соснового леса и нежного покачивания высоких трав на склоне, спускавшемся к озеру.
— К счастью, сейчас не туристический сезон, и цена аренды будет лишь малой частью от обычной, — сказала Пэгги Джейн, агент по недвижимости.
Хоуп повернулась, чтобы посмотреть на реакцию Фейт, и увидела ее слабую улыбку. Сестре дом тоже понравился. А как он может не понравиться? Для сдаваемого в аренду в доме было чисто и довольно симпатично. Мягкие кожаные диванчики с заклепками в стиле Дикого Запада, напротив них сосновая тумбочка для телевизора и пузатая дровяная печь. Толстые коврики навахо покрывали натертый до блеска деревянный пол, стены украшали изображения ковбоев в черных металлических рамках. На примитивных, грубо сколоченных столах восседали искусно сделанные лампы, они были из такого же черного металла, что и рамки картин, и вместе с другими вещами придавали дому некоторый налет американского Юга. Разнообразные кашпо были развешаны по стене, над которой была мансарда — и спальня Хоуп, потому что Фейт было бы слишком сложно каждый раз подниматься туда.
— Как здесь красиво, — сказала Хоуп. — Вы уверены, что семье, которая обычно арендует этот дом, этим летом он не понадобится?
— У Лореев трое мальчиков-подростков, и они обычно приезжают сюда только в лыжный сезон, — ответила Пэгги Джейн. — Когда я в последний раз разговаривала с миссис Лорей, она сказала, что они проведут это лето за границей.
— Посмотри на ванную, — из холла позвала ее Фейт. — Она даже больше, чем я думала. А из моей спальни открывается потрясающий вид на озеро.
Хоуп подошла и остановилась около сестры, у двери в ванную. Она была простой, без всяких изысков, пол покрыт сине-песочной плиткой. А в самой спальне была такая же грубоватая мебель и коврики, что и в гостиной. В ней стояла огромная кровать, над которой виднелись фотообои с женщиной-индианкой, делающей глиняную посуду. В углу старомодный гардероб, а справа от двери — столик-трюмо. Упомянутое Фейт окно занимало почти всю стену, и в него было отлично видно, как солнце играет на блестящей поверхности озера. Хоуп даже слышала, как крякают утки и чирикают птицы, названия которых она не знала.
Она уже почти забыла, как прекрасен Инчантмент.
— Кухня немного маловата, — сказала она, пытаясь умерить свой энтузиазм.
— Мне кажется, мы вполне обойдемся этой. «Дети из товарного вагона» от нее вообще были бы в восторге, — хмыкнула Фейт.
Хоуп сунула руки в карманы своих брюк капри.
— Ну, здесь все-таки не голые стены.
Она не сомневалась, что сможет найти что-то подешевле. И даже совсем задешево, если бы арендовала трейлер в «Лайзи Эйч». Но им с Фейт нужно сейчас уцепиться за что-то позитивное. И необходимо было иметь место для ребенка. Учитывая, в каких отчаянных обстоятельствах они оказались, для Хоуп было вопросом гордости в свой второй приезд в Инчантмент иметь возможность остановиться в таких комфортных условиях.
Она повернулась к Пэгги Джейн, которая прошла за ними в спальню.
— Мы берем его.
— Замечательно. Тогда вам просто нужно заполнить заявку на аренду и назвать мне пару ваших бывших домовладельцев. А потом мы быстренько проверим вашу кредитоспособность.
Хоуп ощутила, как по спине прокатился неприятный холодок. Как только Пэгги Джейн свяжется с ее прежними домовладельцами и скажет, кто она и откуда, хозяин ее дома в Сент-Джордже, пожилой мистер Орлис Дитс, сразу узнает, куда Хоуп уехала. Одинокий вдовец, который из-за сильного артрита редко выходит из дома. Ему много времени не понадобится, чтобы рассказать всем своим знакомым в Сент- Джордж о местонахождении Хоуп. Но ей придется связать свое прошлое и будущее хотя бы одной нитью…
Она подумала об Эрвине и остальных братьях. О том, насколько они не искушены в реальной жизни. Несмотря на то что мужчины гораздо больше женщин общались с язычниками, а некоторые — такие, как Боннер, — даже заканчивали университет, мир за пределами общины они обходили как можно дальше. Эрвин же особенно сильно цеплялся за церковные учения и проповедуемые им социальные основы. Это давало ему чувство всеобщего одобрения и ощущение власти, которые он вряд ли нашел бы в другом месте. Даже если ему удастся выяснить, куда они уехали, точного адреса он не получит. А времени и возможностей поиска у него, безусловно, не будет. Или будет?
Она заколебалась, и Фейт нахмурилась:
— Проверка кредитоспособности ведь не будет проблемой, да, Хоуп?
Хоуп глубоко вздохнула и даже сумела улыбнуться:
— Нет, конечно нет.
Они находились в восьмистах милях от Супериора. Конечно же они были в безопасности.
Глава 9
— Как сегодня было в школе? — поинтересовался Паркер у сына, изящным броском кидая ему футбольный мяч. Они играли во дворе размером в пол-акра[19].
Далтон на бегу поймал мяч и кинул его отцу.
— Нормально.
— Вы с Холтом не ссорились?
Далтон пожал плечами, рванулся вправо, чтобы поймать очередной бросок, и снова кинул мяч обратно.
Паркер не стал делать новый бросок, надеясь получить от сына что-то более содержательное, чем пожимание плечами. Языка тела обычно бывает достаточно; Паркер не считал, что жизнь надо осложнять подробностями и объяснениями. Но мать Холта, Мелоди Райдер, на прошлой неделе отозвала его в сторону и сообщила, что у Далтона есть проблемы с выражением чувств. Паркер собирался это исправить. Ему хотелось, чтобы у Далтона не было никаких проблем. Он до безумия любил сына.
— Я задавал тебе вопрос.
— Холт зубрила и слюнтяй, — сказал Далтон.
Паркер ощутил, что хмурится — частый случай в последнее время.
— Нехорошо так называть своего лучшего друга.
— Зато правда, — угрюмо отозвался мальчик.
Не похоже, чтобы Далтон раскаивался, но Паркер испытал сильное желание оставить все как есть. Сын выразил свои чувства очень доходчиво, а ведь цель разговора была именно в этом. В любом случае Паркеру было трудно сердиться на чувство, которое в нем самом отдавалось уже не первый год. Холт иногда бывал забавным и даже заразительно веселым, но чаще всего он был маменькиным сынком, который дулся по любому пустяку, хвастался спортивными способностями, которыми не обладал, и старался быть в центре внимания. Называть его слюнтяем было, конечно, нехорошо, но в этом действительно что-то было.
— Тебе же нравился Холт, — сказал он. — Что изменилось?
— Он стал превращаться в большого… — Далтон, похоже, старался подобрать слово поизящнее, — сосунка.
Паркер снова кинул ему мяч. Слишком сильный размах, и мяч полетел в кусты.
— Можешь привести пример?
Далтон сбегал за мячом и потом ответил:
— На днях он распустил нюни только потому, что Энтони стащил его домашнее задание и убежал с ним.
— А что бы ты сделал на его месте? — Мяч звучно приземлился в руки Паркеру.
— Я бы побежал за Энтони.
