Быть может, и при других случаях графу Кутайсову приходилось вспомнить, что когда-то в руках его были: полотенце, мыльница и бритва. [97, с. 580.]
Молодой офицер, приехавший в Москву. Сделай одолжение, Неелов: сыщи мне невесту. Смерть хочется жениться.
Неелов. Охотно, у меня есть невеста на примете.
Офицер. А что за нею приданого?
Неелов. Две тысячи стерлядей, которые на воле ходят в Волге. [29, с. 358.]
Прогуливаясь однажды в Летнем саду с своей племянницей, девушкой красоты поразительной, он (А. И. Соллогуб) повстречался с одним знакомым, весьма самоуверенным и необыкновенно глупым.
Стр. 124
- Скажи, пожалуйста,- воскликнул этот знакомый,- как это случилось? Ты никогда красавцем не был, а дочь у тебя такая красавица!
- Это бывает,- отвечал немедленно (Соллогуб)._
Попробуй-ка, женись! У тебя, может быть, будут очень умные дети. [124, с. 352.]
Граф ***, рассудительный, многообразованный, благородный, но до высшей степени рассеянный, приезжает однажды к графу Николаю Петровичу (Румянцеву), уже страдавшему почти совершенною глухотою. На первые слова посетителя канцлер как-то случайно отвечает правильно. 'Мне особенно приятно заметить (говорит граф), что Ваше Сиятельство изволите лучше слышать'.
Канцлер: Что?
Граф ***: Мне особенно приятно заметить...
Канцлер: Что?
Таким образом перекинулись они еще раза два теми же словами с той и другой стороны. Канцлер, указывая на аспидную доску, которая всегда лежала перед ним на столе, просит написать на ней сказанное. И граф *** с невозмутимым спокойствием пишет на доске: 'Мне особенно приятно заметить, что Ваше Сиятельство изволите лучше слышать'. [29, с. 245-246.]
В Пажеском корпусе пажи играли и шутили. Всех веселее был Линфорд. Один из офицеров, Клуге фон Клугенау, сказал ему: 'Какой вы сын отечества!' - 'Я не сын отечества, я Вестник Европы'. Тогда было три газеты: 'Петерб (ургские) ведомости', 'Вестник Европы' и 'Сын отечества'. [119, с. 141.]
За ужином разговорились о Российской Академии. 'А сколько считается теперь всех членов?' - спросил Державин Петра Ивановича Соколова. 'Да около шестидесяти',- отвечал секретарь Академии. 'Неуж-то нас такое количество? сказал удивленный Шишков,- я думал, что гораздо менее'.- 'Точно так; но из них, как Вашему Превосходительству известно, находится налицо немного: одни в отсутствии, другие
Стр. 125
избраны только для почета, а некоторые...' - 'Не любят грамоты',подхватил Хвостов. [46, с. 427.]
'Мне давно говорили о Селакадзеве,- сказал Оленин,- как о великом антикварии, и я, признаюсь, по страсти к археологии, не утерпел, чтоб не побывать у него. Что ж, вы думаете, я нашел у этого человека? Целый угол наваленных черепков и битых бутылок, которые выдавал он за посуду татарских ханов, отысканную будто бы им в развалинах Серая; обломок камня, на котором, по его уверению, отдыхал Дмитрий Донской после Куликовской битвы; престранную кипу старых бумаг из какого-нибудь уничтоженного богемского архива, называемых им новгородскими рунами; но главное сокровище Селакадзева состояло в толстой, уродливой палке, вроде дубинок, употребляемых кавказскими пастухами для защиты от волков; эту палку выдавал он за костыль Ивана Грозного, а когда я сказал ему, что на все его вещи нужны исторические доказательства, он с негодованием возразил мне: 'Помилуйте, я честный человек и не стану вас обманывать'. В числе этих древностей я заметил две алебастровые статуйки Вольтера и Руссо, представленных сидящими в креслах, и в шутку спросил Селакадзева: 'А это что у вас за антики?' - 'Это не антики, - отвечал он,- но точные оригинальные изображения двух величайших поэтов наших, Ломоносова и Державина'. После такой выходки моего антиквария мне осталось только пожелать ему дальнейших успехов в приращении подобных сокровищ и уйти, что я и сделал. [46, с. 436-437.]
мне на днях, что под делом разумеют официанты Английского клуба. Он объехал по обыкновению все балы и все вечерние собрания в Москве и завернул наконец в клуб читать газеты. Сидит он в газетной комнате и читает. Было уже поздно - час второй или третий. Официант начал около него похаживать и покашливать. Он сначала не обратил внимания, но наконец, как тот начал приметно выражать свое нетерпение, спросил: 'Что с тобою?' - 'Очень поздно, Ваше Сиятельство'.- 'Ну так что же?' - 'Пора спать'.- 'Да ведь ты видишь, что я не один и вон там играют еще в карты'.- 'Да те ведь, Ваше Сиятельство, дело делают1.' [42, с. 494.]
Дмитриев рассказывал, что какой-то провинциал, когда заходил к нему и заставал его за письменным столом с пером в руках: 'Что это вы пишете,часто спрашивал он его,- нынче, кажется, не почтовый день'. [29, с. 56.]
Дмитриев любил Антонского, но любил и трунить над ним, очень застенчивым, так сказать, пугливым и вместе с тем легко смешливым. Смущение и веселость попеременно выражались на лице его под шутками Дмитриева. 'Признайтесь, любезнейший Антон Антонович,- говорил он ему однажды,- что ваш университет - совершенно безжизненное тело: о движении его и догадываешься только, когда едешь по Моховой и видишь сквозь окна, как профессора и жены их переворачивают на солнце большие бутылки с наливками'. [29, с. 324.]
'Жив или умер N. N?' - спросил И. И. (Дмитриев). 'Не знаю,- он получил в ответ,- одни говорят, что жив, другие, что он умер'.- 'Но это все равно: он и жил покойником',- заметил И(ван) И(ванович). [42, с. 494.]
Кто-то из собеседников употребил выражение: 'Надо заниматься делом'.'Каким делом? - заметил Иван Иванович.- Это слово у разных людей имеет разное значение. Вот, например, Вяземский рассказывал
Стр. 126
Дмитриев гулял по Кремлю в марте месяце 1801 г. Видит он необыкновенное движение на площади и спрашивает старого солдата, что это значит. 'Да съезжаются,- говорит он,- присягать государю'.- 'Как присягать и какому государю?' - 'Новому'.- 'Что ты, рехнулся, что ли?' - 'Да, императору Александру'.- 'Какому Александру?' - спрашивает Дмитриев, все более и более удивленный и испуганный словами солдата. 'Да Александру Македонскому, что ли!' - отвечает солдат. [29, с. 310.]
Стр. 127
Дмитриев съехался где-то на станции с барином, которого провожал жандармский офицер. Улучив свободную минуту, Дмитриев спросил его, за что ссылается проезжий?
- В точности не могу доложить Вашему Высокопревосходительству, но кажется, худо отзывался насчет холеры. [29, с. 97.]
Дмитриев, жалуясь на скучного и усердного посетителя своего, говорил, что (тот) приходит держать его под караулом. [29, с. 58.]
Кем-то было сказано: 'Стихи мои, обрызганные кровью'. 'Что ж, кровь текла у него из носу, когда писал он их?' - спросил Дмитриев. [29, с. 125.]
Когда Карамзин был назначен историографом, он отправился к кому-то с визитом и сказал слуге: если меня не примут, то запиши меня. Когда слуга возвратился и сказал, что хозяина дома нет, Карамзин спросил его: 'А записал ли ты меня?' - 'Записал'.- 'Что же ты записал?' - 'Карамзин, граф истории'. [29, с. 244.]
(А. С.) Шишков говорил однажды о своем любимом предмете, т. е. о чистоте русского языка, который позорят введениями иностранных слов. 'Вот, например, что может быть лучше и ближе к значению своему, как слово дневальный! Нет, вздумали вместо его ввести и облагородить слово дежурный, и выходит частенько, что дежурный бьет по щекам дневального'. [29, с. 81.]
Еще забыл один анекдот о князе (П. И.) Шаликове, доказывающий, что он в нужных случаях не терял присутствия духа. За обедом рассердился на него гордый и заносчивый В. Н. Ч-н и вызвал его на дуэль. Кн. Шаликов сказал: 'Очень хорошо! Когда же?' - 'Завтра!' - отвечал Ч-н. 'Нет! Я на это не согласен! За что же мне до завтра умирать со страху,
Стр. 128
ожидая, что вы меня убьете? Не угодно ли лучше сейчас?' Это сделало, что дуэль не состоялась! [44, с. 99.]
При А. М. Пушкине говорили о деревенском поверий, что тараканы залезают в ухо спящего человека,
