С огромного размаха она выбила его из равновесия. Раньше, чем она успела наполовину подняться, он был опять на ней, опрокидывая ее на спину. Они упали на бетон, избивая друг друга локтями, кулаками и коленями. Каждый раз, сильно ударяя его, она усмехалась с безумным удовлетворением. Было невероятно приятно бить его. Она вырвалась и встала на ноги, выставив перед собой руки. Он оказался прямо перед ней, на голову выше, но не так быстро.
Они начали свой танец. Снова и снова он позволял ей нападать, впитывая ее удары и пинки, в свое тело, не показывая, практически, никакой реакции. Он нападал на нее, не столько, чтобы ударить, сколько, заставляя ее обороняться. Он хотел вымотать ее.
Она развернулась на одной ноге и попыталась ударить его с разворота в голову. Он уклонился и, поймав ее ногу, дернул, лишая ее равновесия. Освобожденная от его хватки она, вращаясь, горизонтально земле, приземлилась на ноги. Но как только она это сделала, он уже был позади нее, пытаясь схватить ее руки. Она ударила головой, разбивая ему нос. Он покачнулся, но не отступил. Вместе они свалились спиной в бассейн.
Открывая глаза под водой, первой вещью, которую она видела, было розовое красное облако, идущее от его головы. Всплыв на поверхность, она выпрыгнула из воды, в панике смахивая с лица грязную воду. Он появился на поверхности воды, его лицо было искажено злобой, на фоне бледно-зеленого освещения бассейна.
— В чем дело? Боишься присоединиться ко мне в аду?
С помощью своего ногтя, он вскрыл вену на запястье, и поднес свою руку к ней. Она отвернула голову, закрыв рот, в то время как горячие брызги полетели ей в лицо. Он схватил ее за уши и попытался поцеловать ее губами, измазанными его кровью. Она ударила коленом по яйцам, и попыталась нанести удар в солнечное сплетение.
Алия была сильной как грех и скользкой как угорь. Каждый раз, когда он хватал ее, она превращалась в существо без костей, которое невозможно удержать. Когда она вырывалась она становилась лезвием, наносящим острые удары.
Теперь, когда он вкусил ее, он точно знал насколько она сильна, он подсчитал, что его шансы на победу чуть превышают половину. По его оценке, она была сделана из стали и амбиций. Он слышал ее мысли. И все о чем она думала, были различные варианты его убийства.
Но он не сожалел, что поддался своему голоду. После тридцати лет, проведенных в тумане и тени, вкушать ее было, как пить чистый свет.
Тысячу раз она вырвалась из его хватки. Но на этот раз она выскочила из бассейна и побежала в дом. Побежала за своим оружием.
Он последовал за ней, ожидая, что это будут ножи. Она встретила его в дверях, выстрелом из дробовика. Удача, позволила ему остаться в живых. Удача и его фантастически дорогая пуленепробиваемая рубашка. Он нырнул за софу и перекатился за камин. Он не сможет там долго оставаться.
— Женись на этом, сукин сын.
Она перезарядила дробовик.
Он перепрыгнул через ее обеденный стол, переворачивая его за собой, как раз вовремя, чтобы защититься от выстрела. Он выбрал маршрут, по которому он доберется до длинного коридора. Из плана ее здания, он знал, что этот коридор приведет его в кухню. Он не знал, что он сможет там найти, но надеялся, что это будут ножи.
— Я прибыл сюда не для того, чтобы причинить тебе вред.
Говоря это, он кинул разбитую вазу влево, в то время как сам нырнул вправо. Сначала она выстрелила в вазу, давая ему время пересечь коридор.
Следующий выстрел проделал дыру в стене между ними. Он побежал в кухню. Она была оборудована для людей. Для ее любовников. Скрипя зубами, при воспоминании о том, как она оседлала этого тощего, жалкого человеческого мальчишку, он схватил мясницкий тесак, сорвал со стены огнетушитель и потянул за чеку.
Высунув голову из-за угла, он увидел, как она идет по коридору, уверенная, за своим огромным дробовиком. Он шагнул из-за угла, распыляя огнетушитель, ослепляя ее.
Размахнувшись баллоном, он ударил ее в челюсть его нижней частью. Ее дробовик сделал еще одну дыру в стене. Он ударил ее во второй раз, и она выронила дробовик из рук.
Разоруженная, она понеслась в гостиную. Михаил, держа огнетушитель и тесак, последовал за ней, и нашел ее снимающей со стены декоративный ятаган. Держа клинок двумя руками, она прорезала лезвием воздух. Издав злой ухающий звук. Михаил вздохнул. Клинок был настоящим.
— Я устала от тебя, Фостин.
И это она мне говорит. Он представил себя с оружием. Как это все выглядело со стороны. С белой пеной на лице она должна была выглядеть довольно глупо. Но это было не так. С ней она выглядела чертовски ужасно,
Она размахнулась. Он закрылся огнетушителем. Она со всей силой ударила его по руке.
— Знаешь, я помню. Ту одну каплю.
Она снова замахнулась на него. Он увернулся, защищаясь баллоном, и используя нож, чтобы удержать ее на приличном расстоянии от себя. Он не мог играть по правилам с ятаганом.
— Что она сделала с тобой?
— Она сделала меня призраком.
— Разве призраки истекаю кровью так же сильно, как ты?
Она ударила его снизу, разрезав бедро. В то же самое время, он извернулся со своим ножом и провел рукой вверх, оставляя рваную рану на ее руке. Они оба отступили, залечивая свои порезы. Михаил огляделся, в поисках лучшего оружия. Возможно, она прятала его по всему дому. Он прятал.
Красуясь перед ним, она, пританцовывая, выгнула свой ятаган в дугу. Мрачный, он отступал, ища любой возможности. Проходя мимо длинной, низкой кожаной скамьи, его инстинкты шепнули ему. Обхватив скамейку, он использовал ее, для того, чтобы блокировать ее следующий удар. Ее лезвие прорезало кожаную подушку. Ему не нужен был щит-он хотел посмотреть что под ней, и был достаточно уверен, в своем предположении и под обивкой скамьи, он обнаружил револьвер в кобуре.
Она бросилась на него, но он кинулся в сторону, обеспечивая себе отличное положения для стрельбы.
— Ты не будешь в меня стрелять, — сказала она, поднимая свой меч.
Он выстрелил ей в плечо. Отдача отбросила ее к стене. Удивленная, она опустилась на пол, зажимая рану рукой. Кровь быстро пропитала ее ночную рубашку.
Наставив на нее пистолет, он сделал несколько осторожных шагов вперед, отшвыривая ее ятаган в сторону, и задался вопросом, что черт подери, ему теперь делать дальше.
Давным-давно он потерял ее, потому, что был слишком слаб, чтобы удержать ее. Демонстрация силы зашла слишком далеко. И он знал, что у него кишка тонка, зайти дальше. Его отец сказал, не давать ей выбора, но он не может прижать пистолет ей к виску и похитить ее. Это не сработает. Не с ней.
Алия Адад не была безвольной женщиной, которая признает сильную руку. В ее теле не было покорности. Она умрет прежде, чем подчинится его власти. Он испил ее. Он знал.
Подтверждая его мысли, она указала подбородком на пистолет.
— Покончи с этим.
— Нет.
— Я никогда не любила тебя, ты знаешь.
Он крепче сжал пистолет.
— Ты врешь. Я был там. Помнишь?
— И они называют женщин сентиментальными.
Она ползла вдоль стены, пытаясь сбежать от него не смотря на то, что не могла ходить.
— Я никогда не любила тебя. И никогда не полюблю.
Он не слушал. Он не мог позволить себе сомневаться. Если они были обречены быть вместе, у них есть путь, которому они должны были следовать. Но этот путь был рискованным, а нить надежды — тоньше паутины. Держа пистолет за спиной, он присел на корточки перед ней. Свободной рукой он стер пену с ее лица.
