смотрим, – гордо рассказывали они нам потом, – огни в темноте появились. Думаем, станция близко. А огни к нам плывут. Глядь – а это погранцы с фонарями. Ну, вот и повязали».
Вот из таких событий создается наша цепь воспоминаний, в которую вплетены, словно бусинки, наши эмоции и переживания. Они зафиксированы в памяти каким–то химическим образом и никогда из нее не будут вычеркнуты, пока мы живы.
Путешествия, которые предлагает массовый туризм, максимально безопасны и не могут быть другими, потому что туристы на двести процентов должны быть уверены, что с ними ничего незапланированного не произойдет. Мне же такой туризм больше напоминает отдых в советских пансионатах. Завтрак, обед и ужин по расписанию, экскурсии «посмотрите направо, посмотрите налево», лежание на пляже, курортные романы, рыбалка и дискотека.
Безусловно, то, что предлагается туристическими фирмами, проверено временем и самое лучшее. Стена Плача, храмы в Петре, Запретный город, залив Халонг и многое другое, что я видел, уникально само по себе. Но местные фирмы и жители создали навязчивую инфраструктуру вокруг каждого такого удивительного места. Вас фотографируют, когда вы плывете на лодке, и потом продают снимок вам втридорога. Вам навязывают напитки или сувениры, вас осаждают толпы профессиональных нищих, демонстрируя несчастных младенцев. Вас лишают свободы действий, заставляя следовать расписанной программе. Вы теряете возможность полюбоваться понравившимся местом, побродить в поисках объектов для собственных фотоснимков, потому что вы спешите. Иногда совершенно бессмысленно.
В Иордании мы проехали чуть не полстраны на север, чтобы посетить развалины римского города. По пути мы посещали другие интересные места и в конечный пункт прибыли в густых сумерках. Еще на полдороге стало понятно, что там мы ничего не увидим. О чем мы и сообщили гиду. Абдулла почесал затылок и принял решение: нарушать программу нельзя, и мы продолжали бессмысленное движение вперед. Когда мы прибыли на место, разразилась мощная гроза и пошел ливень. Под ненадежной защитой зонтов мы, шлепая по лужам, пробирались в кромешной тьме по древней улице меж каких–то мрачных развалин. Даже неожиданные вспышки молний не помогли нам сориентироваться и определить, в какой стороне находится амфитеатр. Хотя потом, судя по плану, я обнаружил, что мы дважды прошли мимо него.
Сервис должен быть ненавязчивый, и у туриста должна быть свобода выбора. Не должно быть искусственных построений маршрута. Турист сам должен выбрать его схему, чтобы не получилось так, как это было с нами во Вьетнаме или на Филиппинах. Нас везли в лодках по рекам, хотя рядом была хорошая дорога. До водопадов или пещер – цели нашей поездки можно было легко добраться на машине. А для желающих можно было организовать сплав по течению реки. Но в обоих случаях это был маршрут в два конца: туда и обратно, с налетом флотилии надоедливых торговцев.
Мне на память приходит одна встреча. Еще во времена Союза я ездил в Узбекистан налаживать оборудование в знаменитый Шахресабз – родину эмира Тимура. Однажды в поезде моим попутчиком оказался директор небольшого магазина в каком–то узбекском городишке. На мой традиционный вопрос о жизни он кивнул головой, хорошо, мол. И добавил, что магазин его, продающий продовольственные товары, пользуется почетом у покупателей, жителей его городка, потому что вопросами снабжения он, директор, занимается лично. И в его магазине всегда широкий выбор московских конфет. По тем временам это было в диковинку. Я понимающе улыбнулся: чуть–чуть недовесил, чуть–чуть сдачи недодал, вот жизнь и прекрасна. Мой попутчик оскорбился. Его весы верны как аптекарские, а сдачу всегда он дает копейка в копейку, чужого ему не надо. И народ потому к нему валит, что, во–первых, он честный, не обманет, а во–вторых, потому что ни у кого нет такого ассортимента и такого свежего товара! Узбек гордо посмотрел на меня и, понизив голос, добавил: «И деньги я имею всегда лишние, но честно заработанные» Увидев мой непонимающий взгляд, он пояснил: «Бумага! Все очень просто: я продаю бумагу». Насладившись моим непониманием, директор добавил: «Оберточная бумага. Я продаю конфеты, расфасовывая их в кульки. Правило требует, чтобы продавец положил на противоположную чашу весов лист упаковочной бумаги, а я забываю положить. Кто обратит внимание на такую мелочь? Несколько граммов – пустяк. А я тоннами продаю упаковочную бумагу по цене московских шоколадных конфет! Знаешь, не только на хлеб с маслом хватает! А потом, я же для людей стараюсь, они сами выбирают мой магазин. Значит, им у меня нравится, должны же они хоть чуть–чуть мне заплатить за услугу?» Раньше, действительно, до появления полиэтиленовых пакетиков, все продукты паковались в плотную бумагу. Подход моего попутчика – директора магазина к незаметному взиманию платы за услуги меня тогда просто умилил. Мне кажется, что и туризм должен дать такую же свободу выбора и не попирать права людей, грубо обвешивая их или обсчитывая. Народ должен испытывать радость от покупки.
Путешествуя по Киргизии, я имею полную свободу действий, и это мне приносит удовольствие. Я могу остановить машину в любом приглянувшемся месте и провести там столько времени, сколько захочу. Сворачивая с наезженных путей, я открываю все новые и новые привлекательные стороны нашей страны. И я боюсь, как бы навязчивый сервис не захватил Кыргызстан. Сюда едут, потому что у нас сохранились нетронутые, дикие места. Нам надо сохранить нашу уникальность. Иссык–Куль никогда не будет Лазурным берегом или филиппинским пляжем. И не надо. Театрализованное представление никогда не заменит обычного вида высокогорного джайлоо с белыми шапочками юрт, сизым дымком над ними и картины мирно пасущихся отар на склонах гор. Добавьте сюда кристально чистую воду из журчащих родников, могучие вершины, закованные в ледяную броню, гордых беркутов, парящих в синеве небес, посвист сурков и свежий прозрачный воздух, наполняющий вашу грудь – этого достаточно, чтобы испытать радостное чувство свободы. Поверьте мне.
Испытание Тибетом
Меня всегда интересовал вопрос: почему люди верят в Бога? Ведь нет на свете какой–нибудь общности хомо сапиенсов, которые жили бы без религии. Взять хотя бы любой островок в Тихом океане, и на нем у туземцев обязательно будут свои божки для поклонения.
На протяжении всей истории человечества существовали разные религии, да и сейчас сотни новых появляются. Их апологеты истово выполняют обрядовые церемонии и свято верят, что их Бог самый правильный и их поклонение – эталон для всей остальной части человечества. Многие готовы приносить себя, а то и других в жертву своим идолам.
Атеизм, как и коммунизм, тоже далеко не ушел от религии. Его сторонники нанесли непоправимый ущерб человеческой культуре, наверное, больше, чем средневековая инквизиция. Например,борьба большевиков с церковью. Подсчитайте, сколько было разрушено храмов и сожжено реликвий и икон. А если вспомнить про Китай, так там хунвейбины во главе с Мао чуть ли не все исторические памятники Поднебесной уничтожили. Хорошо, что сил не хватило все дотла разорить, а то что бы сейчас туристам показывали? История человечества накрепко привязана к истории религий.
Не может человек жить без веры. Если нет подходящей, он сам себе какую–нибудь выдумает и будет свято верить, что она ниспослана ему свыше. Помните, когда Моисей пошел на гору Синай беседовать с Господом, народ, устав ждать своего пророка, понаделал себе жертвенников и идолов и давай им поклоняться. Так что потребность человеческого существа в вере, видимо, сидит где–то на генном уровне. Или в процессе эволюции она там прописалась, либо эту запись сделали раньше, чем человек появился на свет. Создатели нашего бренного мира, вероятно, считали, что человек верующий имеет больше шансов выжить, чем неверующий.
Но вера и религия – совершенно разные вещи. Первая – это внутреннее состояние человека, а вторая – организация, которая кнутом и пряником, огнем и мечом принуждает людей выполнять определенные правила, ею же придуманные. Например, послушание, десятина. А зачастую какая–нибудь религиозная организация и все состояние и имущество прихожан норовит к рукам прибрать, «во имя Господа нашего». Главная задача религии как организации – так напугать правоверных, чтобы ими можно
