дверные проемы нужно заклеить бумагой или зацементировать, куски стены оставить голыми, и так далее. Нейтральная зона. Нашему архитектору это очень понравилось, но дизайнеры сочли это полным безобразием. Один из них согласился взяться за работу, и мы его наняли; но когда дело дошло до непосредственного воплощения проекта в жизнь, он не выдержал.
- Плевать я хотел на ваши деньги, - кричал он. – Да если про это узнают, моей карьере конец. Это кошмар какой-то!
Пришлось нам его уволить. Он подал на нас в суд. В дело вмешался Марк Добенэ. Не знаю, чем все это кончилось. Возможно, дело и по сей день не закрыто - кто знает.
Вобщем, под конец мы взяли художника по декорациям. Идея – блестящая – принадлежала Назу. Фрэнк, так его звали. Он занимался декорациями к фильмам, так что концепцию частичного декора понял. В декорациях к фильмам бывает куча нейтральных зон - в конце концов, нужно сделать похожим на настоящий только тот кусок, который попадает в кадр; все прочее остается некрашеным, лишенным деталей, пустым. Фрэнк привел с собой реквизиторшу по имени Энни. В дальнейшем она оказалась незаменимой.
Однажды во время подготовительного периода в дом пришел Мэттью Янгер. Я велел ему продать акций на четыре миллиона, когда только купил здание. Всего оно обошлось в четыре с лишним: три с половиной – сама цена, плюс юридические затраты, налоги и все такое, плюс взятки по две штуки каждая, которые мы дали кое-кому из долгосрочных жильцов, чтобы заставить их отказаться от своих прав и выехать без задержки. Отказались только двое; не прошло и недели, как оба передумали. Как их уговорили, я не интересовался.
Поразительно, однако, то, что к тому времени, когда Мэттью Янгер посетил меня на объекте, спустя несколько недель, стоимость моего портфеля опять выросла почти до того уровня, на котором находилась до продажи акций.
- Прямо как йогурт, - сказал я, - или хвост ящерицы - если отчекрыжить, опять отрастает.
- Спекулятивные сделки! – улыбнулся он во весь рот.
Его голос гудел, поднимаясь вверх по лестнице, отскакивая, словно наэлектризованный, от стоящих по отдельности чугунных перил, которые по частям отрывали от лестницы. В каталоге они выглядели как надо, но стоило нам их установить, все изменилось, и теперь их решено было оторвать и заменить.
- Технологический и телекоммуникационный секторы сейчас как раз переживают бум, - продолжал он. – Взлетают со скоростью прямо-таки космической. Это замечательно, но вы поймите – вы же открыты, вы подвержены риску в громадной степени.
- Открыт, - повторил я. – Мне нравится, когда я открыт.
Я вывернул обе руки ладонями наружу и приподнял – почти незаметно, но все же достаточно, чтобы в правом боку началось приглушенное покалывание.
- Я вам подготовил график, - с этими словами Мэттью Янгер вынул из своего досье большой лист бумаги, - на котором показан средний рост этих агрегированных секторов за восемь лет. Если посмотреть...
Повернутыми наружу ладонями я почувствовал покалывание другого рода - не то, что шло изнутри, а внешнее. Казалось, будто на них падает множество частичек. Я поднял глаза – с лестницы над нами летели гранитные крошки.
- Пойдемте на улицу, - сказал я.
Я вывел Мэттью Янгера во двор. В тот день там устанавливали качели. В моем первоначальном видении двора качелей не было – но они выросли там позже, по мере того, как я продолжал об этом думать: бетонный пятачок с качелями и деревянное возвышение в нескольких футах справа от него. Рабочие уже залили участок цементом и теперь, пока он не застыл, вкапывали туда основание качелей. Мэттью Янгер поднял свою схему к небу.
- Смотрите. В этот первый четырехлетний период, который охватывает график... вот тут, видите? они поднимались довольно резко. Но вот здесь, в следующие два года, они снова упали – причем столь же резко. Нырнули еще ниже, чем стояли тут, в начале. Отсюда они снова начали подниматься, а с тех пор, как мы их купили, рвутся ввысь со скоростью просто феноменальной. Но если им снова вздумается рухнуть...
- А на это есть какая-нибудь причина? – спросил я.
- Нет. По всем признакам они должны подняться еще выше. Но на сто процентов предсказать, куда пойдет рынок, никогда нельзя.
- Разве это не ваша работа?
- Ну да, конечно. В немалой степени. Но здесь существует некая доля случайности – непредсказуемая компонента, которой нравится порой идти против ожиданий, путать все карты.
- Осколок, - произнес я.
- Как, простите?
- Продолжайте.
- Ага. Ну что ж. Значит так: осторожность – а это в первую очередь диверсификация – позволяет эту компоненту в большой степени нейтрализовать. Что и возвращает нас к вопросу риска. Так вот, если...
- Ш-ш-ш! – перебил я его, подняв руку.
Я смотрел на неровную линию, проходящую по его графику, на ее выступы и извилины. Перейдя в своей лекции от цифр к случайности и тому подобным вещам, он не заметил, как левая сторона графика загнулась книзу, и теперь линия, обозначавшая стоимость, шла вертикально, как трещина у меня в ванной. Я пробежал по ней глазами вверх и вниз, двигаясь по ее краям, следуя ее направлениям.
Увидев, что я на нее смотрю, Мэттью Янгер расправил ее.
- Нет! – воскликнул я.
- Простите, что вы?
- Было лучше, когда вы... Можно мне этот график?
- Конечно! – прогудел он в ответ. – Да, посмотрите как следует сами в свободное время. Я вам тут оставлю кое-какие инвестиционные профили, я их подготовил для вас на случай, если захотите диверсифи...
Его гудение утонуло в звуке сверления, донесшемся из открытого окна на третьем этаже. Мэттью Янгер протянул мне график, за ним – кипу бумаг, и я проводил его к выходу.
- Вы не могли бы посмотреть в словаре слово «speculation»? – попросил я Наза, когда мы в тот день ехали к стекольщику.
- Конечно.
Он вытащил свой мобильный и набрал сообщение. Ответ пришел через десять минут.
- Способность видеть, - зачитал Наз, - наблюдение за небесами, звездами и т.д.; обдумывание или глубокое изучение предмета, размышление, высказывание предположения; участие в торговых операциях. От лат. speculari – высматривать, наблюдать и specula – сторожевая башня. Первое упоминание...
- Сторожевая башня, - произнес я, - небеса – это мне нравится. Небеса лучше видно со сторожевой башни. Но там ты открыт.
- Да, пожалуй, - ответил Наз.
По дороге от стекольщика назад в мой дом мы сделали крюк, завернув ко мне в квартиру. Я все еще ночевал там, ожидая, пока будет готов мой дом, но времени там проводил очень мало: уезжал рано утром, возвращался поздно вечером, спал несколько часов и отправлялся обратно. В то утро я забыл там каталог облицовочных материалов и велел водителю заскочить туда, чтобы его забрать.
Когда мы туда приехали, у моей двери стоял, звоня в нее, Грег. Я заметил его, уже выйдя из машины – иначе можно было бы попросить водителя объехать вокруг квартала и завернуть обратно через пару минут. Грег обернулся и увидел меня; я очутился в ловушке.
- С ума сойти! – закричал Грег. – Ничего себе машина, мужик!
Я ничего не сказал. Машина была и вправду ничего - довольно длинная, с такими задними дверцами, открывающимися посередине. Однако дело тут было не в показухе - она вообще понадобилась мне только потому, что в мою «Фиесту» не поместились бы письменный стол с факсом. Как только все заработает как надо, я от нее избавлюсь и вернусь к «Фиесте».
Грег стоял на моем пороге, в нескольких футах от меня.
