Трис, медленно поворачивая голову, провожал взглядом штабную машину. В его взгляде были и гнев, и горький упрек, и обида.
— Куда ты теперь идешь? — спросил Шукшин.
— Домой, в Мазайк, — ответил Трис, глядя вслед колонне.
— Но там еще немцы!
— Выбьем. Поднимем народ и выбьем. Бельгийцы не сложат оружия, пока не будет свободной вся страна… А вы куда пойдете, Констан?
— «Нам надо собрать бригаду. Я послал людей в Брей и в Хасселт, жду их возвращения.
На другой день, как только рассвело, американские танки пошли к каналу. Шукшин с горечью, с болью в сердце думал: «Тысячи жизней отданы напрасно, тысячи жизней! Мосты в руках врага! Сколько погибнет солдат, пока удастся форсировать канал, выйти к Маасу… Много еще прольется крови на этом канале, много…»
Американские и английские части простояли на каналах почти месяц. Монтгомери попытался выбросить в тыл немцам, за Маас, воздушный десант, но это не дало результатов. Десантная дивизия была полностью истреблена врагом, который, выиграв время, сумел сосредоточить на этом направлении значительные силы и закрепиться на выгодных рубежах. В руках врага оставалась и Голландия. С ее побережья гитлеровцы продолжали обстреливать летающими снарядами Лондон, били по Антверпену — основному порту снабжения союзников в Западной Европе.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ, МЫ — СОВЕТСКИЕ ЛЮДИ
Прощай, Бельгия!
Бригада вступила в Леопольдсбург. Город был забит английскими войсками. Несмотря на близость фронта, солдаты толпами бродили по улицам в поисках развлечений, осаждали кафе и бары. На площадях совершенно открыто стояли колонны грузовиков, танки. Немецкие самолеты уже много дней не появлялись.
Бригада расположилась на южной окраине города, в бывшем лагере немецкой воинской части. С помощью бельгийцев помещения были быстро приведены в порядок и оборудованы. Кучеренко, у которого повсюду оказывались свои люди и который всегда знал, что и где можно найти, раздобыл мебель, одеяла, одежду, продовольствие. Делегация рабочих Леопольдсбурга передала бригаде полный комплект инструментов духового оркестра…
Бригада выстроилась на плацу, и начальник штаба Воронков зачитал приказ, в котором объявлялся установленный командиром бригады распорядок дня. Старший политрук Маринов, обращаясь к партизанам, сказал:
— С завтрашнего дня начинаются организованные занятия по боевой и политической подготовке. Мы не знаем, когда нас отправят в Советский Союз и мы вступим в бои в составе Красной Армии. Возможно, придется действовать здесь, вместе с союзными войсками. Это решит Советское правительство. Сейчас наша задача — готовиться к новым боям… — Маринов говорил, прохаживаясь вдоль строя и зорко, пристально вглядываясь в лица партизан. — Я не буду напоминать вам, что каждый из нас здесь, на чужой земле, должен высоко держать звание советского человека. Я только хочу сказать вам об одном: каждый наш поступок, каждый шаг должен быть проникнут ответственностью перед Родиной… Лесная жизнь кончилась. На другой день, в шесть часов утра, над лагерем звонко запела труба. Партизаны, раздетые по пояс, высыпали во двор городка.
— На физическую зарядку — становись! — подал команду дежурный по бригаде.
После завтрака политруки отрядов провели политическую информацию, а потом на плацу начались занятия по строевой подготовке. Английские солдаты столпились
В полдень в бригаду приехал английский офицер. Он передал, что в Леопольдсбург прибыл представитель штаба армии, полковник, и просит командира русских партизан срочно явиться к нему для разрешения неотложных вопросов.
В английский штаб поехали Шукшин, Дядькин и Маринов. В качестве переводчика с ними отправился отец Алексей.
Комната, куда ввели русских, была узкой и непомерно длинной. В самом конце ее за массивным черным столом сидел плотный розовощекий полковник. Наклонив набок крупную, совершенно белую голову, прищурив светлые, проницательные глаза, он с живым интересом, изучающе смотрел на русских. Слева от полковника стояли два офицера. Один из них, высокий, поджарый майор, был в американской форме.
Кивком головы ответив на приветствие русских, полковник спросил резким, грубоватым голосом:
— Кто вы? Кто у вас начальник?
Шукшин посмотрел на полковника, бросил на диван шляпу и молча, не спеша уселся в глубокое кожаное кресла у стола.
— Перед вами, полковник, командир русской партизанской бригады полковник Красной Армии (Шукшин, задетый тоном англичанина, повысил себя в звании). С кем я имею честь говорить?
Полковник поднялся, представился. Повернувшись к Дядькину и Маринову, предложил им сесть. «Вот так бы сразу!»— усмехнулся в душе Шукшин.
Англичанин придвинул коробку с сигарами.
— Прошу, господа… Я рад случаю познакомиться с русскими партизанами. Ваши люди хорошо дрались на мостах. Я слышал, слышал… Чем вы теперь занимаетесь, полковник?
— Приводим себя в порядок. Война ведь еще не окончена.
— Да, да, война еще не окончена… — Полковник повернулся к капитану, что-то негромко сказал ему. Тот вышел. Полковник взял из коробки сигару, ножом срезал конец, чиркнул зажигалкой. Глядя на вспыхнувший огонек, проговорил:
— Мы надеемся, господин полковник, что люди вашей бригады будут рады вступить в союзную армию, продолжать войну вместе с нами? В ближайшие два-три дня мы сможем обеспечить вашу бригаду обмундированием. Я думаю, что наша военная форма понравится вам…
Шукшин переглянулся с Мариновым.
— Бригада может действовать только как самостоятельная часть Красной Армии. Войти в подчинение союзной армии без приказа Верховного Главнокомандующего мы не имеем права.
Вернулся капитан. Следом за ним шел долговязый солдат с большим блестящим подносом.
Полковник, наполнив бокалы, шутливо сказал:
— Я знаю, что вы с большим удовольствием пьете водку. Русские знают, что надо пить!
— Русские знают толк не только в водке, — ответил Маринов, поднимая высокий хрустальный бокал, наполненный игристым, янтарно-светлым вином. — Хорошее шампанское мы тоже любим…
Американский майор, молча наблюдавший за русскими, что-то сказал полковнику. Тот кивнул головой и обратился к Шукшину:
— Как питаются ваши люди? Вы не испытываете трудности со снабжением?
— Мы тут жители старые, господин полковник. Бельгийцы о нас заботятся!
— Можем взять вас на довольствие. В английской армии неплохо кормят, вы в этом убедитесь. Сообщите, сколько у вас людей, и я отдам приказ интендантам… Сколько в вашей бригаде людей?
— Благодарю за внимание, господин полковник. Но нам не хочется обременять вас лишними заботами. Пока нам хватает продовольствия. Если у нас будет нужда, я с удовольствием воспользуюсь вашей помощью.
