плавно сползла на асфальт к ногам ненавистного чужестранца.
Она пришла в себя и поняла, что ее несут по лестнице, затем ставят на ноги, и она стоит или, вернее, висит на своем спутнике, а он вставляет ключ в замок. Затем он снова поднял ее, внес в комнату и опустил на диван. Фиона сделала попытку обратиться к нему, но безуспешно.
— Подождите, — остановил он ее, открыл дверь и нашел крошечную кухоньку. Вернувшись со стаканом воды, он приподнял ее голову и поднес стакан к губам. Она хотела было сесть, но он удержал ее. — Не двигайтесь. Мне бы не хотелось, чтоб вы снова отключились. — Он помолчал и добавил: — Не понимаю, как девушки пьют эту дрянь. Право, вам это не к лицу.
— Да откуда вы взяли. Просто мне стало плохо. Вы никогда не видели, как падают в обморок?
Он с иронией посмотрел на нее:
— Милая девочка, вы что, меня за идиота принимаете?
Он окинул взглядом комнату с ее ультрамодной обстановкой, резкими пятнами абстрактных картин, яркими обоями в красную полоску и золотой дальней стеной, с недоумением увидел подвенечный наряд, фату с венцом из флердоранжа, столики, заваленные подарками.
— Комната невесты! Уж не вы ли эта невеста?
— Да, — подтвердила Фиона и прикусила губу.
Гость прищурился:
— Не хотите ли вы сказать, что выходите замуж за того... за того малого, что я сейчас отвозил домой? Если да, то я бы на вашем месте дважды подумал перед тем, как сделать это. Вы и сами, разумеется, хороши...
— Я не за него выхожу замуж, — сухо проговорила Фиона.
Внимательно смотревшие на нее серые глаза были холодны как сталь и презрительны.
— И когда же свадьба?
— В субботу, — отвечала Фиона через силу. Ей просто не хотелось ничего объяснять.
— А где жених?
— Насколько я знаю, где-то на полпути из Южной Африки.
— Ах вон оно что. — Голос был резкий, как удар хлыста, но Фионе сегодня столько досталось, что одним ударом больше, одним меньше, значения не имело. — Так у вас сегодня была прощальная гулянка, так, что ли? Черт знает что. О, женщины! Ни в одной нет ни правды, ни верности. Впрочем, не мое дело! Хотите кофе? Это немного прояснит голову.
— Благодарю. Я и сама могу приготовить кофе. Как только вы удалитесь.
Он направился обратно в кухоньку. Фиона спустила ноги с дивана, но тут же почувствовала, как ее трясет и мутит. Она поспешно прилегла. Он вернулся с кофе:
— Я сделал крепкий, черный и сладкий.
Кофе был очень крепкий, но Фиона выпила его в два глотка, лишь бы побыстрее отделаться от незнакомца. Взглянув на его чашку, она заметила двусмысленно:
— Похоже, вам тоже нужен крепкий кофе.
— Да, только по другой причине. У меня был трудный вечер.
Фиона вспомнила его слова той женщине по имени Флер: «Мы закончили разговор. Больше говорить не о чем».
Он поставил чашку, поднялся и посмотрел на нее. Впервые за все время в его глазах появилась неуверенность.
— С вами все в порядке? Может, мне кому-нибудь позвонить?
— Нет, спасибо. Мне не хочется, чтоб кто-нибудь был со мной.
— Я завтра позвоню, чтобы узнать, не мучаетесь ли вы с...
— О, ради Бога, не беспокойтесь. У меня завтра... очень напряженный день. Будут люди... Мне будет...
Его неприятный смех прервал ее.
— Понимаю. Жених возвращается. И вам бы не хотелось, чтоб он что-нибудь знал. Спокойной ночи.
Он ушел.
Порой судьба бывает доброй или снисходительной и подбрасывает за неудачи какую-нибудь награду. Такой наградой для Фионы была возможность уехать не только из Эдинбурга, но и из Англии. Эта милость выпала ей через подругу Робин, которая должна была быть подружкой на свадьбе, ту самую Робин, что, сопереживая всем сердцем, старалась всеми силами скрыть радость, которая совершенно неожиданно выпала ей самой.
Фиона чувствовала, что Робин пытается что-то скрыть, подавить внутреннее возбуждение, и, положив руку ей на колено и наклонившись к ней, спросила:
— В чем дело, Робин? Ты прямо умираешь от желания что-то мне рассказать и не можешь.
Робин закусила губу, глаза ее наполнились слезами.
— О, Фиона. Все это кажется столь жестоким и несправедливым, но это может помочь тебе... если ты и правда хочешь уехать. Как подумаешь, что твое счастье вот так рухнуло, а мое, мое...
Вероятно, Фиона так много выстрадала за эти несколько дней, что чувства ее обострились до крайности и она сразу поняла, в чем дело. Со спокойной уверенностью она спросила:
— Дин вернулся?
Несколько месяцев назад Робин серьезно поругалась со своим женихом Дином, и Дин уехал к себе в Канаду.
— Да, Фиона, он вернулся. Прилетел два дня назад. Все встало на свои места. Это было недоразумение, никто не виноват. Дин сказал, что не может рисковать еще раз. Что, дескать, если уж мы ссоримся, то можем ссориться и после свадьбы. Она будет тихая, без всякого шума. По особому разрешению. А потом мы тут же летим в Канаду. Я просто ума не приложу, что делать с этой работой в Новой Зеландии, о которой я договорилась. Что, если...
— Ты подумала, не соглашусь ли я на нее? Разумеется, соглашусь.
Неожиданная удача чуть не повергла Робин в панику.
— Но Фиона, я насела на тебя. Это, наверно, нечестно... А вдруг ты пожалеешь.... хотя, конечно... — И она так же внезапно остановилась.
Фиона улыбнулась:
— Ты хотела сказать: «Хотя, конечно, в твоем случае надеяться не на что». Мне надоело, что, говоря со мной, люди всякий раз останавливаются на полуслове. Да, Робин, что было, то было, я это приняла, и ничто меня здесь не держит. Так что насчет этой работы в Новой Зеландии? Я помню, ты что-то мне о ней говорила, но я последнее время жила как во сне и толком ничего не поняла. Разве какой-то родственник этих людей, к которым ты должна была ехать, не был в Эдинбурге и не разговаривал с тобой? Не могла бы я встретиться с ним и представиться, чтоб он сам решил, могу ли я заменить тебя?
— Все не так просто, Фиона. Ситуация усложнилась. Несколько недель назад со мной действительно провел собеседование брат моего работодателя. Он здесь по поводу какого-то проекта, кажется инженерного, если не ошибаюсь. Он все устроил, затем вернулся на континент, а на прошлой неделе возвратился сюда, чтобы довести дело с моей поездкой до конца — заказать место в самолете и все прочее. Он отличный парень. На меня он произвел впечатление. Его брат живет где-то в глуши в Новой Зеландии, на берегу красивого озера, «у черта на куличках», как выразился этот человек. Держит отару овец. Он хочет, чтобы дети получили домашнее образование по полной школьной программе. Их четверо: два мальчика и две девочки. Гувернантки не задерживаются, приходят и уходят. Некоторых пугает глушь и изоляция. Но первая жена могла и сама заниматься с ребятишками. Она умерла, а мачеха, насколько я поняла, женщина несколько легкомысленная. Но вся беда в том, что брата внезапно вызвали и он не может провести собеседование с тобой. Что тем более прискорбно, поскольку гувернантка нужна им просто позарез. Отец детей застрелился, он перелезал через забор — очевидно, несчастный случай, — и выстрелило ружье без предохранителя. Брат не медля улетел туда. А тут Дин как с неба свалился. С твоим опытом реабилитации трудных детей ты просто клад для них. Зарплата, по его словам, достаточно высокая. Если тебе там не понравится, за год ты сможешь накопить денег, чтобы вернуться.
