богатства, а ты все еще пичкаешь',- сказал Балакирев. [79, с. 20.]
Однажды государь спорил о чем-то несправедливо и потребовал мнения Балакирева; он дал резкий и грубый ответ, за что Петр приказал его посадить на гауптвахту, но, узнавши потом, что, Балакирев сделал справедливый, хотя грубый ответ, приказал немедленно его освободить. После того государь обратился опять к Балакиреву, требуя его мнения о другом деле. Балакирев вместо ответа, обратившись к стоявшим подле него государевым пажам, сказал им: 'Голубчики мои, ведите меня поскорее на гауптвахту'. [79, с. 21.]
- Знаешь ли ты, Алексеич! - сказал однажды Балакирев государю при многих чиновниках,- какая разница между колесом и стряпчим, то есть вечным приказным?
- Большая разница,- сказал, засмеявшись, государь,- но ежели ты знаешь какую-нибудь особенную, так скажи, и я буду ее знать.
- А вот видишь какая: одно криво, а другое кругло, однако это не диво; а то диво, что они как два братца родные друг на друга походят.
- Ты заврался, Балакирев,- сказал государь,- никакого сходства между стряпчим и колесом быть не может.
- Есть, дядюшка, да и самое большое.
- Какое же это?
- И то и другое надобно почаще смазывать... [77, с. 40.]
Один из камергеров был очень близорук и всячески старался скрывать этот недостаток. Балакирев беспрестанно трунил над ним, за что однажды получил пощечину, и решился непременно отплатить за обиду.
Стр. 13
Однажды во время вечерней прогулки императрицы по набережной Фонтанки Балакирев увидел на противоположном берегу, в окне одного дома, белого пуделя.
- Видите ли вы, господин камергер, этот дом? - спросил Балакирев.
- Вижу,- отвечал камергер.
- А видите ли открытое окно на втором этаже?
- Вижу.
- Но подержу пари, что вы .не видите женщины, сидящей у окна, в белом платке на шее.
- Нет, вижу,- возразил камергер.
Всеобщий хохот удовлетворил мщению Балакирева. [77, с. 81.]
В одну из ассамблей Балакирев наговорил много лишнего, хотя и справедливого. Государь, желая остановить его и вместе с тем наградить, приказал, как бы в наказание, по установленному порядку ассамблей, подать кубок большого орла.
- Помилуй, государь! - вскричал Балакирев, упав на колена.
- Пей, говорят тебе! - сказал Петр как бы с гневом.
Балакирев выпил и, стоя на коленах, сказал умоляющим голосом:
- Великий государь! Чувствую вину свою, чувствую милостивое твое наказание, но знаю, что заслуживаю двойного, нежели то, которое перенес. Совесть меня мучит! Повели подать другого орла, да побольше; а то хоть и такую парочку! [77, с. 58.]
По окончании с Персиею войны многие из придворных, желая посмеяться над Балакиревым, спрашивали его: что он там видел, с кем знаком и чем он там занимался. Шут все отмалчивался. Вот однажды в присутствии государя и многих вельмож один из придворных спросил его: 'Да знаешь ли ты, какой у персиян язык?'
- И очень знаю,- отвечал Балакирев.
Все вельможи удивились. Даже и государь изумился. Но Балакирев то и твердит, что 'знаю'.
- Ну а какой же он? - спросил шутя Меншиков.
Стр. 14
- Да такой красной, как и у тебя, Алексаша,- отвечал шут.
Вельможи все засмеялись, и Балакирев был доволен тем, что верх остался на его стороне. [78, с. 41- 42.]
Один придворный спросил Балакирева:
- Не знаешь ли ты, отчего у меня болят зубы?
- Оттого,- отвечал шут,- что ты их беспрестанно колотишь языком.
Придворный был точно страшный говорун и должен перенесть насмешку Балакирева без возражений. [78, с. 46.]
Некогда одна бедная вдова заслуженного чиновника долгое время ходила в Сенат с прошением о пансионе за службу ее мужа, но ей отказывали известной поговоркой: 'Приди, матушка, завтра'. Наконец она прибегнула к Балакиреву, и тот взялся ей помочь.
На другой день, нарядив ее в черное платье и налепив на оное бумажные билетцы с надписью 'приди завтра', в сем наряде поставил ее в проходе, где должно проходить государю. И вот приезжает Петр Великий, всходит на крыльцо, видит сию женщину, спрашивает: 'Что это значит?' Балакирев отвечал: 'Завтра узнаешь, Алексеевич, об этом!' - 'Сей час хочу!' - вскричал Петр. 'Да ведь мало ли мы хотим, да не все так делается, а ты взойди прежде в присутствие и спроси секретаря; коли он не скажет тебе 'завтра', как ты тотчас же узнаешь, что это значит'.
Петр, сметав сие дело, взошел в Сенат и грозно спросил секретаря: 'Об чем просит та женщина?' Тот побледнел и сознался, что она давно уже ходит, но что не было времени доложить Вашему Величеству.
Петр приказал, чтобы тотчас исполнили ее просьбу, и долго после сего не было слышно 'приди завтра'. [78, с. 46-48.]
'Точно ли говорят при дворе, что ты дурак?' - спросил некто Балакирева, желая ввести его в замешательство и тем пристыдить при многих особах. Но он отвечал: 'Не верь им, любезный, они ошибаются, только людей морочат, да мало ли, что они говорят? Они и тебя
Стр. 15
называют умным; не верь им, пожалуйста, не верь'. [78, с. 24.]
Петр I спросил у шута Балакирева о народной молве насчет новой столицы Санкт-Петербурга.
- Царь-государь! - отвечал Балакирев.- Народ говорит: с одной стороны море, с другой - горе, с третьей - мох, а с четвертой - oxl
Петр, распалясь гневом, закричал 'ложись!' и несколько раз ударил его дубиною, приговаривая сказанные им слова. [92, с. 686.]
ЯН Д'АКОСТА
Один молодец, женясь на дочери Д'Акосты, нашел ее весьма непостоянною и, узнав то, всячески старался ее исправить. Но, усмотрев в том худой успех, жаловался ее отцу, намекая, что хочет развестись с женой. Д'Акоста, в утешение зятю, сказал: 'Должно тебе, друг, терпеть. Ибо мать ее была такова же; и я также не мог найти никакого средства; да после, на 60-м году, сама исправилась. И так думаю, что и дочь ее, в таких летах, будет честною, и рекомендую тебе в том быть благонадежну'. [77, с. 99.]
Д'Акоста, будучи в церкви, купил две свечки, из которых одну поставил перед образом Михаила- архангела, а другую, ошибкой, перед демоном, изображенным под стопами архангела.
Дьячок, увидя это, сказал Д'Акосте:
- Ах, сударь! Что вы делаете? Ведь эту свечку ставите вы дьяволу!
- Не замай,- ответил Д'Акоста,- не худо иметь друзей везде: в раю и в аду. Не знаем ведь, где будем. [77, с. 101.]
Известный силач весьма осердился за грубое слово, сказанное ему Д'Акостою.
Стр. 16
'Удивляюсь,- сказал шут,- как ты, будучи в состоянии подымать одною рукою до шести пудов и переносить такую тяжесть через весь Летний сад, не можешь перенести одного тяжелого 'слова?' [77, с. 102.]
Когда Д'Акоста отправлялся из Португалии, морем, в Россию, один из провожавших его знакомцев сказал:
