит его сна на всю ночь. Он сильно сомневался, понимает ли она, насколько полно осуществилось ее желание.
Потирая усталые глаза, Трент подошел к столу. Там как всегда все было в абсолютном порядке. Как и в его бизнесе… и его жизни.
Все изменилось, вынуждено признал он. Он изменился, но, возможно, не настолько кардинально. Трент вновь взял контракты, чтобы изучить их. Он все еще квалифицированный и организованный бизнесмен, тот, кто знает, как заниматься делами и повернуть их в сторону собственных интересов.
Он взял ручку и легко провел по бумаге. Идея родилась в голове несколько дней назад. Теперь он сидел спокойно и позволил ей сформироваться и выстроиться.
План, конечно, необычный. Может быть, даже слегка эксцентричный, но… но, подумал он, когда улыбка начала изгибать рот, если он правильно сдаст карты, все может получиться. Это его забота, как заставить все это работать. Он медленно протяжно выдохнул. Вероятно, это самая важная сделка в его жизни.
Он взял телефон и, используя все влияние Cент-Джеймсов, начал поворачивать первые колесики.
Хэнк закончил шлифовать крыло «Мустанга» 1969 года, затем отступил, чтобы восхититься собственной работой.
— Ну, просто прекрасно, — сообщил он Кики.
Та оглянулась, но руки были заняты колодками, которые она меняла, глядя вверх.
— Все сделаем красиво. Я довольна, что мы так быстро закончили ремонт.
— Хочешь, чтобы я засел за учебник для начинающих?
Кики выругалась, когда тормозная жидкость капнула на щеку.
— Нет. Ты уже три раза сообщил мне, что у тебя сегодня вечером пылкое свидание. Вымойся и уходи.
— Спасибо. — Но Хэнк был слишком профессионалом, чтобы уйти, не убрав инструменты и материал. — Вы уже нашли другой дом?
— Нет. — Кики проигнорировала внезапную боль в животе и сконцентрировалась на работе. — Мы пойдем смотреть завтра.
— Все станет совсем другим, когда Калхоуны покинут Башни. Да еще и это великолепное ожерелье. Газеты полны историй о нем.
— Они утихнут.
Она надеялась на это.
— Думаю, если вы найдете его, то станете миллионерами. Ты сможешь уволиться и двинуть во Флориду.
Несмотря на неважное настроение, Кики не смогла сдержать смешок.
— Ну, мы пока ничего не нашли. — Только квитанцию, которую раскопала Лила во время розысков в кладовой. — Флорида может подождать. Тормоза — нет.
— Пожалуй, я пойду. Хочешь, чтобы я запер офис?
— Иди. Желаю хорошо провести время.
Хэнк вышел, насвистывая, и Кики на мгновение прервалась, позволяя рукам и шее отдохнуть. Она жалела, что нет возможности подольше удержать Хэнка рядом с собой для компании. Даже если он мелет всякий вздор о доме и ожерелье, то помогает отвлечься от невыносимых мыслей.
Независимо от того, насколько громко она включала радио, как только оставалась одна, внутри нее царила слишком глубокая тишина.
Они со дня на день должны получить известие от адвоката. Возможно, тетя Коко уже получила его сегодня днем с сообщением, что контракты подписаны и назначена дата выселения.
«Трент приедет на выселение?» — спрашивала Кики себя. Нет, конечно, нет. Он пришлет своего представителя, и так даже лучше.
Кроме того, у нее слишком много работы, чтобы волноваться об этом. Выбор дома, поиск в старых бумагах ключа к местонахождению изумрудов, классический «Мустанг», которого, как ребенка, нужно довести до сверкающего совершенства. У нее есть только мгновение, чтобы отдышаться, гораздо меньше, чем для грустных размышлений о том, чтобы увидеть Трента за столом переговоров.
Если бы только сердце перестало так мучительно сжиматься, хотя бы на один миг.
Все будет хорошо, сказала она себе, возвращаясь к замене колодок. Должно быть. После того, как они найдут новый дом и переедут туда. После того, как затихнут разговоры об ожерелье. Все вернется к нормальной жизни… или к тому, что ей придется принять за нормальную жизнь. Если боль никогда полностью не утихнет, то она научится жить с ней.
У нее есть семья. Вместе они справятся с чем угодно.
Когда Кики закончила, плечи окостенели. Слегка поведя ими, она начала выбираться из-под автомобиля и только тут поняла, что радио перестало работать. Она посмотрела вокруг. И увидела Трента, стоящего около верстака. Гаечный ключ, который она держала в руках, загремел по полу.
— Что ты здесь делаешь?
— Жду, когда ты закончишь.
Она потрясающе выглядит — вот и все, о чем он мог думать. Просто потрясающе.
— Как дела?
— Работаю.
Покачнувшись из-за сведенных мышц, Кики повернулась, чтобы нажать на кнопку в стене. Подъемник заскрипел, опуская автомобиль.
— Полагаю, ты здесь из-за дома.
— Ну, можно сказать, по большей части из-за него.
— Мы ожидали получить известие от адвоката.
— Знаю.
Когда автомобиль встал на место, она взяла тряпку и вытерла руки, не сводя с них взгляда.
— Детали можешь обсудить с Амандой. Она в «Страже залива».
— Кто мне нужен для обсуждения проблем, так это ты. Мы.
Кики подняла глаза, потом быстро отступила, когда поняла, что он приближается к ней.
— Мне действительно нечего сказать тебе.
— Хорошо, тогда говорить буду я. Только через минуту.
Он двигался слишком быстро. Однако Кики была уверена, что если бы ожидала подобного, то, возможно, уклонилась бы. Но сомневалась в этом.
Такое замечательное ощущение, такое правильное — чувствовать его рот, накрывший ее губы, руки, обхватившие лицо. Ее гордость колебалась достаточно долго, но все-таки заставила схватить его за запястья и удерживать, пока Кики боролась с нестерпимой потребностью в его поцелуях.
— Я три с половиной недели мечтал об этом, — пробормотал Трент.
Она зажмурила несчастные глаза.
— Уходи, Трент.
— Кэтрин…
— Черт бы тебя побрал, я же сказала — уходи.
Кики вырвалась, затем оперлась ладонями на стеллаж.
— Ненавижу тебя за то, что ты приехал сюда, чтобы снова сделать из меня дурочку.
— Ты не дурочка. И никогда ею не была.
