ногтями за каждую щелочку, надеясь отыскать слабое место.
— Грейс. — Голос Эйрин был тихим, но настойчивым. — Грейс, это бесполезно. Прекрати.
Грейс поколебалась, а потом взглянула на свои пальцы: по ним текла кровь. Она молча кивнула и отошла от двери. Эйрин вздохнула и бросила тревожный взгляд на Лирит. Губы колдуньи были плотно сжаты, она молча сжимала худенькие плечи Тиры.
Грейс принялась ходить по клинообразной келье. Они пришли в себя через некоторое время после захода солнца — после того, как действие руны закончилось. Первое, что увидела Грейс, когда открыла глаза, было безмятежное лицо Тиры, склонившееся над ней. Теперь приближался новый закат. И Грейс знала, что когда над западными горами взойдет луна, она будет полной.
Может быть, попробовать кричать, но горло у нее болело так же сильно, как пальцы. Да и толку от этого никакого. Они больше не придут. Во всяком случае, до заката солнца. Орагиен высказался предельно ясно.
Старик, который встретил их у входа в башню, явился после рассвета и заговорил с ними сквозь щель в двери. Он назвался Гроссмейстером Серой Башни.
— Почему вы держите нас взаперти? — резко спросила Эйрин, прежде чем Грейс и Лирит успели заговорить.
Васильковые глаза баронессы метали молнии. Если Грейс успела забыть о благородном происхождении Эйрин, то юная баронесса о нем ей напомнила.
— Для всех будет лучше, если вы останетесь здесь, — устало, но решительно ответил Орагиен.
— И за какое преступление нас сюда посадили?
— Вы не совершали преступлений, добрая сестра. Завтра, после рассвета, мы вас отпустим, и вы сможете покинуть башню.
Грейс стиснула зубы. После рассвета… и после того, как они убьют Тревиса. Разве не это имел в виду старик? Голос Эйрин напоминал холодную сталь.
— Я баронесса Кейлаванская, со мной герцогиня, а также графиня из Толории. Все мы подруги королевы Иволейны. Неужели вы надеетесь, что вам не придется ответить за свое деяние?
Орагиен провел морщинистой рукой по лицу.
— В конце концов нам всем приходится держать ответ за свои деяния, добрая сестра.
Кровь отхлынула от лица Эйрин, и она не нашлась, что ответить. Лирит обняла ее за плечи и отвела в сторону. Орагиен тоже отступил от двери.
— Подождите! — попыталась закричать Грейс. — Вы так и не сказали, почему собираетесь убить Тревиса!
Однако дверь плотно закрылась, и с тех пор никто не подходил к келье.
Теперь Грейс сидела на одной из двух кроватей, стоящих в тесной келье. Она закрыла глаза и поднесла руку ко лбу. Они все проснулись с головной болью. Возможно, это результат рунного волшебства.
— Вот, выпей.
Грейс открыла глаза и увидела, что Лирит протягивает ей деревянную чашку. Им оставили кувшин с водой, немного хлеба и изюма. Грейс отпила воды, головная боль немного утихла.
— Может быть, нам следует попробовать еще раз, — сказала она, возвращая чашку и заглядывая в черные глаза Лирит, — использовать Дар.
Лирит положила тонкую руку на плечо Грейс.
— Стены сделаны из камня, сестра. А дверь — из дерева и железа. Здесь нет тумана или воды. Ты пыталась сегодня утром, когда у тебя было больше сил, но ничего не смогла сделать. Неужели ты рассчитываешь на успех сейчас, после стольких бесплодных попыток?
Грейс вздрогнула.
Нет, подобные мысли настоящее безумие, она слишком устала. Лирит ее друг.
— Ты права, — со вздохом сказала Грейс. — И даже если бы мы не так устали, Дар здесь значительно слабее. Не думаю, что во всей башне достаточно энергии, чтобы наполнить наперсток!
Эйрин провела рукой по удивительно гладкой стене.
— Нет, ты ошибаешься. Тебе мои слова покажутся странными, но в этих камнях есть жизнь. Она напоминает Дух Природы, но иная. Холоднее. И более отстраненная. Я не могу… — Она покачала головой. — Мне никак не удается ее постичь.
Грейс бросила на Эйрин благодарный взгляд. Она хотя бы пыталась.
— Миледи… — послышался слабый низкий голос. Грейс тут же вскочила, подошла к дальней стене кельи и опустилась на колени у щели возле основания стены — такой маленькой, что даже Тира не сумела бы просунуть в нее руку. Щель служила водостоком для соседних келий. Но что еще важнее, она дала возможность Грейс заглянуть к соседям. Она увидела кусочек каменного пола и две пары сапог. Дарж и Бельтан.
— Мы здесь, миледи, — послышался унылый голос эмбарца.
— И никуда не денемся, пока на нас надеты эти штуки, — послышался тенор Бельтана.
Раздался звон цепей — они показались Грейс тяжелыми.
— Значит, вам не удалось освободиться? — спросила Грейс, в голосе которой уже не осталось надежды.
— Мне очень жаль, — глухо прозвучал голос Бельтана. — Боюсь, даже тролль не сумел бы разорвать цепи.
— Миледи, — сказал Дарж, — я обратился к вам потому, что хотел узнать, какое сейчас время дня. Здесь нет окна.
Грейс посмотрела на неровный свет, падающий из узкого оконца.
— Близится закат.
Некоторое время в соседней келье царила тишина, а потом цепи зазвенели вновь, на сей раз громче, потом послышался крик ярости и боли.
— Они не могут так с ним поступить! Клянусь кровавым клинком Ватриса, не могут! О боги…
Грейс закрыла глаза, когда голос Бельтана оборвался.
— Простите нас, миледи, — послышался не такой громкий, но полный тоски голос Даржа. — Мы потерпели поражение. Нам не удалось спасти Тревиса.
Однако она не сумела произнести эти слова вслух.
Грейс по-прежнему не понимала, как все произошло. Ее видения должны исполниться, но ее не будет возле высокого камня, как она надеялась. Получалась какая-то бессмыслица. Ведь Тревис ее видел. А она заперта в келье!
Грейс открыла рот, чтобы утешить рыцарей…
… и тут в дверь постучали.
Она подняла голову. Лирит и Эйрин неотрывно смотрели на дверь, лишь Тира продолжала играть со своей куклой. В дверь снова постучали — теперь уже громче. А затем она распахнулась.
Грейс так удивилась, что замерла, даже не сделала попытки вырваться на свободу. В келью вошел человек в коричневой рясе. Он был молод, не больше двадцати, на уродливом лице сияла добрая улыбка.
— Кто ты? — спросила Грейс.
Молодой человек вытащил что-то из-под рясы и протянул Грейс. Грейс увидела руку, высеченную из серого камня. Она бросила удивленный взгляд на Эйрин и Лирит, а потом посмотрела в глаза молодому человеку.
— Что это? — прошептала она, зная, что сейчас произойдет нечто очень важное.
Юноша открыл рот. И Грейс увидела, что у него нет языка. Он судорожно сглотнул, его челюсть мучительно двигалась, лицо исказилось от напряжения. Наконец из горла вырвались невнятные звуки:
— О… лиг.
