— Не называйте меня сестрой! — злобно рявкнула сержант. — Вы — демон!!!
— Ладно, — не стал затевать бессмысленного спора Рассольников. — Пусть будет демон. Так мне можно прикоснуться к вашей планете?
— Нельзя, — уже более спокойно покачала головой космонавтка. — От прикосновения к святой земле все демоны мгновенно сгорают в пламени Божьего света.
— Но ведь Вайт не сгорел?
— Святой Учитель наградил его своей милостью, очистив тем самым его ауру. Только благодаря этому благословенная Богом земля не сожгла его в тот же миг, как только еретическая нога коснулась планеты.
— А если я тихонечко, одним пальчиком? Все-таки обидно: побывать на святой земле и не прикоснуться!
— Неужели тебе не страшно, демон? — от волнения перешла на «ты» космонавтка.
— Страшно, — кивнул Атлантида. — Но очень хочется.
— Хорошо, — после долгого внутреннего колебания согласилась девушка. То, что первое встречное разумное существо, пусть даже настоящий карми, демон, готово рискнуть жизнью, лишь бы дотронуться до почвы ее родины, космонавтку ничуть не удивило. — Но только одним пальцем!
Довольный Платон радостно кивнул.
Они дошли до люка, открыли его. Атлантида встал на колени, наклонился вниз и кончиком указательного пальца дотронулся до бетонной плиты.
— Ну, что ты чувствуешь? — нетерпеливо спросила девушка.
— Ты была права, — кивнул Платон и уперся в плиту всей пятерней. — Она горячая.
Рассольников отодвинул трость, качнулся вперед, ловко перевернулся в воздухе и вскочил на ноги. Несколько раз подпрыгнул:
— Все! Я стою на святой земле! Ну как, теперь я могу называть тебя сестрой Лиенной?
— А ну, быстро на катер! — по-змеиному прошипела космонавтка и, как только археолог оказался внутри, торопливо заперла люк. Затем хозяйским жестом взяла правую руку Платона, внимательно осмотрела ладонь. — Никаких следов… Ты правда ничего не почувствовал?
— Так, немного тепла, — пожал плечами Атлантида.
— Странно, — отпустила она руку. — Наверное, это из-за молитвы. Ведь ты вчера и сегодня молился вместе со мной перед трапезой. Скорее всего, твоя аура очистилась от темных потоков и Бог не стал тебя испепелять. Ты должен немедленно вознести благодарственную молитву!
— Ты забыла, кто я такой? Я не знаю никаких молитв!
— Идем скорее! — Сержант опять вцепилась в его руку и потащила за собой.
Вскоре Рассольников понял, почему на спасателе такие узкие коридоры: в том месте, где в обычных катерах располагаются капитанская каюта и оружейная комната, здесь находилось обширное помещение, прихватившее также часть окружающих полостей. Мягкий желтый пластик от стены до стены, панели под светлое дерево на стенах и потолке. Из мебели — только большой черно-белый портрет невероятно тощего, с короткой седой бородкой человека, сидящего в позе лотоса. Перед изображением на специальной полочке стояли в трех вазах яркие цветы, неотличимые от живых.
Сержант, прежде чем войти, сняла мягкие форменные тапки, поклонилась портрету, выбрала место чуть в стороне от центра комнаты и начала плавно раскручиваться. Атлантида без колебаний последовал ее примеру.
— Айри Лишна, айри Лишна, Лишна-Лишна, айри-айри, Лишна айри, айри Лишна, Лишна-Лишна, айри-айри… — принялась напевать девушка. Археолог по мере способностей подхватывал слова и мотив. — Айри-айри, Лишна айри, айри Лишна, айри Лишна…
Через некоторое время Рассольников ощутил, что по душе его растекается легкая беспричинная радость, отрешенность от любых проблем.
«Сейчас бы пару стопариков текилы для остроты ощущений, — подумал он. — Текила — лучший стимулятор для сопереживания».
Затем в сознание заползла мысль о том, как реагировали бы пассажиры крупнотоннажного лайнера, если бы во время полета его команда вдруг собралась вся вместе и принялась петь и кружиться, — и Платон не сдержал широкой улыбки. Девушка улыбнулась в ответ, громко хлопнула в ладоши, останавливая вращение, и упала на пол. Атлантида рухнул рядом.
— Руки раскинь, — прошептала она, — глаза закрой. Слушай дыхание Вселенной.
Рассольников ничего не слышал. Ему казалось, что катер описывает один бесконечный вираж, и если археологу не удастся удержаться за податливый пластик, то его размажет по ребристой стене, как джем по свежевыпеченной булке.
— Вот и все, — послышался над самым ухом голос Лиенны. — Теперь ты можешь ничего не бояться. Бог защитит тебя. Пойдем. Сегодня первый день после экадаши. Мы можем поесть чистой, живой пищи.
Окончание поста ознаменовалось тем, что теперь на столе стояли несколько сортов овощных и фруктовых салатов, странная холодная каша с крупно нарезанной морковью и ярко-изумрудной зеленью. Мяса не имелось ни кусочка.
Впрочем, питавшийся последнее время чуть ли не подножным кормом Атлантида к салатам и кашке отнесся с восторженным предвкушением — но вот графин с кипяченой водой и пара больших хрустальных бокалов для нее же выглядели настоящей издевкой над приличным человеком. Никогда в жизни профессор Рассольников не осквернил бы свои руки, наливая даме воду вместо приличного напитка! Однако сержант Тоус оказалась незнакома с правилами этикета и наполнила фужеры сама:
— Ну, как ты себя чувствуешь? — кушать космонавтка не торопилась. Возможно, после полноценного поста на еду ее не тянуло. А может, берегла фигуру — что при растительной диете является недостижимой фантазией.
— Сильно посвежевшим. — Рассольников, следуя въевшейся в кровь привычке, сделал глоток из бокала, едва не поперхнувшись (вода, чтоб ее!), после чего начал накладывать себе салаты.
— Заново родившимся, — поправила его Лиенна.
— Да, — согласился Платон, не видевший свежих помидоров почти три месяца. Как, впрочем, и консервированных.
— Теперь ты счастлив, — сообщила ему девушка. — Ты наконец-то познал истинного Бога, прикоснулся к истине. Теперь ты с ужасом вспоминаешь тот мрак, в котором томился долгие годы…
Рассольников время от времени поддакивал, поддерживая светский разговор, и наслаждался неожиданными сочетаниями свежих фруктов и овощей. Особую пикантность многим блюдам придавали незнакомые приправы — не столько вкусовые, сколько ароматические. Холодная каша также оказалась неожиданно приятной, но съесть Атлантида смог всего капельку, после чего опять взял в руки фужер.
— Да, настоящий кошмар, — поддакнул он последней фразе относительно своего гнусного прошлого. — Особенно на Ершбике.
— Но вот как ты мог, как ты мог? — с горячностью восприняла поддержку собеседника сержант. — Неужели это не вызывало омерзения у вас самих?!
— Вызывало, — согласился Платон. — Но клетка-то была заперта.
— Теперь клетка распахнулась, — развела руки космонавтка, — отныне ты чист и свободен. Ты можешь признаться в своих богопротивных поступках. Ведь ты — прощен.
— В каких именно поступках? — попытался уточнить Атлантида, дабы не наговаривать на себя лишнего.
— Но ведь всем известно, — наконец-то выдала сокровенное любопытство девушка, — всем известно, что демоны сосут друг у друга энергию, а самые развращенные вообще пьют кровь!
— Кровь пьют, — вынужденно признал Рассольников. — Но этот старинный обряд проводится только в храмах, только с раскаявшимися в грехах верующими. К тому же кровь они пьют не друг у друга, а у Господа нашего Иисуса Христа. Обряд называется «причастие». Принятие крови и плоти Бога. Но ты не пугайся, все не так страшно. Настоящей крови и плоти Бога уже давно на всех не хватает, поэтому их изготавливают из виноградного сока и пресного теста.
— И ты тоже пил кровь и ел мертвечину своего Бога? — ужаснулась Лиенна Тоус.
