Ат–башинской, а затем и Арпинской долине. Пыль сплошным ковром покрывала траву и пасущиеся табуны лошадей на несколько сотен метров от дорожного полотна. Она густым туманом висела в воздухе, и я клял про себя наши власти и дорожников, представляя, какое тягостное впечатление производит эта пылевая завеса на туристов, путешествующих по Великому шелковому пути. Но на китайской стороне дорога от Торугарта до Кашгара оказалась не лучше. И я с болью смотрел на прилегающие к автотрассе поселки, задыхающиеся от вездесущей пыли. Движение через Торугарт интенсивное, поэтому для местных жителей пыль поистине бич божий!
На Тибете попутные или встречные машины попадались крайне редко, и, в основном, наши две машины, следующие друг за другом на значительном расстоянии, неслись сквозь высокогорные пустынные равнины, словно две кометы, волоча за собой пылевые хвосты. На нас с удивлением взирали многочисленные стада диких коз и антилоп, бродящих в этих безлюдных пространствах. По всей вероятности, здесь на них никто не охотится. И не удивительно. Во время прохождения китайского кордона, охраняющего границы Тибета, у нас едва не отобрали купленные нами сувенирные уйгурские ножи.
Когда по дороге нам попадалась большая попутная машина, скажем грузовик, наше движение превращалось в адскую пытку. Грузовик обычно шел на приличной скорости и походил на гигантский болид, окутывающий своим пылевым шлейфом полнеба. Дороги в Тибете достаточно узкие, и вдоль обочин насыпаны кучи грунта. Обогнать в таких условиях грузовик совершенно невозможно. Догнав его, двигаешься словно в густом тумане. Видимость впереди не более вытянутой руки, лишь клубы пыли и ничего более. Где грузовик, где кучи грунта – не разберешь. Обогнать движущийся грузовик равносильно самоубийству: а вдруг еще и встречная машина из пыли вынырнет? Приходится следовать за ним, глотая пыль. Причем, водитель грузовика в свои зеркала следом едущую машину не видит, только свой пылевой хвост. Сигналить тоже совершенно бесполезно. Грузовик так натужно ревет, что водитель вообще ничего не слышит. Хорошо все–таки, что дорога узкая. Попадется встречная машина, грузовик останавливается, чтобы ее пропустить, тут и нас замечает. Мы вырываемся вперед и опять летим, как хвостатые звезды по чистому небу.
Поднявшись на первый перевал, мы ахнули. Насколько хватало глаз, впереди нас дыбились горные хребты, сплошь состоящие из вертикальных пиков. Словно землю дыбом поставили. Василий, ехавший в той же машине, что и мы со Светой, зачарованно произнес: «Оказывается, на самом деле бывают такие горы. А я думал, Рерих их выдумал. Считал, что это плод его фантазии. А они вот – передо мной. Даже глазам своим не верю».
На перевале мы поняли, что поднялись очень высоко. Тяжело давались шаги и кружилась голова от резкого движения. Гулко билось сердце. Ему не хватало кислорода. Скорее вниз! Но на ближайшие семь дней низа для нас уже не существовало. Все было выше четырех с половиной тысяч метров над уровнем моря!
Пошли бесконечные пустынные равнины (настоящая тундра!), лежащие между хребтами, через которые крутым серпантином вилась наша дорога. И перевалы: пять двести, пять триста и, наконец, пять тысяч семьсот шестьдесят метров над уровнем моря. От быстрого набора высоты мы дышали, словно выброшенные на лед рыбы. Мы двигались, превозмогая головокружение и бешеное сердцебиение. У Светы постоянно болела голова. Я успокаивал ее: «Терпи, скоро акклиматизируешься. Организм привыкнет к высоте». Но день проходил за днем, а высота не отпускала ее. Да и другим было не сладко. Второй день едва притрагиваются к пище Сергей и Василий. Болит голова у нашего китайского водителя Ши. Не спит ночами наш гид Шао, которого мы зовем просто Чао. Ночи превратились в сплошную пытку. Гостевые дома оказались приютами без отопления и без горячей воды. Просто помещения с нарами и ватными одеялами. Мы валились на постели прямо в одежде, в куртках, кутаясь в одеяла. На улице стояли морозы. В помещениях, наверное, было чуть теплее от нашего присутствия.
Но больше всего донимала высота. Каждую ночь Света ждала со страхом. После самого высокого перевала на ночевку ее привезли в полубессознательном состоянии. Голова раскалывалась от боли, желудок не принимал никакой пищи. Я сильно переживал. Я знал, что такое «горная болезнь». Нередко в горах она приводит к летальному исходу. Могло быть кровоизлияние, тем более, что у жены внутричерепное давление. И никакие лекарства тут не помогут. Спасение только одно – спуститься ниже четырех тысяч метров над уровнем моря. Но как раз этого мы сделать не могли! Позади нас лежали перевалы выше пяти тысяч метров, впереди нас ожидали не ниже. Вся земля Тибета поднята к небесам на заоблачную высоту. Сюда даже вертолеты не летают! Воздух их не держит!
Каждое утро я говорил жене: «Ну, сегодня мы опустимся ниже». Но каждый раз наша ночевка оказывалась значительно выше, чем я предполагал. Четыре шестьсот, четыре восемьсот, пять сто… Мы все проходили испытание Тибетом. Кто меньше, кто больше. Василий шутил: «Это – очищение. Кто больше грешил, тот больше и страдает!» И тут же добавлял: «Не переживайте, очиститесь – полегчает. К Кайласу подъедем – все просветлеете!»
Кайлас – святая гора Тибета. К ней тысячи паломников со всех стран устремляются. Индусы верят, что Кайлас – трон Шивы. Паломники вокруг горы ходят, грехи замаливают. А круг не маленький – пятьдесят два километра. По ущельям да перевалам. Говорят, что для полного счастья надо сто восемь раз обернуться, а это пять с лишним тысяч километров! Длиннее нашего пути из Бишкека до Лхасы!
Но гора красивая! Похожа на пирамиду со ступенями. Многие сегодняшние гуру, типа Мулдашева, утверждают, что это искусственное сооружение, созданное атлантами. А вокруг не горы, а остатки храмов, зданий и тому подобное. И от святой горы порой, якобы, какое–то свечение исходит.
Ждем мы, не дождемся, когда же к Кайласу приедем. Наши водители по десять–двенадцать часов баранку крутят, от усталости валятся. И тут я понял: Тибет еще одно испытание приготовил, кроме пыли и высоты – расстояние! Гигантские просторы горных долин, по которым рассыпаны тысячи аквамариновых озер, бесконечные километры грунтовых дорог, покрытых осточертевшей «гребенкой», особо чувствительной при головной боли. Кажется, что нашему пути никогда не будет конца. И невольно все разговоры крутятся вокруг «А когда мы увидим Кайлас? А какого числа приедем в Лхасу?» А я думаю: «Мы постоянно торопим будущее. Не замечаем, как течет настоящее. Мы теряем ощущение времени. Мы перестали ощущать саму жизнь!»
И я говорю своим попутчикам: «Перестаньте думать о завтрашнем дне. Оглянитесь вокруг. Любуйтесь этими озерами, этими стадами диких животных. Посмотрите, впереди показались Гималаи. Когда еще мы их увидим?! Может, больше никогда! Ощутите и насладитесь этим мигом, как он ни тяжел. Завтра все кончится!» Это было первое открытие Тибета.
Да, это не было простой прогулкой. Четыре раза лопались шины на наших джипах; хорошо, что на каждой машине было по две «запаски», и мы могли продолжать свой путь. Но что дальше? Вдруг лопнет еще одна и мы останемся одни посреди пустынных холодных пространств? Холодная ночевки при отсутствии спальника совсем не прельщала меня.
Однажды, ближе к вечеру, когда мы взбирались на очередной перевал, наш «Лендкруизер» провалился, проезжая замерзший ручей, и сел задним мостом на лед. Столкнуть его нам было не под силу. Хотя нас было пятеро мужчин, включая одного водителя и гида, и три женщины, второй водитель был за рулем застрявшего автомобиля. Вес машины плюс высота более пяти тысяч метров делали наши усилия совершенно бесполезными. «Паджеро» был намного легче «Тайоты». Он беспомощно тянул за буксировочный ремень, «Лендкруизер» даже не шелохнулся. Вскоре ремень лопнул, не выдержав нагрузки. Было от чего потерять спокойствие! Не волновалась только Света, которая, занятая своей головной болью, вообще не покидала салон «Паджеро». Но наши водители имели большой опыт в преодолении экстремальных ситуаций. Подняв домкратом зад «Тойоты», они все же столкнули его назад с помощью «Паджеро». Мы вздохнули с облегчением – холодная ночевка отменяется!
Но, как оказалось, не такими уж мы были безумцами, выбрав для путешествия в Тибет не очень популярную среди туристов труднодоступную высокогорную дорогу в «нетуристский» месяц – октябрь. Все– таки мы ехали на джипах, с опытными водителями и гидом. Безумцы те, кто, рискуя собственной жизнью, пускается в подобное путешествие в одиночку, не зная языка, не имея представления, что ждет его в этих заоблачных далях. Двух первых мы встретили посередине большой высокогорной пустыни. Кругом лежали песчаные барханы и снега. Больше сотни километров и несколько перевалов отделяли нас от последнего приюта, где жили люди. Впереди нас было такое же расстояние до следующего человеческого жилья.
