Шукшин вопросительно и вместе с тем настороженно взглянул на Маринова. Жульян заметил этот взгляд, дружески подмигнул Шукшину:
— Я партизан. У меня есть паспорт! — Жульян откинул полу пиджака и вытащил из-за пояса большой пятнадцатизарядный пистолет. — Вот мой документ! — Жульян подбросил пистолет на ладони и громко рассмеялся.
— Документ солидный! — проговорил Новоженов, с завистью поглядывая на пистолет.
— Вы старший, командир? — спросил Жульяна Маринов.
— Старший. Комендант. — Жульян сунул пистолет за пояс и, обломив ветку, очертил ею большой круг. Ткнул веткой в центр круга, проговорил — Мазайк. Город Мазайк! — Убедившись, что его поняли, он повел веткой по кругу — Опитер, Опутерен, Нерутерен, Опповен, Ротэм, Эллен… Я комендант района. Главный!
— Ясно! — ответил Маринов и показал рукой на Шукшина: — А это наш главный.
Жульян, взглянув на Шукшина, удовлетворенно кивнул головой и принялся набивать табаком трубку.
— Что русские собираются делать, какие у них планы?
— Мы собираемся бить врага, — ответил Шукшин. — Мы бежали из лагерей для того, чтобы помочь вам бить фашистов. Нас сейчас мало, но будет больше. Мы хотим драться против общего врага вместе с вами.
— Будем вместе! Будем бить бошей вместе! — горячо проговорил Жульян и протянул Шукшину руку. — Русские — смелые парни… Сталинград! О!..
— Из лагерей ушло много русских. Их надо найти, собрать, — сказал Шукшин. — Вы поможете их найти?
— Поможем! Мы их знаем.
— А как у вас с оружием? — осторожно спросил Шукшин.
— С оружием плохо, камерад.
— Меня зовут Константином. Констан по вашему.
— Плохо, Констан! — Жульян озабоченно потер щеку и неожиданно улыбнулся. — Ничего, у бошей много оружия. Возьмем, друг!
— Возьмем! — ответил Шукшин, восхищенно глядя на Жульяна. Этот парень нравился ему все больше.
На другой день Жульян приехал в лес вместе со своим помощником и другом Трисом, маленьким, толстым и на вид добродушным человеком. К багажникам их велосипедов были привязаны большие свертки. В свертках оказались костюмы для Шукшина и Зуева, шляпа, кепка, две рубашки, галстуки и прочие принадлежности туалета, вплоть до запонок.
Вручая Шукшину шляпу, Жульян пошутил:
— Вы будете настоящий бельгийский фермер, бауэр. Только надо живот иметь. У богатого бауэра большой живот.
Костюмы пришлись впору. Новоженов, похаживая вокруг Шукшина и Зуева, приговаривал:
— Гляди-ка ты, прямо джентльмены. Жалко, бельгийская королева в Англию уехала, а то бы прямым ходом в гости… На худой конец к коменданту лагеря визит нанести можно. Вот было бы дело!
— Погоди, придет время! — ответил Зуев, повязывая галстук. — Теперь только ботинки раздобыть — и порядок, можно работать!
— Ботинки потом, товарищ из Мазайка привезет, — сказал Жульян.
Шукшин спросил коменданта, не видел ли он кого-нибудь из русских. Жульян ответил, что завтра отправится их искать, объедет всех русских, которые живут в его районе.
— Вы сможете передать им мое письмо?
— Пишите! — Жульян достал блокнот и карандаш.
Шукшин опустился на траву, подумав, написал крупными буквами:
— Русский отряд — это хорошо! — одобрительно сказал Жульян. — Я понимаю… Хорошо! — Он снял шляпу, спрятал письмо под подкладку и стал собираться в дорогу.
Проводив бельгийцев, русские спустились в землянку.
— Ребята, видать, толковые, — проговорил Шукшин, закуривая. — Они нам помогут сколотить отряд.
— Считай, что он уже есть, — ответил Маринов. — Людей мы соберем быстро.
Жульян приехал через три дня. Положив велосипед на траву, он устало отер платком запыленное лицо, снял шляпу и извлек из нее пачку разноцветных бумажек. Это были записки, переданные русскими. Один написал на газете, другой — на обрывке какого-то плаката, третий — на коробке из-под сигарет…
Шукшин взял записки. Маринов, Зуев, Новоженова обступили его, всем не терпелось узнать их содержание.
— «Для того и бежал, чтобы драться, — начал читать вслух Шукшин — Со мной трое. Марченко…»
— Марченко! Яков Марченко! — воскликнул Новоженов. — Быстро же он добрался… А это от кого? Базунов…
— Он, мать честна! — обрадованно проговорил Зуев. — Я его еще там, в Германии, знал. — Поговорка у него такая — мать честна…
— Постой, Зуев, никак не разберу…
Прочитать очередную записку было делом нелегким. Шукшин с трудом разобрал каракули: «Я живу ниче, хоша и один. В отряд итти желам. Пропишите свой адрис. Митрий».
— Сурьезный, видать, мужчина! — расхохотался Новоженов. — Адрес прописать требует!.. Лесной проспект, тридцатая сосна, звонить четыре раза…
— Да уж не наш ли это Митя, рыжий? — проговорил Зуев, беря у Шукшина записку. — Помните, в третьем бараке увалень такой был, дурачком все прикидывался? Хитрый мужик, хоть с виду лопух лопухом…
Было решено, что сегодня же ночью Шукшин и Жульян пойдут по лесам, чтобы встретиться с русскими.
— Познакомьте меня с обстановкой, — попросил Шукшин. — Какие предприятия расположены в окрестности, где проходят железные дороги, где стоят немецкие части, много ли тут «черных»?
Жульян рассказал, что они находятся в северо-восточной части провинции Лимбург, недалеко от голландской границы. Ближняя железная дорога километрах в шести. Поблизости больших заводов нет. Только шахты. Немецких войск много на побережье, особенно в Антверпене. Крупные части стоят в Лувене, Хасселте, Мазайке, Брее. Сюда, в Бельгию, перебрасываются остатки войск, разбитых на советско- германском фронте. Они тут переформировываются, несут охранную службу. Потом их снова отправляют на Восток. «Черных», фашистов, в районе Мазайка больше, чем в других местах: тут немало выходцев из Германии, богатых фермеров, которые сотрудничают с немцами. Но зато в Лимбурге есть леса, здесь легче скрываться. Население хорошо поддерживает партизан. Сопротивление врагу после Сталинграда усилилось.
Внимательно выслушав Жульяна, Шукшин сказал:
— Мы рассчитываем, что вы поможете нам хорошо разведать район, изучить местность. Мы должны знать в деревнях людей — «белых» и «черных». Каждая наша группа должна быть связана с вашими
